С Севой мы увиделись первого сентября в курилке перед институтом, в кружке дымящих однокурсников. Как ни в чём ни бывало обменялись рукопожатиями. В аудитории сели за один стол. Со стороны никто бы не подумал, что между нами что-то изменилось. Я и сам не подозревал, до какой черты простираются эти изменения. Недели две всё шло прежним порядком, и вдруг.

В субботу — короткий рабочий день — мы с Растяпой, как обычно, покинули офис и направились к троллейбусной остановке, чтобы ехать к метро. К моему удивлению, Растяпа направилась к подземному переходу. Я спросил: куда это она — ведь на ту сторону мы приезжаем, а уезжаем с этой.

—Бедняга, ты заработалась!

Чуть запнувшись, Растяпа ответила: к Севдалину.

— А разве он нас сегодня приглашал? — мне хотелось, чтобы фраза прозвучала по-менторски строго, но неожиданно в неё пробилась горечь. — Да я уже забыл, когда это было в последний раз!

Опустив голову, Растяпа пролепетала: Севдалин хочет, чтобы теперь она жила у него.

— Что значит «Севдалин хочет»?! — я так изумился, что даже не рассвирепел.

Рассвирепел я секунды через три:

— Да мало ли что хочет этот мажор! Кем он себя возомнил?! Твоя-то голова где?!..

Несколько человек на остановке оглянулись в наши сторону, и мне пришлось сбавить тон. Яростным полушёпотом я выговаривал Растяпе за такую почти рабскую позицию: она — свободный человек, и никакой Севдалин-хрендалин ей не указчик и не распорядитель.

— Он что — твой хозяин?!..

Не поднимая головы, Растяпа продолжала молчать, полагаясь на мою сообразительность. И тут до меня начало доходить.

— Так ты… сама хочешь? Или это шутка такая?..

Мне очень хотелось, чтобы она подняла лицо, улыбнулась и подтвердила: конечно, шутка — как я тебя разыграла?.. Но Растяпа произнесла другое:

— Прости.

— «Прости»? За что? За то, что ты сошла с ума?

Неприятная правда начинала проникать в меня под видом боли. Собственно, боль и подтверждала, что всё происходящее мне не мерещится. И ещё Севдалин. Я бы ни за что не поверил, что Растяпа может уйти от меня, если бы она уходила не к нему. Только один человек в мире мог отнять у меня Растяпу, и, надо же, хао-брат это сделал. Зачем? Просто так, из вредности. Чтобы сделать мне больно, потому что я его раздражаю — как напарник по фиаско.

И тут — естественная реакция организма — мне захотелось Растяпу с такой силой, как не хотелось ещё никогда. Казалось, ещё чуть-чуть, и я зазвоню от нетерпения. Боль свидетельствовала о реальности потери — желанию мнилось, что всё ещё можно исправить. Нужно всего лишь запихнуть предательницу в троллейбус, отвезти в общежитие и учинить сексуальное воздаяние.

Как назло, троллейбус даже не показывался.

На Растяпе был серый деловой костюм — не располагающий к нежностям, тем более на остановке. И всё же я обнял её за плечи и слегка приобнял.

— Растяпчик, поехали домой, а? Сегодня я устрою тебе такой секс, какого у тебя ещё не было!

Она не пыталась высвободиться, но и не отвечала на объятие. Просто стояла и ждала.

Внезапно резанула догадка: ну, конечно же, они уже переспали!..

— Но как? — произнёс я растерянно. — Почему?..

— С тобой хорошо, когда плохо, — туманно пояснила она. — А когда хорошо… — и снова замолчала.

— Вот как? — сухо спросил я, сунув руки в карманы брюк и качнувшись взад-вперёд, с пяток на носки.

— Так я пойду?

— Как хочешь.

Она побрела к переходу и начала медленно спускаться по ступенькам. Я вспомнил, что должен поблагодарить Растяпу за всё доброе и светлое, что произошло между нами. Но сильнее оказалось стремление причинить ей ответную боль.

— Через месяц он тебя бросит, — послал я ей вслед очевидное. — Ты и сама это знаешь.

Растяпа замерла посреди лестницы. На мгновение мне показалось, что сейчас она вернётся. Но мои слова только предали ей решимости: не оборачиваясь, она сбежала вниз по ступеньках и исчезла в переходе.

