– Я не сильно шокировала тебя?

Мой низкий хрипловатый голос заставил вздрогнуть его, но тут же на каменном лице появилась улыбка, а глаза как-то по-хитрому заблестели.

– Надо сказать, за все эти годы ты мало чему меня удивляешь, но сейчас тебе это удалось…

– Катюшечка, ты что-нибудь чувствуешь? – протянула Кошка, касаясь моей ладони.

– Да, я знаю, куда лететь. Надо спешить, пока Лансу не стало ещё хуже. Путь не близкий. Но я успею.

С грациозностью, присущей всем горгульям, я направилась вниз по ступенькам. Муж шёл позади меня, а за ним следовали остальные. На улице крылья буквально заныли в предвкушении. Мне хотелось почувствовать ветер и тянуло взмыть высоко-высоко вверх. Я задрожала от наслаждения, вдыхая прохладный воздух.

Неожиданно Алек выступил вперёд:

– Я полечу с тобой.

– Это исключено, ты – не горгулья.

– Но я тоже умею летать и… не меньше тебя беспокоюсь за Ланса. К сожалению, нести на далекое расстояние я его не смогу, но…

– Алек, ты не всесилен, как и я. Не будем спорить. Я лечу одна. Так надо. Ты нужен здесь. Та ведьма… – я глубоко вздохнула, силясь держать себя в руках. – Она может прийти за Ланселотом. Он очень сильный волшебник в свои двадцать лет, но сейчас он слишком слаб и поэтому уязвим. Возможно, она не смогла забрать его сразу, потому что знала, что ей с ним будет не справиться. Постарайтесь не оставлять его одного. Уверена, у нее нет цели убить его.

– Как скажешь, – он покорно вздохнул, но я отчётливо читала недовольство на его лице и полное противоречие мне. – Хотя…

– Возражений больше не принимается. Я лечу одна. Ждите меня, я постараюсь вернуться как можно скорее.

– Будь осторожна. – Джек обнял меня за плечи и поцеловал в губы. – Ненавижу, когда ты решаешь проблемы. Я мужчина в семье, а не наоборот.

– Знаю. Но тебе досталась я. Всё будет хорошо.

Не став ничего никому больше говорить, я расправила крылья и стремительно взмыла вверх, чувствуя, как свистит ветер в ушах.

Подо мной проплывали спящие дома и сонные улицы с редкими заблудившимися пешеходами, неторопливо бредущими на автопилоте вдоль шоссе, по которому стремительно проносились автомобили. Я нарочно летела низко – воздух был слишком холодный вверху, так что крылья просто сводило судорогой. Леса казались чёрной воронкой подо мной, и дух захватывало от увиденного. Машин было хоть и не много, но они были, поэтому я старалась держаться подальше от дорог (спасибо, что не заняли всё небо своими машинами и существуют ПДД). Не хотелось бы быть размазанной у кого-нибудь на капоте.

Но вот на горизонте показался очередной город, посреди которого зиял огненно-красный гриб, окутанный чёрным густым дымом, расползающимся как дьявол по ночному небу, накрывая его огромными чёрными крыльями.

Прибавив скорость, я устремилась прямо к пылающему объекту. Сердце стучало в груди как сумасшедшее. Там, в этом аду, кто-то звал на помощь. Мне надо было торопиться к горгульям, но и бросить, кого бы то ни было, в беде было не в моих силах. Пламя уничтожает всё на своём пути, и порой не всегда пожарные успевают спасти людей: очень часто огонь отрубает все пути для спасения несчастных, загнанных в угол.

По спине пробежал холодок, когда я поняла, что это крики детей. Их было много и они звоном отдавались в голове. Я не имела права оставить их в беде. Как я буду смотреть своим детям в глаза, зная, что не попыталась спасти детей?

Как и полагается, на улице столпилось множество зевак, во всю глазеющих на ужасающее зрелище. Двор был заставлен пожарными машинами, но огонь, казалось, только сильнее разгорался и не собирался отступать. Машины скорой помощи переливались разноцветными огнями, врачи склонялись над закутанными в плед людьми. Я мельком успела понять, что почти все они – дети, и лишь одна женщина была вместе с ними. Она рыдала навзрыд и в ужасе заламывала руки, не переставая смотреть на бушующее пламя.

