Мои мысли нарушил жуткий удар, треск и я, раскрыв крылья, заслонила собой детей, предполагая, что это конец.

Мне послышался звук голосов… Или нет?

– Поднимайся, сейчас здесь всё рухнет!..

Подняв глаза, я увидела перед собой Кароля – одного из горгулий. С ним было ещё трое. Потом буду удивляться.

Быстро сориентировавшись, я выпрямилась:

– Мы не можем оставить детей!

– Здесь все? – нетерпеливо воскликнул он, быстро бросив взгляд на детей.

– Их должно быть, по меньшей мере, пятнадцать!..

– На этом этаже?

– Да!

Мельком сосчитав детей, а их оказалось семь человек, он приказал двоим из горгулий быстро обследовать этаж.

– Рэг! Уходим отсюда!.. Бери детей!..

Тут только я узнала в другом горгулье брата Кароля. Он бросил на меня мимолётный взгляд и, схватив в охапку троих детей, вылетел через проломленную ими крышу наружу. За ним последовали и мы, прижимая к себе оставшихся детей. Затем братья вернулись, и через мгновение четверо горгулий приземлились с оставшимися детьми рядом со мной. Не прошло и нескольких минут, как раздался грохот и здание рухнуло, растаяв в огненном грибе. Теперь уже пожарным не составит особого труда загасить угасающее пламя, жестоко расправившееся с домом этих детей. Судя по всему, это был детский дом или что-то вроде того.

Несмотря на страх в глазах людей, раздались неуверенные хлопки. Один из пожарных аплодировал нас. Мгновение и нам хлопали, выкрикивая что-то в знак одобрения. Конечно, не смотря на страх перед нами, люди понимали, что если бы не мы, детей бы не спасло ничто.

Горгульи никогда не показывались на глаза простым смертным, но теперь, находясь рядом со мной, они даже не собирались улетать, как будто ожидая от меня указаний.

Рэг передал мне в руки совсем крохотную девочку, лет двух, наверное. Она, совершенно не боясь, протянула ко мне маленькие ручки. С перепачканного сажей лица на меня смотрели ярко-синие глазки, полные слёз.

– Мама?.. – тоненький голосок зазвенел как колокольчик у меня в голове, и я бережно прижала к себе бедное дитя.

– Не бойся, маленькая, теперь тебе ничего не грозит…

Чувствуя, как колотится у неё в груди маленькое сердечко, меня охватила невероятная злость на всех этих людей.

Они просто стояли и смотрели на нас. Правильно, зачем заниматься своими обязанностями, тут же такое зрелище! Говорящие чудища!

– Что глазеете?! Займитесь делом уже!

Словно выйдя из транса, люди бросились приводить в чувства детей, которых мы только что вынесли из огня. До этого мир как будто стоял на паузе. Один из врачей "Скорой помощи", очевидно, самый смелый, подошёл к нам. Он протянул руки за девочкой:

– Вы позволите?

– Да, конечно… – я хотела было отдать её ему, но ребёнок неожиданно вцепился в меня, как в родную маму и начал хныкать. Я чуть отстранила её и заставила посмотреть на себя. – Детка, дядя должен тебя осмотреть, чтобы тебе было хорошо.

Девочка упрямо замотала головой, даже не взглянув мне в глаза, не желая отпускать меня.

– Как тебя зовут?

Ответа не последовало, и я бросила растерянный взгляд на Кароля, всего перемазанного сажей, надеясь на его поддержку. Он молча пожал плечами, однако тут же кто-то потянул меня за свободную руку, заставив обернуться. Закутанная в плед, перепачканная сажей, рядом со мной стояла та самая девочка, которую я вынесла из горящего здания первой.

– Её зовут Настя.

– Настя?.. – переспросила я и тут же обернулась к ребёнку, прижимавшемуся ко мне. – Настенька, солнышко, иди к дяде на ручки…

– Нет, ты уйдёшь… – слёзы потоком хлынули из её глаз, и у меня сердце сжалось от боли.

– Я… Послушай меня, Настенька, ты же видишь… Ты должна идти с ними…

– Нет!.. – тут же запротестовал ребёнок.

Снова я почувствовала на своей ладони маленькие пальчики девочки, стоявшей подле меня.