Вскоре я увидел её на противоположной стороне улицы. Она вглядывалась вдаль и изображала как-ни-в-чём-небывалость. Вскоре её заслонил остановившийся троллейбус. Я загадал: если Растяпа не сядет в него, то это будет знак. Тогда я перейду на ту сторону и ещё раз попробую уговорить её образумиться. Но когда троллейбус последовал дальше по маршруту, Растяпы на остановке не оказалось.

В тот вечер я решил напиться. В голове почти моментально созрел заманчивый план с богемным привкусом: поехать в центр и пройтись по злачным местам — здесь пропустить стаканчик, потом там, потом ещё где-нибудь. Покуда сил хватит. Возможно, мне даже удастся влиться в какую-нибудь весёлую компанию, обрести новых друзей.

Погода стояла солнечная, почти летняя, и только прохладные порывы ветра напоминали, что лета уже две недели, как нет, так что добро пожаловать в осень со всеми вытекающими.

В этот час Арбат был полон праздного народу. Нетрудно было угадать, что многие гуляющие одержимы тем же предвкушением пьянства, что и я. Только их жажда идёт от избытка жизни, а у меня — от ущербности.

Внезапно Москва представилась мне огромным мозгом — с извилинами улиц и блуждающими людьми, каждого из которых можно по большому счёту свести к одной-единственной мысли. Себе в этот момент я казался воспалённой мыслью о двойном предательстве.

В просторном вытянутом помещении рюмочной на самом входе ощущался сильный запах табачного дыма — несмотря на приоткрытые окна. Менеджер указал мне на столик, задвинутый в дальний угол. В ожидании заказа (салат «Оливье», бифштекс с картофелем по-домашнему и двести пятьдесят водки) я тоже закурил. Предстояло подсчитать потери и решить, как быть дальше.

Пока я знал только одно: они не должны были так поступать. И если Севины мотивы мне почти сразу стали ясны, то что случилось с Растяпиной головой, оставалось полнейшей загадкой. Девушка, уходящая от меня к Севдалину, просто не могла быть моей Растяпой. Как там она сказала: «С тобой хорошо, когда плохо, а когда хорошо…»? Вдруг мне открылся второй смысл этой недосказанной фразы. Поначалу я понял её так: когда всё хорошо, с Севой лучше, чем со мной. Но ведь эти слова можно понять и по-другому: как только Растяпина жизнь наладилась, ей со мной стало… так себе. Получается, последние месяцы она меня просто терпела?..

Официантка принесла «Оливье», хлеб, графинчик с водкой, и я стремительно жахнул. Благодаря водке мысли приобрели нужное направление: Растяпа — приключение, которое кончилось. Может, и к лучшему. Надо не размазывать страдания по лицу и приступать к новым поискам.

Когда подоспели бифштекс с картофелем по-домашнему, я уже почти примирился с миром и с интересом всмотрелся в миловидное лицо светловолосой официантки.

— Хотите отгадаю, как вас зовут?

На мгновение её брови поднялись вверх. Но удивление тут же сменилось улыбкой — весёлой и озорной. Я даже не рассчитывал на такой быстрый успех.

— Света?

Не Света.

— Алла?

Не Алла.

— Марина?

Не Марина.

Она отошла к соседнему столику и следующие полчаса периодически подходила ко мне, чтобы получить очередную порцию не тех имён.

Не Маша. Не Даша. Не Саша. Не Наташа.

Вскоре я потребовал второй графинчик, испытав что-то вроде гордости: вот ведь — человек воспитан на сухих винах, а дует водку, как воду и нисколько не пьянеет! Разве что самую капельку.

Заодно родилась блестящая стратегия дальнейшего развития знакомства: как только её имя будет угадано, симпатичная официантка, конечно же, захочет узнать, как зовут меня. И тогда я сообщу, что моё имя состоит из тридцати трёх букв, и потому друзья для краткости называют меня Алфавитом. Такое искромётное остроумие, выдающее незаурядного интеллектуала, несомненно, её покорит, и она не откажется от встречи в нерабочее время…

Не Галя. Не Люда. Не Ира. Не Таня. Не Лена. Не Лиля. Не Аня. Не Олеся. Не Юля. Не Майя.

А какие ещё бывают женские имена?..