– Идет, – одобрил следователь. – Саша, мне сейчас стало казаться, что все это, – он обвел рукой окружающие их развалины, – не мертво, как нам это сначала показалось. И что все поросло максимум травой. И что лезем мы… мягко говоря, на рожон.

– Вполне возможно, – согласился Саша. – Но это правильно.

Из облаков вырвался на волю яркий солнечный луч, и миру вдруг вернулись все краски. Серебром сверкнули литья осин, неожиданно ярко вспыхнули блики на воде, даже ржавые остовы сторожевых вышек оделись светом, и ржавчина стала выглядеть едва ли не благородно – темно-коричневая, с красноватым отливом. Асфальт и трава, молодые деревца и лес, заброшенная дорога и разрушенные стены – все это словно пробудилось на миг, встрепенулось, и замерло в ожидании – что будет?…

Сентябрьский день, не по-осеннему тёплый и приветливый, встретил их в дороге. Ехать решили на двух машинах – в одну столько народу, да ещё и два акваланга в придачу, просто бы не уместились. Поэтому загрузились в «Жигули» Игоря Юрьевича и в Женькину «Оку». Поехал Игорь Юрьевич – его машина, как же, Саша, Марьяна, Женька и Стас – то есть те, кто, по выражению Саши, «это всё начал». Саша и Игорь Юрьевич, которые знали дорогу, разместились на переднем сидение «Жигулей», Марьяна села сзади. В «Оке» сложили задние сидения и уложили один акваланг и запасные баллоны. Второй акваланг, гидрокостюмы с подогревом и фонари попала в багажник «Жигулей».

– Марьян, ты только не пугайся, ладно? – попросил Саша. – Там немного странно, признаться…

– Да чего там странного, – поморщился Игорь Юрьевич. – Как у Стругатских было, помнишь? «Мерзость запустения». Вот и там. Главное, в болото не влезь.

– Массовики-затейники, если вы там утоните, то домой не пойдёте, – предупредила Марьяна. – Но как красиво! Обожаю осень…

Голубое, чистое небо поражало своей прозрачностью и высотой. Оно сбросило с себя летнюю пыль, взмыло куда-то вверх, раскинуло руки в рукавах тончайших облаков, и застыло – любуйтесь. Осенний лес, золотой, багряный, стоял по сторонам дороги неподвижно, в безветрии. Земля, застланная ковром ещё не успевших потемнеть листьев, выглядела празднично – лес словно источал свет, не было в нём ни капли мрачности, которой суждено появиться позднее, в октябре.

– Что-то они отстали, – заметил Игорь Юрьевич, останавливая машину при въезде на заросшую, еле различимую, грунтовку. – Подождать бы надо.

– Да, Женьке поворот проскочить ничего не стоит, – заметила Марьяна. – Это она, пожалуй, умеет лучше всего.

– Тогда ждём, – заключил Саша, выходя из машины. – Вроде тепло. Может, вода ещё не совсем остыла…

– Как же. Спроси лучше – прогревалась ли она вообще. Я думаю, что нет. Там какая глубина? – спросил Игорь Юрьевич.

– По данным, которые остались от Михася – двадцать метров. По моим расчетам – больше. А полных схем не сохранилось. Посмотрим. Чего торопиться?

– Торопиться уже некуда, мы почти что на месте. Только бы не сесть, тут такая грязища… – проворчал Игорь Юрьевич. Он первым заметил вишнёвую «Оку», которая, по счастью, сворачивала туда, куда было нужно. – Ничего, мы люди сильные, вытолкнем, если что.

– Поехали, – решительно сказал Саша. – Время уже за полдень, а нам ещё возиться и возиться. Пока со всеми этими штуками разберёмся…

– Тогда садитесь. Женечка, солнышко! – позвал Игорь Юрьевич. – Ты по грязи хоть раз в жизни ездила?

– Ездила, разберусь, – отмахнулась Женька. И спросила: – А трос у вас есть? Если понадобится, то у меня найдётся.

– Ишь ты какая, запасливая. Ладно, рванули. Время.

Как ни странно, одолеть полукилометровый отрезок им удалось довольно легко. Под грязью грунтовка была подсыпана в своё время гравием, именно поэтому ни одна из машин не застряла.

– Странно, – сказал по приезде на место Игорь Юрьевич, выходя. – Это сколько же лет надо сыпать, чтобы до сих пор сохранилось?… Да, смотрели за дорогой-то, не иначе…

– Скорее всего, – согласилась Женька, вытирая забрызганное грязью лобовое стекло «Оки». – Моя-то ниже вашей сидит, и то прошла, как по маслу.

