При поглощении мы с Чарли старались избегать компаний, выплаты по медицинскому страхованию которых были слишком велики. В результате настоящая задолженность Berkshire и будущие выплаты по медицинскому страхованию (несмотря на то что у нас работают десятки тысяч человек) не слишком велики. Должен признать, что и у нас бывали осечки: в 1982 г. я допустил большую ошибку, согласившись на покупку компании, обременённой непомерными обязательствами по медицинскому страхованию после выхода на пенсию. К счастью, та сделка не состоялась по независящим от нас причинам. В отчёте 1982 г. я сказал по этому поводу: «Если бы мы решили приложить графики к этому докладу, описывающие благоприятные начинания прошлого года, он содержал бы один пустой разворот, что служило бы лучшей иллюстрацией той несостоявшейся сделки». И всё-таки я не ожидал, что дела у той компании идут настолько плохо. Появился другой покупатель, вскоре компания разорилась и была закрыта, а тысячи рабочих, которым обещали щедрые выплаты по медицинскому страхованию, остались ни с чем.
В последнее время ни один генеральный директор даже думать не смел вынести на обсуждение совета директоров предложение о том, чтобы их компания гарантировала неограниченные выплаты по медицинскому страхованию после выхода на пенсию, которые имеют место в некоторых компаниях. Генеральному директору не нужно быть медиком по образованию, чтобы знать, что затраты на увеличение продолжительности жизни и хорошее здоровье пенсионеров сильно ударят по финансовому положению страховщика. Тем не менее, многие руководители с упорством, достойным лучшего применения, создают собственный план формирования пенсионного фонда компании, раздавая те же самые обещания и в итоге обрекая акционеров на неминуемое разочарование. В медицинском страховании неопределённые обещания ведут к неопределённым обязательствам, которые в некоторых случаях становятся настолько неподъёмными, что угрожают конкурентоспособности основных отраслей американской промышленности.
Мне видится, что одна из причин такого необдуманного поведения была в том, что по правилам бухгалтерского учёта в течение долгого времени не требовалось в момент начисления учитывать расходы на медицинское страхование после выхода на пенсию. Зато правилами разрешался кассовый метод учёта, что приводило к значительному занижению растущих обязательств. В сущности, отношение как руководства, так и бухгалтеров компании к таким обязательствам можно выразить поговоркой «С глаз долой, из сердца вон». Парадоксально, но некоторые из этих руководителей любят покритиковать Конгресс США за использование кассовой системы в социальном обеспечении или других программах, которые увеличивают размер обязательств в будущем.
Руководители, думающие о бухгалтерском учёте, не должны забывать одну из любимых загадок Абраама Линкольна: «Сколько ног у собаки, если хвост назвать ногой?» Ответ: «Четыре, потому что, даже если хвост назвать ногой, он ногой от этого не станет». Руководителю следует помнить, что Линкольн прав, даже если аудитор заверяет, что хвост — это нога.
G. Распределение налогового бремени компании[83]
Закон о реформе системы налогообложения США 1986 г. оказывает значительное влияние на компании, работающие в различных сферах. Многое в новом законе достойно похвалы, тем не менее финансовое воздействие этого закона на положение Berkshire негативно: с принятием нового закона темп роста стоимости компании заметно снизился. Для наших акционеров результат оказался ещё хуже: каждый доллар прироста стоимости компании на акцию при соответствующем увеличении рыночной стоимости акций Berkshire приносит теперь акционерам 72 цента прибыли после уплаты налогов, тогда как при старом законе они имели 80 центов. Этот результат, безусловно, стал следствием повышения максимальной налоговой ставки на доходы от прироста капитала с 20 до 28%.
Ниже приведены изменения в законодательстве, которые оказали значительное влияние на Berkshire.
• Запланировано снижение налоговой ставки на обычную прибыль компании с 46% в 1986 г. до 34% в 1988 г. Очевидно, что это изменение произвело положительный эффект как на саму Berkshire, так и на два из трёх наших главных объектов инвестиций — Capital Cities/ABC и The Washington Post Company.
Многие годы не прекращаются споры о том, кто в действительности платит налог на корпорации — компании или их клиенты. Прения, как правило, возникают вокруг увеличения налогов.
Те, кто выступает против повышения ставок налога на корпорации, аргументируют свою позицию тем, что в действительности компании не платят налоги, возлагаемые на них, а действуют в качестве экономического «трубопровода», перенося уплату налога на потребителей. Согласно этой точке зрения любое повышение ставок налога на корпорации ведёт к росту цен, что компенсирует компании повышение ставки налога. Логично было бы допустить, что сторонники теории «трубопровода» должны признать и обратное: понижение налоговых ставок не является источником дополнительной прибыли компаний, а ведёт к понижению цен для потребителей. Другая сторона заявляет, что компании не только оплачивают налоги, налагаемые на них, но также могут «амортизировать» их. Согласно этой теории изменение ставок налога на корпорации не влияет на потребителей.
Что же происходит в действительности, когда высвобождаются дополнительные средства после снижения ставки налога на корпорации? «Съедают» ли эти средства такие компании, как Berkshire, The Washington Post, Cap Cities и др., или они идут на благо клиентов в виде снижения цен? Это очень важный вопрос для инвесторов, руководителей и тех, кто занимается разработкой политики компании. Наш вывод таков: в некоторых случаях выигрыш на налогах идёт исключительно, или почти исключительно, самой компании и акционерам, в других — эта выгода полностью, или почти полностью, идёт на благо клиентов. Всё зависит от того, насколько сильна торговая марка компании, и от того, регулируется ли прибыльность этой марки.
Например, если торговая марка приносит хорошую прибыль, а прибыль после уплаты налогов регламентируется с достаточной точностью, как в случае с электроэнергетическими компаниями, изменение ставок налога на корпорации отразится в большинстве случаев на ценах, а не на уровне прибыли. При уменьшении налоговой ставки цены падают. Когда ставка увеличивается, цены растут, но не всегда сразу.
Подобный результат можно наблюдать в другой сфере деловой активности — в отраслях с ценовой конкуренцией, где прибыльность торговой марки компании, как правило, не очень высока. В таких отраслях свободный рынок «регулирует» доход после уплаты налогов, порой с задержками и неравномерно, но достаточно эффективно. Рынок, в сущности, выполняет ту же функцию по отношению к отраслям с ценовой конкуренцией, что и Комиссия по коммунальным предприятиям к электроэнергетическим компаниям. В таких отраслях изменение налоговых ставок прежде всего отражается на ценах, а не на уровне прибыли.
В случае с компаниями, деятельность которых так не регулируется, чьи торговые марки достаточно прибыльны, ситуация тем не менее складывается иначе: компания и её акционеры являются основными «получателями» результатов уменьшения налогов. Эти компании получают выгоду от снижения налоговых ставок, как получила бы электроэнергетическая компания, не имей она другого способа снижать цены.
Многие из наших предприятий, принадлежащих нам полностью или частично, владеют такими торговыми марками. Следовательно, прибыль, возникшая в результате уменьшения налогов, большей частью осядет в наших карманах, а не в карманах наших клиентов. Возможно, не совсем тактично заявлять подобное, но отрицать это бессмысленно. Если вы считаете иначе, подумайте на секунду о самом способном хирурге, специализирующемся на операциях на головном мозге, или адвокате в вашем районе. Неужели вы действительно верите, что гонорар этого специалиста (местного «владельца торговой марки» в своей области) снизится, если ставка налога на физических лиц упадёт с 50 до 28%?
