Самое страшное, что город начал с этого момента оживать. Поверхности знаний и информационных стендов начали наливаться цветом, что, несомненно, радовало туристов и местных творческих личностей, но меня повергало зачастую во внутреннюю панику и желание взорваться на месте.

Я пожалел о том, что не остался внутри, когда мимо меня слишком часто начали проходить люди. Большинство из них были интересно одеты или же в образах своих любимых героев, один даже подбежал ко мне со своим смартфоном для того, чтобы сделать со мной какое-то взаимодействие вроде псевдо-розыгрыша или недо-интервью, на что я сделал максимально недовольное лицо и отмахнулся. Мое внимание привлек только один персонаж, которого я увидел среди всего этого цветастого месива. Это был парень, переодетый в пирата с механическими протезами, выполненными под дерево и голограммой попугая на плече, хотя мне и не особо нравятся голограммы. По-моему, это пустая трата ресурса. Подобная вакханалия будет теперь тянуться вплоть до самой ночи, поэтому в это время я предпочитаю оставаться где-нибудь в помещении, чтобы избежать эпицентр хаоса на планете.

Вскоре за мной приехала машина, что вызвало у меня улыбку. Дверь открылась вверх, и я увидел, что в этот раз водителя за рулем нет, что значило лишь то, что за свое путешествие я заплачу чуть меньше. С одной стороны, неприятно, что человек отправил бездушную машину вместо себя для выполнения заказа по транспортировке, но с другой стороны это значит, что он ее выкупил, накопив средства и я бы думал о несправедливости, если бы у меня не была несложная работа. Ну, что ж, дальше, значит, я еду на автопилоте.

В салоне, как мне показалось, были чересчур мягкие сиденья, но через некоторое время я устроился в них, как влитой, словно всю жизнь находился в этом состоянии. На спинке переднего сиденья был экран, на котором можно было выбрать из множества развлечений, но в этот раз, пройдя авторизацию через биометрию, я зашел в меню управления системой, где опять-таки потратил свои накопившиеся голоса на развитие шумопоглощающих станций в моем районе. Надеюсь, что мой голос не пропадет среди прочих, ведь в этом городе так мало похожих на меня людей.

Выходить из машины не хотелось, может из-за удобства, а может из-за того, что меня пугало то, что мне нужно сделать дальше.

Когда я вышел, передо мной открылся район переселенцев. Он мало чем отличался от остального города, разве что небольшими архитектурными тонкостями и инфраструктурой, которая была рассчитана, чтобы людей, приехавших из других секторов не ввести в замешательство ввиду того, что местные порядки слишком отличаются от их. Большая часть представляла собой здания для туристов, некоторые из них выглядели, как пчелиные соты с небольшими ячейками для людей, которые просто хотят где-нибудь переночевать одну ночь. Здания же, наподобие того, к которому я иду, были выполнены в стиле, напоминающем что-то среднее между спецификой родного сектора и того, что был присущ городу Листьев. Я подходил к коттеджу, фасад которого был выполнен в светло-серые тона с коричневыми элементами вроде карнизов и дверных косяков. Вокруг дома были рассажены с полдюжины сосен, как обязательный атрибут данного города.

На тротуаре я заметил проходившего мимо мужчину с интересной внешностью. Я назвал бы её вызывающей, если бы не знал местный колорит. Так это считалось нормой и удивительно это было только для меня. Плечи его были слишком выпячены назад, взгляд птичий, а движения были настолько плавными, как будто он находился в тягучем эфире. Одежда подогнана была идеально, даже мятая рубашка не выбивалась из общей эстетики, а растительность на лице, в виде аккуратной эспаньолки дополняло впечатление, как вишенка на торте. Я частенько вижу подобных людей и зачастую они так выглядят, те, кто абсолютно поддался чувствам и теперь, как яркие вспышки среди людей, существуют, навсегда обреченные быть непонятыми. Никак не могу выкинуть из головы слова одного из моих друзей о том, что подобные творческие личности могут, только взглянув на человека, понять и его, и его душевную боль.

Заметив, что я смотрю на него бесцеремонно уже минут пять, он начал точно также рассматривать меня и, после небольшой прогулки его глаз по моему лицу они округлились и наполнились заинтересованностью, а уголок его рта поднялся в непонятной усмешке. Такое повторялось уже не в первый раз со мной, когда я видел подобных людей, так что в этот раз я просто пошел дальше, не забивая голову лишними рассуждениями. Мне, конечно, было интересно, что они во мне видят, но эту мысль я запираю в себе на самый тяжелый замок.

