Я осторожно прошёлся по склону от одного тела к другому, заглядывая в карманы и кошельки в поисках ценного, у многих наверняка припрятан золотой песок, который удалось утаить от товарищей.

Ну и, самое главное, мне хотелось осмотреть палатки старателей. Всё добытое золото должно находиться там, а оставлять его для Джироне я не собирался, пусть копает новое.

Выворачивать карманы убитых мне никогда не нравилось. Мерзкое это занятие. Хуже этого только выдирать золотые зубы и отрубать пальцы с обручальными кольцами, и я надеялся, что до этого я не опущусь. Я и без того ощущал брезгливость, когда мне приходилось приподнимать безжизненное тело, пачкая руки в чужой крови.

По карманам улов всё равно был небольшой. Оружие я не собирал, только деньги и драгоценности, то, что можно быстро сплавить любому торговцу, и он не будет задавать вопросов. Работяги всё равно были нищими, иначе не попёрлись бы копать золото на чужой земле.

В первой палатке, остро пахнущей грязными носками и какой-то вонючей китайской жратвой, я тоже не обнаружил ничего ценного, как и снаружи неё. Снаружи валялись заступы, лопаты, совки, тачки, громадные сита, отвалы грунта. Внутри палаток — сменная одежда, личные вещи, посуда, предметы сурового спартанского быта золотоискателей.

Зато во второй палатке, в которой, по всей видимости, жил их старший, нашлось-таки немного золотого песка в холщовом мешочке. По весу что-то около килограмма. Для одного человека — солидный куш, для десятка старателей — сущая мелочь, и я понял, почему они так уцепились за моё фальшивое предложение.

Золото немедленно отправилось в мою сумку, а сам я пошёл ловить Ниггера, который резвился на окраине лагеря, вовсю заигрывая с какой-то чужой кобылой, будто и не было никакой драки, стрельбы и переполоха.

Пора было отсюда валить, не дожидаясь возвращения оставшихся китайцев. Так что я поймал жеребца, взобрался в седло и поехал прочь, свистом подзывая Бродягу, который носился среди мертвецов как заведённый. Многое я наверняка пропустил, но я приезжал сюда не за добычей, так что со спокойной душой оставил этот лагерь золотоискателей позади, устремившись в Тусон. Там ещё оставались кое-какие дела.

Само собой, перед отъездом я перезарядил револьверы. Почистить успею в Тусоне, пока не до этого. А затем бодрой рысью поскакал в город обратно по тропе, внимательно разглядывая горизонт в поисках других всадников. Мысль об уехавших китайцах не давала мне покоя, но если я доберусь до города, это будет уже не моя проблема.

Это будет уже проблема макаронников, но я верил, что они с ней справятся. На самом деле, Джироне мог бы и сам избавиться от этих сквоттеров, но, видимо, не хотел подвергать риску своих людей. А вот пришлого наёмника, да фактически за бесплатно, с радостью. Он мог бы, конечно, в итоге наплевать на нашу сделку, но заключалась она при свидетелях, а репутация человека, который не держит слово, итальянскому боссу совершенно ни к чему.

Да даже если он и обманет, это тоже не моя проблема. Я намеревался покинуть Тусон в самое ближайшее время, и местные разборки успели мне надоесть до чёртиков. Даже больше, чем здешняя жара, чили с говядиной и сухой пустынный ветер.

Пора ехать на север, в горы, где бродят медведи-гризли и снег на самых высоких пиках не тает даже в разгар лета.

Перед тем, как въехать в Тусон, я остановился у окраины и немного привёл себя в порядок. Выбил пыль из шляпы, отряхнул песок с костюма. Когда приходится валяться на земле, уворачиваясь от пуль, как-то само собой получается, что ты становишься похож на бродягу. На бомжа, иными словами. Даже у самого элегантного джентльмена не получится сохранить свой лоск.

С другой стороны, помятый видок гарантировал мне, что итальянцы поверят в мою историю. Хотя я не удивлюсь, если Марио наблюдал откуда-то издалека. Как минимум, плотный шквал ружейных и револьверных выстрелов он должен был слышать, даже если уехал сразу же.

