Литмир - Электронная Библиотека

– Принимаю передачу, – сообщает мне Витязь: – «Иду на помощь».

– На всеобщем? – удивляюсь я.

– На языке Первого Контакта, – спускает меня с небес на землю разум корабля. Значит, Первые Друзья. Это хорошо, с ними мы общий язык найдем, если доживем.

– Рекомендуется маневр, – привлекает мое внимание Витязь, и вот теперь крутиться и вертеться приходится уже мне.

Происходящее будто взято из самых страшных кошмаров человечества, но вот только маневрируя кораблем, чтобы избегнуть лучей, я начинаю понимать, что для меня сделали сестренки. Весь последний год я имел неожиданную, но куда большую нагрузку, чем все остальные, при этом меня учили именно воевать. Получается, любимые мои сестренки чувствовали, знали это, ведь самые сильные интуиты Человечества именно Винокуровы.

Семь сотен дней меня гоняли в бесчисленных симуляциях, заставляя именно вести бой, поэтому я и воспринимаю все вокруг как еще одну симуляцию. Главное, не думать, что это все на самом деле, а защищать детей. Любой ценой защитить тех, кого прикрывает Витязь. Надеюсь, они смогут дожить… Кто знает, какие повреждения имеет их корабль.

– Рекомендовано Орудие Особого Типа, – торжественно, подчеркивая каждое слово, произносит Витязь, когда луч неизвестного излучения пробивает щиты, воткнувшись куда-то в сторону вспомогательных двигателей.

– А это что такое? – удивляюсь я, подумав еще, что он нашел время, но потом киваю. – Используй все возможное, мы должны защитить детей.

Кажется, все вокруг начинает дрожать, экраны на мгновение гаснут, чтобы зажечься снова, но при этом я не вижу черный корабль. Точнее, сейчас я замечаю два полумесяца, явно неуправляемо падающих на планету. Это что выходит? Какое-то неизвестное мне орудие уничтожило чужака? А такое вообще возможно?

Ну, надеюсь, я не сплю…

Настя. Ужасный день

Новости я не смотрю, вообще. С тех пор, как мы переехали в эту страну, мне совсем неинтересно слушать о том, как «восточные варвары» спят и видят как бы просвещенных нас захватить, сделать рабами и съесть. Зачем родители сюда переехали, я понять могу – платят здесь больше, и еще нет угрозы отправки в космос. У нас-то давно ходят слухи о том, что всех скоро принудительно в космос отправят, на других планетах вкалывать. А переселенец – это работа ручками, чего мне, конечно, не хочется.

Школу я закончила с отличием, несмотря на некоторую брезгливость во взглядах что учителей, что учеников, поэтому друзей у меня нет. Мой выходной балл позволяет поступить в университет, только это мертвый номер – уж я-то знаю. То есть нужно на среднеспециальное идти – оператор роботов, пилот, полицейский… Именно поэтому я сегодня, выйдя из дома, топаю к станции монорельса, закинув рюкзак за спину, чтобы не могли из рук вырвать.

Предки, не знаю, чем думали, когда переезжали, но это дорога в один конец. Гражданства нас лишили, да и… в общем, заслужили мы кличку «потребители», хотя за что, я так и не поняла. Но тут оказалось все совсем не так, как в неизвестно откуда оказавшейся у папы рекламе. Здесь я существо второго сорта, как и все потомки переехавших.

Так вот, ощущение у меня нехорошее, несмотря на то, что день солнечный. Мои ощущения обычно оправдываются, поэтому я настораживаюсь. До пилотских курсов можно дойти пешком, а вот до Школы операторов мобильных платформ ехать надо. Значит, все решилось само. Правда, есть одна проблема у пилотов. В буклете было написано: проверка здоровья, и хорошо, если это диагност, а если нет? Немного не по себе от этой мысли, но я должна подать документы, иначе выберут за меня, и этот самый выбор мне точно не понравится.