Стас и Саша уже вытаскивали из багажника и раскладывали на траве снаряжение. Марьяна ходила вдоль полуразрушенной бетонной стены, освещенной солнцем, что-то разглядывая под ногами. Машины стояли на сильно заросшей травой асфальтированной площадки напротив того места, которое в примерной схеме было принято считать входом. Вообще, Игорь Юрьевич оказался прав, сказав о «мерзости запустения». Развалины. Руины. На некотором расстоянии от входа – три обвалившиеся кирпичные стены. Бывшая котельная. В густой жухлой траве в отдалении просматриваются какие-то ржавые остовы – то, что осталось от сторожевых вышек. Теперь и не поймёшь, что это – вышки. Так, нагромождение истлевших, съеденных ржавчиной металлических каркасов. Женька хотела было посмотреть на них поближе, но Марьяна остановила:

– Не ходи, там вода.

Действительно, вода. Только подойдя к тому месту, где раньше был пандус (машины заезжали внутрь), Марьяна поняла, какое же сложное и, по сути, страшное дело предстоит Стасу и Саше. Тёмная, неподвижная, какая-то неживая вода была вровень с полом, на котором сейчас стояла Марьяна. Ворота, ранее закрывавшие въезд в помещение, перекосило от сырости, они осели, одна створка Сашиными стараниями свалилась в воду. Сыро, гулко, неприятно. Сохранился над этим въездом небольшой фрагмент крыши, он бросал на воду тень, поэтому посмотреть вглубь не было никакой возможности. Марьяна передёрнула плечами и отошла. Ей вдруг стало настолько зябко и неуютно, что страшно захотелось поскорее выскочить на солнце. Что она и сделала.

– Ну что, родная? – спросил её Саша. – Как там?

– Ой, Саш, а может, не надо? – жалобно спросила Марьяна. – Что-то там совсем неуютно…

– А как ты хотела? – усмехнулся Стас. Он уже одел гидрокостюм и акваланг, а теперь прилаживал к поясу капроновый шнур. – Мы не долго, вы не волнуйтесь. Через двадцать минут вернёмся. Если проблемы какие возникнут – три рывка. Если всё хорошо – то два. Один – трави шнур.

– Ладно… Ребят, я боюсь, что там может валяться всякое железо, тросы, мусор… мало ли, что в спешке побросали. Не торопитесь. Главное – ни в чём не запутаться и ни за что не зацепиться. Стас – ведёт, Саша – за ним.

– Согласны, – ответил Саша. – Игорь Юрьевич, если что, то… вы поняли.

– Тогда – с Богом. Пошли. Всё хорошо будет. Вот увидите.

Ходить в ластах неудобно, поэтому Марьяна и Женька вволю позабавились, глядя как их ненаглядные идут к спуску. Впрочем, скоро стало не до веселья. Через несколько минут после того, как они вошли в воду, им пришлось вернуться. Оказалось, что дверь, находившаяся на небольшой, всего-то метра два глубине (прав был Игорь Юрьевич), закрыта. На простой засов, но заржавел этот засов за пятнадцать лет – не дай Боже. Пришлось в спешном порядке искать какой-нибудь инструмент, которым можно оторвать непокорную железяку. Игорь Юрьевич предложил воспользоваться балонником, его послушали и через минуту засов свернули. А ещё через несколько минут выяснилось, что за первой дверью – вторая. С шлюзовым механизмом.

– Попробуйте повернуть штурвал, – посоветовал Игорь Юрьевич. – Может, чего и выйдет. И хватит сегодня уже советоваться по каждому поводу. Если получится – сразу двигайтесь дальше. А то так проваландаетесь до темноты. Кстати, с фонарями всё в порядке?

– В порядке, – ответил Саша. Сунул в рот загубник и ушёл под воду.

Темнота. Кристальная темнота. Эту воду никто ещё не тревожил за прошедшие пятнадцать лет, они были первыми. Вода была прозрачной, как горный воздух, очень холодной и совершенно неподвижной. Фонари освещали свод узкого коридора, их свет рассеивался где-то метрах в шести от источника, так что видно было хорошо. Под потолком Саша заметил затянутые сеткой лампы. Стас первым устремился вперёд, затем знаком позвал Сашу – сюда! Саша подплыл и увидел, что они висят над лестничным проёмом, уходящим куда-то вниз. Стас показал, что давай, мол, сюда. Саша покивал и они начали спускаться – Стас впереди, Саша – за ним. Первая дверь, на которую они наткнулись, тоже оказалась снабжена замком, как и верхняя. Попытка открыть замок успехом не увенчалась и они продолжили спуск. Стало холоднее. Третью дверь открыть удалось. За ней оказался коридор, на первый взгляд точно такой же, как и наверху, но Стас показал, что всё же хочет взглянуть.