Я поехал сразу в салун Джироне, нигде не задерживаясь. Время близилось к концу рабочего дня, сейчас туда потянется народ, и я надеялся застать итальянца на месте. Когда я вернулся к отправной точке сегодняшнего путешествия, то вновь увидел Марио, подпирающего косяк, но в этот раз, увидев меня, он швырнул окурок в пыль и сделал шаг мне навстречу, будто не верил собственным глазам.

— Дьявол меня раздери, — пробормотал он. — Я думал, тебе конец.

— В какой-то момент и я так думал, — сказал я, швыряя ему поводья, словно мальчишке-конюху.

Марио безропотно взял их и привязал к коновязи.

— Твой босс на месте? — спросил я.

— Да… Я провожу, — торопливо ответил он.

Вместе мы прошли в заднюю комнату салуна, и я на всякий случай держал кобуру расстёгнутой. В этот раз босс макаронников просто расслаблялся на диване с бокалом бренди в руке и смазливой девицей под боком, которую отослал прочь, едва мы с Марио зашли внутрь.

— Ого, какие люди, — хохотнул Джироне. — А я и не думал, что ты вернёшься.

— Пришлось подстрелить несколько китайцев, — сказал я.

— Вредные поганцы, да? — хмыкнул Джироне. — И как всё прошло?

— Можете заезжать на свой участок. Больше никто не помешает, — сказал я.

— Марио? Ты что скажешь? — итальянец повернулся к своему подручному.

Тот несколько замялся. Видимо, успел сочинить какую-то другую историю.

— Китайцев нет, синьор, — после небольшой паузы сказал мой проводник.

— Прелестно… — проворчал макаронник. — Что ж… Ты своё слово сдержал, и я своё тоже сдержу.

— Ага, — сказал я. — Иначе я приду к тебе снова. Тебе не понравится.

Джироне помрачнел, по всей видимости, всерьёз воспринимая угрозу.

— Что планируете делать дальше, мистер? — спросил он, переводя тему.

— Уеду на север, — честно ответил я. — Но в любой момент могу и вернуться.

— Да, меня тоже доконал здешний климат, — признался итальянец. — Что ж, могу только пожелать удачи.

Мы пожали друг другу руки, и я покинул его салун с лёгким сердцем и приятным чувством хорошо выполненной работы. Промелькнула мысль заехать в салон Мамы Лоу, сообщить, что теперь их точно никто не тронет, но я это уже говорил, да и проводы могут затянуться надолго, так что я просто поехал в жилой квартал, навестить семью одного моего знакомого. Семью Луиса Эрнандеса.

Нет, я не собирался делать ничего плохого, никаких допросов с пристрастием или тому подобного. Направление у меня всё равно уже было, сам Хорхе Мартинес-младший чётко произнёс «Колорадо» прямо у меня над ухом. Я рассчитывал, что смогу вызнать немного конкретики. Хотя и понимал, что семья мексиканца может быть и не в курсе занятий своего кормильца. Но не проверить эту зацепку я просто не мог, так что я делал это скорее ради самоуспокоения.

Никакого результата эта поездка не принесла. Дом Луиса Эрнандеса стоял закрытым и казался давно покинутым, хотя я лично видел, как оттуда выезжал его хозяин.

Опрос свидетелей, в данном случае, соседей, тоже ничего не дал. В этом квартале жила мексиканская диаспора, и все ответы в лучшем случае были расплывчатыми. Чаще всего со мной просто отказывались разговаривать. Они видели перед собой чужака, гринго, и желание общаться пропадало у них сразу же.

Ну, на нет и суда нет. Заставлять кого-то говорить я не мог, так что пришлось уехать, несолоно хлебавши. Я не слишком-то расстраивался.

Нужно было решить теперь, какой дорогой ехать до Колорадо. Через восточную дорогу и повернуть на север возле Эль-Пасо, знакомыми тропами, или же ехать на север прямо сейчас, через индейские резервации и глухомань. Первый вариант казался более разумным, так что я снова покинул Тусон по восточной дороге, хотя бандиты наверняка поехали через индейские территории, подальше от цивилизации и закона.

Всё было готово к отъезду, припасы куплены и рассованы по мешкам, патроны взяты даже с небольшим запасом, все бурдюки и фляжки заполнены свежей водой из общественного колодца. Мне вновь предстоял долгий переход через пустыню, а значит, нужно быть готовым ко всему.