Металлическая ограда отворилась с помощью индивидуального чипа, после чего я прошёл к входной двери. В небольшом дворике был аккуратный, ровный газон, кроме участков, в которые не добирался робот-садовник.

Когда я подошёл к двери, в моем теле начало нарастать напряжение, а голова словно покрылась колкой пеленой. Стоило мне потянуться к ручке, все мое тело сделало щелчок в пространстве, словно хлыст и дверь резко рванула мне навстречу. Меня огрело обжигающей болью по всей поверхности моего лица и грудной клетки. Это было настолько неожиданно, что пришлось судорожно схватиться за ручку, чтобы не упасть. Индикатор на ручке загорелся, что значит, что запрос для разрешения на вход отправлен и Лидия должна вскоре отреагировать, если, конечно, в состоянии.

Пока я тер ушибленные поверхности, индикатор стал зеленым, и я зашел в прихожую. Дальше пока я идти был не готов. Мне нужно немного подождать, пока голова перестанет гудеть, то ли от очередного припадка, то ли от последующего удара. Подобные случаи у меня случались крайне редко, я уже начал впадать в настоящую панику, но состояние обволакивающей сковывающей тяжести начало отпускать меня из своих цепких лап. Зарекаться не доводить себя до такого состояния снова я не стал, отчего внутри появилось неприятное чувство, на грани злости и отчуждения, с которым сталкиваюсь постоянно, но которое я с большой охотой прячу поглубже.

Придя в относительную норму, я направился в гостиную. Исполнение внутреннего интерьера в доме было серым и минималистичным, это показалось бы мрачным обычному человеку, но лично меня это всегда успокаивало, поэтому я здесь всегда нахожусь с большой радостью. Конечно, не только это, ведь здесь живет единственный оставшийся родственник в этом городе. Серые стены разбавляли сверкающие от малейшего движения встроенные датчики, один из которых только что считал мою биометрию и автоматически открыл передо мной дверь в гостиную.

Там, в кресле, напротив стены, проецирующей фильм, сидела женщина, вдвое старше меня. Фильм был о девушке, которой вживили геном паука и, посчитав, что эксперимент не удался, отправили жить обратно к своей семье, в то время как её сознание начало перерастать в паучье. Скорее она смотрит его, чтобы скоротать одиночество, или же просто как поочередно меняющиеся картинки.

– Лидия. – аккуратно сказал я, на что она медленно обернулась, будто пробуждаясь от сна. – Я пришёл.

– Мой мальчик. – тепло улыбнулась она, поспешно вставая. – Я так долго тебя ждала.

Она подошла ко мне поближе и крепко обняла, что было на нее не похоже. Потом она взяла меня за плечи и взглянула, с мокрыми глазами приговаривая:

– Я тебе не говорила, но ты не так прост, как ты о себе думаешь. – говорила она с таким серьезным видом, что я начал проникаться её речью. – Среди всех людей ты единственный, кому уготована такая судьба. Ты избранный.

За все годы, что я знал свою тетю, я еще ни разу не видел её такой счастливой, из-за чего не хотелось это прерывать. Шесть лет назад её муж куда-то пропал, её состояние только ухудшалось и в итоге теперь мы имеем вот это.

– Так, а почему я избранный, Лидия? – решил поддержать я спектакль.

– Понятное дело, что благодаря твоему отцу. – тут её голос начал дрожать, а на глазах налились большие жемчужины слез.

Стало ясно, что она путает сейчас меня со своим сыном, который живёт в другом секторе, да и тоска о муже никуда не делась. Я ощутил небольшой укол стыда, который помог мне решиться закончить это нежелательное представление. Лидия в этот момент смотрела мимо меня отсутствующим взглядом. Я достал из сумки на поясе пачку, которую она попросила у меня и подставил на линию её взгляда. Она сначала посмотрела непонимающе, потом протянула руку и взяла её, рассматривая, после чего взглянула на меня. В глазах на мгновение я увидел глубокую боль, она переросла в то выражение, по которому я понял, что сейчас я разговариваю именно с ней.