– Что случилось?.. – поинтересовалась я, пытаясь сделать звук собственного голоса как можно мягче, хотя получалось с трудом.

– Она почти не видит вас. Только смутные очертания вашей фигуры…

– Ах, вот оно что…

– Настенька, – медленно начала я. Мне ужасно не хотелось обманывать ребёнка, но я больше ничего не могла придумать, – детка, тебя посмотрит доктор, а потом я снова возьму тебя на ручки, хорошо?

– Да?..

Для двух лет, пожалуй, очень смышлёный и разговорчивый ребёнок. Мои собственные дети начали развиваться очень рано, в виду того, что мы очень бдительно следили за ними, стараясь ничего не упустить и дать как можно больше на первых шагах их жизни. Дети ведь намного лучше воспринимают любую информацию в раннем возрасте.

Насколько мне известно, в детских домах, как правило, детям не достаётся должного внимания, ввиду нехватки персонала. Так было раньше, во всяком случае.

– Да, дорогая, иди на ручки к дяде-доктору.

Внезапно девочка обхватила моё лицо маленькими ладошками и расцеловала в обе щёки, а затем, уже не сопротивляясь, позволила себя передать врачу.

– А вы, правда, заберёте её? – детский голос заставил меня вздрогнуть, и я снова обернулась к девочке.

– Я не знаю. Но не сейчас.

– А когда?

– Я…

Моё замешательство прервал Кароль:

– Прости, девочка, нам пора.

Однако прежде, чем я успела обернуться к нему, нас прервал громкий женский голос. Я вздрогнула, узнав его безошибочно.

Мы синхронно обернулись. Конечно, не узнать собственную маму было не возможно, однако она меня в этом облике точно не узнала. К тому же… я столько лет мертва в этом мире.

Итак, она всё ещё журналистка, не смотря ни на что, и всё ещё безупречно выглядит.

– Простите, пожалуйста, вы не ответите на несколько вопросов для телевидения?

Я ошарашено смотрела на неё, перестав на миг воспринимать действительность. Рэг и Кароль заслонили меня своими мощными телами, полурасправив крылья. Остальные двое горгулий-мужчин встали позади меня. Мама же, не обращая на их грозный вид никакого внимания, как ни в чем не бывало, продолжала. В этом она вся. Никогда и ничего не боится.

– Кто вы и откуда вы?..

Справа от неё показался и человек с камерой. Я почувствовала напряжение горгулий и тихонько коснулась плеча Кароля, чтобы он не вздумал наброситься на них. Это вряд ли, конечно, но… мало ли. Из груди его раздался глухой рык, и он грозно произнёс:

– Мы не собираемся отвечать на ваши вопросы…

– Но вы же спасли детей! Почему?

– Потому что это дети – чистые и невинные существа. Вы же, люди, не умеете ценить жизнь, не умеете ценить любовь, вечно находитесь с закрытыми глазами в своём мире, не замечая ничего вокруг себя… вы слишком мелочные, чтобы мы – высшие существа – жили бок о бок рядом с вами…

– Да, дети – самое лучшее, что есть на свете, – согласилась маменька, пристально разглядывая всех нас. Я выглядывала из-за плеча Короля, всё же боясь, что она узнает меня. Сердце колотилось как бешеное. – Однако же, и люди не все такие, какими вы их себе представляете. Мы…

– Вы, люди, не приемлете ничего, что отличается от нормы. Любой, кто не такой как все становится изгоем в вашем обществе. Вы не умеете ценить даже себе подобных. Ещё несколько веков назад я видел, как сжигаете вы себе подобных на костре, называя их колдунами и ведьмами только за то, что они способны творить чудо. И вы называете себя ещё высшими существами?.. – он презрительно усмехнулся. – Да вы самые жалкие из всех существ на земле. Одни ваши войны из-за глупой делёжки земли и денег чего стоят! Целой планеты мало, чтобы вам, людям, спокойно заселить по клочку земли, не мешая друг другу. Даже природу, благодаря которой вы живёте и существуете, вы уничтожаете с каждым днём всё больше и больше. Животные, леса, водоёмы – всё на грани вымирания! Вам всё мало и мало!.. Горгульи никогда больше не вступят в открытый союз с людьми.

Впервые в жизни я видела, как мама молчит, не зная, что ответить. И я поняла: он ведь прав! Пусть и горькая, но это чистая правда.