— Эй, Похвист! — Рядом, будто услышав своё имя, появилась русалка. Она лаской вилась возле своего благодетеля, заглядывая ему в лицо широко распахнутыми пленительными глазами. — Будь добрым богом, дай монетку на пряник расписной. Я с русалкой на глазури сахарной видела! Упросила купца мне три таких за одну монету отдать. А так цена им шесть монет, ты представь, удача какая!

— Дожили, пряники по цене сапог продают. Вот, держи, утроба твоя ненасытная. — Похвист вытащил из кошеля монету и вложил Ульянке в ладошку. — Исчезни уже с глаз моих, нечисть болотная!

Ульянка рванула было к лавке с выпечкой, но остановилась вполоборота и улыбнулась Похвисту устами алыми так, что, если бы и существовал поцелуй на расстоянии, он бы это и был. А после растворилась в толпе. И не было уже никаких сомнений, что на сей раз нежный румянец почти незаметный щёк Похвиста не обошёл.

— Чуть не забыл! Пойдём! — скомандовал он, твёрдым шагом направляясь к очередному прилавку. Лёля заторопилась следом и поняла, что они оказались возле той самой женщины, продающей шерстяные шали — лучшую защиту от разбушевавшихся северных ветров. — Выбирай, какая люба!

Лёля окинула взглядом шерстяное изобилие. Вот бы Нянюшке платок из Яви в подарок привезти. Пусть и не было в Прави холодов, как старушке приятно стало бы, наверное, узнай она, что это Похвиста дар. Думая о няне, Лёля указала на бежевый платок, самый, как ей казалось, мягкий, самый пушистый.

— А ну-ка, дай на тебя приложу, красавица! — Женщина-торговка одним движением обернула Лёлю в вязаный кокон. — Ой, ну как хороша, загляденье! Носи на здоровье, милая, и пусть ветры злые тебя стороной обходят.

— Ничего, потерпит, ей теперь от них не отделаться, — обиженно буркнул Похвист, высыпая на ладонь оставшиеся монеты. — Ещё одну дайте, вот ту, зелёную, — попросил он, как показалось Лёле, намеренно стараясь не встречаться с ней взглядом.

Забрав у женщины тёмно-зелёную шаль и быстро спрятав покупку за пазуху кафтана, Похвист, казалось, снова обрёл присутствие духа. По крайней мере, он не прятал весело блеснувших глаз, когда помахал в воздухе пустым кошельком.

— Ну что, хотела узнать, как деньги в Яви заработать? Вот сейчас и будешь учиться, — усмехнулся он и огляделся по сторонам. — И где эту нахлебницу носит? Тремя парами рук быстрее управимся!

Глава 7

Лёля на коленях стояла на берегу реки и из последних сил била деревянным вальком по разложенным на камнях скатертях. Это всё Похвист, нашёл работёнку в ближайшей корчме! Зато, помимо трёх десятков монет, обещаны им были ужин бесплатный и две комнаты для ночлега, оттого и старалась Лёля, хлеб свой отрабатывая. И всё равно, неправильно это как-то! Богиня же, а скатерти грязные стирает, все в следах от объедков человеческих! Не помнила Лёля, чтобы Род учил настолько сильно людям Яви угождать.

Она поудобнее перехватила ручку валька. Первые три скатерти дело не шло совсем, а к четвёртой Лёля худо-бедно научилась орудие своё держать. Исступлённо водила она по ткани ребристой поверхностью, особенно там, где виднелись въедливые коричневые пятна от мясной похлёбки, да толку было чуть. А ведь она ещё и в растворе щелочном не меньше часа бельё выдержала под строгим надзором хозяйки.

«Так ли вам работа необходима, молодой господин? — вопрошала их дородная владелица корчмы, когда заявились они всей троицей на её порог. — Иль забавами такими от безделья маятесь?»

Да только замолчала она, когда Похвист кафтан богатый скинул, топор рукой одной подхватил да так по пеньку рубанул, что щепки во все стороны полетели, как пчёлки потревоженные. А хозяйка не промах — кликнула мальчишек дворовых, те Похвисту столько полешек натаскали, что рубить — не перерубить.

— Устала, поди, Лёлюшка? Хочешь, отдохни, а я вместо тебя встану? — Возле Лёли нарисовалась разрумянившаяся от тяжёлой ноши Ульянка и обеспокоенным взглядом посмотрела на корзину ещё не выполосканного белья.