Пламя скользнуло по телу, и я ворвалась в пылающее здание. Огонь бил меня по лицу, но не причинял вреда, однако едкий дым тут же начал проникать в лёгкие. Не в моих силах потушить огонь, но в моих силах помочь оставшимся в здании, и действовать нужно очень быстро.

–Помогите!.. – глухой, полный отчаяния детский голос, прозвенел в голове как колокольчик.

Встрепенувшись, я громко позвала:

– Не переставай кричать, я тебя спасу!

– Помогите! Я здесь! – закашлявшийся от дыма и полный надежды на спасение голос вновь отозвался на призыв.

Я бросилась сквозь огонь, перепрыгивая через горящую мебель и полуразрушенные стены. Взгляд выхватил среди бушующего пламени девочку лет семи, отчаянно прижимавшуюся к стене у окна. Рядом с ней на полу лежал без сознания мальчик примерно того же возраста и девочка-подросток. Забыв о том, как выгляжу, я метнулась к детям, но, услышав как заверещал от ужаса ребёнок при виде меня, тут же заверила, пытаясь погасить её яростное сопротивление:

– Я спасу вас и не смотри, что я такая. Я не враг! Пожарные не смогут добраться до вас. Я помогу, слышишь? Доверься мне, прошу! – я заглянула в её полные слёз и отчаяния глаза и она вдруг протянула ко мне руки, словно сама не надеясь больше на другую помощь.

Как хорошо, что горгулья обладает фантастической силой! Подхватив ещё двоих детей, я поплотнее прижала их к себе, чтобы не поранить, и кубарем вылетела в окно, прикрывая детей крыльями от осколков. Крылья мгновенно распахнулись, и я услышала над ухом испуганный вздох девочки. Не думая о том, что меня никто вообще не должен видеть, не обращая внимания на шарахнувшихся от меня людей и крики ужаса, я опустила детей на землю, и спросила у девочки, которую спасла:

– Сколько ещё людей может быть в здании?

– Я не знаю… мы спали… – залепетал насмерть перепуганный ребёнок.

– А кто может это знать?

Она указала мне на рыдающую женщину, укатанную в плед:

– Марина… Степановна…

Я бросила гневный взгляд на не двигавшихся врачей. Они с ошалевшими лицами смотрели на меня. Да уж, мифическое создание не каждый день увидишь.

– Что встали?!.. Забыли, как помощь оказывать!..

Кинувшись к Марине Степановне, не обращая внимания на её перепуганный взгляд и не прекращающиеся рыдания, я тряхнула её за плечи, пытаясь достучаться до неё:

– Сколько там ещё людей?

Она мотала головой из стороны в сторону, как будто ничего не понимая, и всё время рыдала, показывая на объятое огнём здание. Я влепила ей пощёчину, несколько приуменьшив свою силу, отлично понимая, что один мой сильный удар может оторвать ей голову в прямом смысле этого слова, и лишь тогда она ошеломлённо посмотрела на меня. Без страха, надо сказать.

– Спрашиваю ещё раз: сколько в здании осталось людей?!

Она бросила быстрый взгляд на тех детей, которых я спасла и, запинаясь, тихо произнесла:

– Пятнадцать человек… на первом этаже… в комнате слева…

Что-то с грохотом рухнуло внутри здания, и я отпустила женщину, метнувшись обратно. Вихрем влетела в одно из окон первого этажа. Снова в лёгкие проник дым, но здание вот-вот грозило рухнуть и, следовательно, времени совсем не было. Я-то выживу, а вот дети без моей помощи – нет.

Быстро обследовав комнату, в которую попала и, никого не обнаружив, я метнулась в соседнее помещение и нашла там несколько человек неподвижно лежащих на полу. Огонь стремительно подбирался к ним. Схватив двоих детей в охапку, я рванулась к окну, и едва успела увернуться от рухнувшего прямо передо мной куска потолка. За спиной раздался треск, и комната оказалась полностью заблокирована. Я в ужасе метнулась к оставшимся детям, не зная, что теперь делать. Путь к отступлению отрезан. Мне не выбраться отсюда с детьми.

Я пыталась хоть что-нибудь придумать, но, как назло, в голову не приходило ничего дельного. Попробовать разбить потолок или стены и выбраться, таким образом, наружу? Рискованно. Здание может либо сразу же рухнуть, либо… не сразу, но, безусловно, завалит оставшихся детей. Тем более, я нашла не всех. А может быть…