– Простите, что я не предупредил, – нерешительно начал Лин, – но сами понимаете… – он виновато развёл руками.

– Ничего плохого, – вдруг ответил тот «инопланетянин», которого Дзеди назвал Реасом. Голос у него был на удивление мягкий и тихий. – Лишь стоило нам сказать, но мы могли бы помочь при…

– Реас, ты меня уморишь! – ответил Лин. – За столько лет ты так и не научился правильно строить фразы на русском.

– Зато я научился, – парировал второй «инопланетянин». – Пойдёмте внутрь, а то здесь… – он замялся на секунду, подыскивая слово. – Здесь не то место, чтобы говорить.

– Пошли, – кивнул Дзеди. – Действительно, стоим, как приклеенные, в этом коридоре.

Комната, в которой они оказались, имела высокий потолок, три красивой стрельчатой формы окна, тёмно-зелёные стены, казавшиеся бархатными… Площадь её, как определил Саша, была не меньше шестидесяти метров. В центре комнаты стоял совершенно пустой овальный стол, по виду – деревянный, окруженный десятком изящных лёгких стульев. Пол покрывал мягкий ковёр, в точности повторяющий цвет и фактуру стен.

– А ничего, – с видом знатока прищурился Лин, оглядывая комнату, – кто делал?

– Сама, – гордо ответила Айкис. – Нравится?

– Я же сказал – ничего, – ответил Лин. – Вполне подойдёт. По какому случаю это всё?

– Да кто-то собирался выйти в отпуск… Садитесь, мы постараемся не особенно затягивать. Я понимаю, что вы устали после дороги, что всем хочется и отдохнуть, и посмотреть, куда попали, но дело – прежде всего. Хорошо?

– Да, конечно, – ответил Дзеди.

Беседа затянулась до темноты. Поначалу говорил преимущественно Лин, его слушали, спрашивали, но потом, постепенно, к беседе стали подключаться и земляне. Речь пошла преимущественно о тех событиях, которые предшествовали встрече – слежке, непонятных звонках, угрозах. Потом подняли тему предприятий и зависли в ней аж на час – всем хотелось высказаться. Невозмутимые поначалу Рауф, Рдес и Реас, бывшие учителя Дзеди и Лина, тоже распалились и потихонечку вошли в раж – оказывается, и до них каким-то образом дошли слухи о каких-то только для них понятных нарушениях. То есть получалось, что происходящее – нонсенс не только для Земли. Был кем-то задан риторический вопрос «что делать», но его тут же отмели, как несостоятельный и ненужный. Лин сказал, что он примерно представляет себе, что нужно делать, но… боится, что остальные не одобрят. На него шикнули.

– Так, в общих чертах всё понятно, – сказал Дзеди, когда голоса стихли. – Давайте сейчас разработаем примерный план действий на завтра, и, наверное, разойдёмся. Кстати, никто не возражает, если я на несколько минут выйду?…

Он резко поднялся и быстро пошёл к двери. Лин проводил его взглядом, прищурился, посмотрел на Реаса. Их взгляды на секунду встретились, Лин тоже встал и, не говоря ни слова, покинул комнату. Ещё через минуту Рдес и Реас синхронно встали.

– Просим нас простить, мы на секунду, – сказал Рдес.

В коридоре, слабо освещённом по позднему времени, стоял Дзеди, а напротив него – Лин. Дзеди стоял очень прямо, вытянувшись в струну, напряженный и собранный. Лин подошёл к нему и тряхнул за плечи.

– Давай сюда сетку, – прошептал он. – Ты не справишься один, я же вижу…

– Нет… я сам…

– Не дури! Давай, кому говорю… вот, говорил же!

В коридор вышли учителя. Им и видеть ничего не надо было, они всё поняли с самого начала.

– Дзеди, схему на визуал, – потребовал Рдес. – Работаем.

Из-за головы Дзеди метнулось и опустилось вниз, прямо на них, вишнёвое мутное облако. Раздался тихий, на пределе слышимости, звон – словно кто-то провёл по хрустальному бокалу лезвием ножа… и вишнёвое облако стало разрастаться, дробиться, заполнять собой пространство. Вскоре оно скрыло под собой четыре неподвижно стоящие фигуры.

– Выдели, – приказал Реас.