— Да ты же сама под присмотром слуг росла, тебе ли стиркой заниматься? Всё хорошо, мне даже нравится, — соврала Лёля, пытаясь разогнуть сведённую спину и при этом сохранить кроткое выражение лица. — В доме батюшки мне и салфетку выстирать не доверили бы, а тут ворохом целым одарили.

Лёля с грустью глянула на широкую, плетённую из лозы корзину, доверху заполненную скользким от щёлока бельём. Крепко сбитый тазик, в котором лежали три уже выполосканные скатерти, выглядел пустым и бедным рядом с корзиной той.

Русалка вызвалась натаскать воды из речки в огромные бочки у стен постоялого двора, а после огород полить. И хоть Лёлина спина ныла от непрестанной стирки и заходилась острой болью при любом движении, Лёля со стыдом думала, что работа ей самая лёгкая досталась. Сиди себе на месте да вальком по камням поколачивай.

— Не переживай, скоро я с делом управлюсь, подсоблю тебе! Только ещё немного мимо Похвиста побегаю. Ух, как хорош он, когда топором на солнышке орудует! Была бы моя воля, я сутками напролёт на него смотрела бы. — Ульянка подмигнула Лёле и хлопнула в ладоши.

Вода из реки тут же собралась двумя большими шарами, от глади водной оторвалась и прямиком в вёдра Ульянкины бухнулась, да вровень со стенками вёдер встала — ни больше ни меньше. Дивилась Лёля, когда в первый раз ворожбу Ульяны увидела, а та потом объяснила, что все водяницы повелевать водой умеют. Чай, не русалки какие-нибудь.

«Русалки — дух мёртвый, — рассказывала Ульяна, когда впервые мастерство своё Лёле явила. — А я живая. Албасты — русалки древние, мудрые — растят Водяниц из жемчужин, в месте таком глубоком, что самый сильный и выносливый из людей донырнуть до нас не сможет, на жемчуг позарившись. И всё равно, мало кто из водяниц до расцвета своего доживает, больно раковины хрупки. Настоящие водяницы — редкость, для водяных нет жены желаннее: красивы, покорны, воду любят пуще всего. А я, видно, с пороком каким уродилась. Хоть и сосватали меня здешних рек хозяину, не могу вообразить судьбу хуже, чем подле Водяного во тьме речной жизнь провести».

Ульянка закинула на плечи коромысло с двумя полными вёдрами и грациозно поплыла во двор корчмы. Лёля обернулась ей вслед. Заметила она, как бросила русалка фразу игривую в сторону Похвиста, как посоветовал он ей не отвлекаться, а то они и до зари не управятся. Да только когда развернулась Ульяна, чтобы на огородах за домом скрыться, не воротился Похвист к работе, а руки на поясницу положил, якобы спину разминая, а сам глаз не сводил от стороны той, где прелестница черноволосая скрылась.

Похвист, в одной только рубахе, подпоясанной синим поясом, высокий и худощавый, пригож был, да не знала Лёля, отчего Ульянка любоваться на него день и ночь готова. Встречались в деревне парни и не хуже. Лёля отложила очередную постиранную скатерть в деревянную кадушку и потянулась за следующей. Солнце клонилось к закату, освещало реку и траву за ней мягким золотом. И так уютно от света этого делалось, словно Явь вся — дом один, большой, прекрасный. Дивно так: руки мыло щиплет, спина болит, пальцы от воды речной мёрзнут, а она красотой вокруг наслаждается. И боль от этого меньше не становится, зато сердце меняется будто бы, шире делается.

***

— Ох, сестрица, — выдохнул Похвист, промакивая Лёлины ладони чистым полотенцем. — И как я сразу не подумал, что не для тебя работа эта.

Лёля закусила губы, чтобы не вскрикнуть, и тупо посмотрела на свои распухшие, покрасневшие руки. Возле ногтей ссадины кровоточащие появились, а между большим и указательным пальцами виднелась влажная мозоль от валька, которым махала она почти до самого вечера. А может, и до ночи махала бы, если бы Ульянка на выручку не пришла.

— Завтра отдых у вас. Я сам о деньгах заботиться буду! — решительно заявил Похвист, глядя на Лёлю и Ульяну, которые сидели перед ним на завалинке у корчмы.

— Глупостей не говори, ветряной бог, — Ульянка фыркнула и потянулась. — Скажи ещё, что во дворце твоём божественном прислуги не было. Ничем ты Лёли не лучше, такой же белоручка. А строишь из себя главного добытчика.