Одна-единственная светящаяся точка. Яркий фиолетовый огонёк на фоне вишнёвого пепла. Изнутри было видно, что «пепел» имеет сложную и красивую структуру – множество шестигранных ячеек, большие построены из маленьких. На самом деле и облако тоже имело форму ячейки. Потухшей, спящей. Но в одном-единственном месте – проснувшейся. Или, что вернее, не засыпавшей. Один из углов маленькой ячейки. Низшего звена в этой сложнейшей структуре. Огонёк погас, тихо свернулся и занял свою позицию. Облако стало уменьшаться, оно таяло и через несколько секунд исчезло. Остались только четыре неподвижные фигуры.

Лин какой-то вихляющей развязной походкой подошёл к Дзеди, и вдруг с размаху ударил его кулаком в лицо. Потом развернулся на каблуках и той же походкой отправился к комнате, в которой были все остальные. Рдес и Реас несколько секунд стояли неподвижно, потом обменялись быстрыми взглядами и разошлись в разные стороны – Реас ушёл за Лином, Рдес просто шагнул в ближайшую к нему стену. Дзеди остался в коридоре один. С минуту он простоял, прислонившись к стене, потом сплюнул на пол, тяжело вздохнул и тоже вошёл в стену – идти домой пешком у него не было ни малейшего желания.

– Давай зайдём, – предложила Айкис, – не надо ничего бояться.

– О, Господи… Да я не боюсь, просто неудобно как-то, – ответил Саша. – Ночь же…

– Ничего страшного. Ночь – штука длинная, – ответила Айкис.

Они стояли в коридоре подле входа в квартиру, принадлежащую, по словам Айкис, Дзеди. Все, кроме них, отправились кататься – Айкис вызвала каких-то своих помощников, которые сказали, что могут организовать небольшую ознакомительную экскурсию. Марьяна, увидев, что Саша не едет, поначалу заупрямилась, но Айкис отвела её в сторонку, о чём-то с ней пошепталась – и вот теперь он и Айкис стоят перед входом в эту квартиру, а Марьяна с компанией летает над какими-то горами… Эстен, что ли?… в обществе всей честной компании.

Айкис подошла к двери и та послушно разошлась в стороны.

– Пойдём, – позвала она. – Если бы он не захотел нас впустить, дверь просто не открылась бы.

Эта комната разительно отличалась от комнаты Айкис. Низкий потолок, синие, с бежевыми вкраплениями, стены, одно длинное окно. Света почти не было – только над креслом хозяина две слабенькие лампочки, да один маленький огонёк, лениво ползущий по стене. Мебели мало – большое кресло, в котором сидел сам Дзеди, пара кресел поменьше и полегче, стоящих неподалёку от большого… стеллаж то ли с книгами, то ли ещё с чем, в углу узкая кровать. И всё. Обстановка унылая и более чем спартанская.

Сам Дзеди, прикрыв глаза, сидел в большом кресле, на коленях у него лежала обложкой вверх какая-то книга в белом переплёте. Когда они подошли, он произнёс, не открывая глаз:

– Ю таи оргеса, Айк… эпре…

– Хи?… – ответила Айкис, придвигая кресло и садясь рядом с ним. – А рие?… Зи лефеп фа, Дзеди… Ю ормое таирто ски?

– Фа ски, – согласился он. – Саша, проходите, садитесь. Не стойте в дверях.

– Хорошо, – Саша помедлил. – Прости, что мы так поздно.

– Ничего, всё в порядке, – ответил Дзеди. – Садись, вон кресло…

Саша подошёл ближе, придвинул кресло и покорно сел. Первый раз за это время он увидел Дзеди без этих дурацких очков и понял, что сильно переоценил своих новых знакомых, приписывая им какие-то сверхъестественные способности. Перед ним сидел страшно уставший человек. Воспалённые, покрасневшие веки, тёмные круги под ввалившимися глазами, руки, безвольно лежащие на коленях… во всей позе проглядывала даже не усталость, а какая-то обреченность. Дзеди открыл глаза, посмотрел сначала на Айкис, потом на Сашу и слабо улыбнулся.

– Жалкое зрелище, да? – спросил он. – А вы-то невесть что подумали… Айк, слушай, принеси мне зуб, пожалуйста. Четвёртый, правый верхний.

– Принеси тебе – что? – не поняла Айкис. – Зуб? Зачем?!