Я иду довольно спокойно, размеренным шагом, отмечая, что улицы необыкновенно пусты. Опять возникает ощущение грядущих неприятностей, как я это называю; я даже оглядываюсь, но никого вокруг не вижу, отчего чуть успокаиваюсь. Это в школе надо было тренировать внимательность: и ударить могли, и в углу зажать, понятно зачем. А самое противное – никому не докажешь ничего, потому что гражданство второго класса. То есть я гражданка, конечно, но…

И вот этих «но» в нашей демократической, прости Господи, стране предостаточно. Сама о себе не позаботишься, мало не покажется. Ну, например, детей бить запрещено – и в школе, и дома. Но в школе я права голоса не имею, а дома… Никто не вступится, максимум оштрафуют за громкие крики, поэтому лучше не проверять. Машка вон как-то проверила и исчезла. Мы в одном классе учились, а потом она вдруг хлоп – и коммуникатор мертвый, нет такого абонента. Я тогда намек очень хорошо поняла, осознав, что потеряла, переехав с родителями, как будто у меня выбор был.

– Смотри, девка какая, – доносится сзади, и я буквально впрыгиваю в приветливо открывшиеся двери школы пилотов, даже не оглянувшись.

Я знаю эти интонации, даже слишком хорошо – предвкушение, злоба и осознание своей абсолютной безнаказанности. На мгновение окатывает жутью, но уже поздно. И я понимаю, что действительно поздно что-либо делать, надо просто покориться своей судьбе. Откуда у меня такие мысли, я не понимаю, но, видимо, мне и не положено это понимать. Почему мне хочется плакать?

– Добро пожаловать, – усмехается мне сидящий за конторкой мужчина. – Документы.

– Пожалуйста, – протягиваю я пакет документов, в котором все: от свидетельства о рождении, прививок, медицинских обследований, до школьного аттестата.

– Ага… – тянет он, загружая кипу карточек в считыватель. – Категория «А», – непонятно добавляет, протянув мне затем новую, снежно-белую карточку, на расчетную похожую.

За его спиной открывается дверь, на которую он мне и показывает, а я пытаюсь понять, что такое «категория А», и не могу. Но нужно идти вперед, хоть и нет желания. Я даже оглядываюсь на дверь за своей спиной. Хочется убежать, ибо за открывшейся дверью темно и страшно отчего-то.

– Тебе помочь? – с явно слышимой угрозой в голосе произносит все тот же, непредставившийся. – Или сама все поймешь?

– А можно… – я не могу оторвать взгляда от темноты коридора. – Можно я в другой раз приду?

Повисает молчание. Я замираю, не зная, как он отреагирует, и вдруг какая-то сила бросает меня вперед, лишь затем я чувствую удар. Споткнувшись, лечу во тьму, успев только взвизгнуть. Но меня хватают какие-то очень грубые руки, кто-то награждает оплеухой, отчего я давлюсь своим криком, а затем меня буквально закидывают в небольшую комнату без окон, освещаемую древней лампой дневного света. Я думала, таких уже и нет нигде.

– Раздеться! – слышу я какой-то гавкающий голос. – Быстро! Иначе будет больно!

– Вы не имеете права! – нахожу в себе силы выкрикнуть я, но тут же падаю на пол, и становится действительно очень больно.

Я слышу очень противный свист, и сразу же меня окольцовывает буквально болью. Кажется, все тело взрывается ею, отчего я кричу, не в силах удержаться. И длится это вечность, отчего я едва не теряю сознание. Но вот свист утихает, я прихожу в себя, дрожа всем телом.

– Быстро снять с себя одежду, животное! – звучит приказ. – Иначе…

Что будет иначе, я уже понимаю. Как такое возможно? Ведь хоть какая-то видимость свободы до сих пор сохранялась, а сейчас… давясь слезами, я начинаю медленно расстегивать непослушными пальцами блузку. Кто-то неизвестный, которого я не вижу, молчит, и свист не слышен, но я вся дрожу, боясь возвращения этой дикой, непереносимой боли. С трудом раздеваюсь до нижнего белья и замираю, но снова слышится свист, и я в испуге сдергиваю с себя оставшееся.

– Встать смирно, животное! – командует лишенный всяких интонаций голос.

Только сейчас я понимаю: нет никаких интонаций, вообще, как будто со мной робот говорит! Но как такое возможно? Почему он называет меня животным? Что происходит?! Я уже открываю рот, но замираю в ужасе, потому что… Если меня здесь считают животным, то могут спокойно убить, а уж разговаривать точно никто не будет.

Если это робот, то он будет меня мучить до тех пор, пока я не сделаю, что ему нужно, точнее, его создателям. Но вот только стоять безо всего мне очень некомфортно и дико страшно, ибо воображение рисует картины очень уж жуткие. И, подумав о том, что со мной теперь будут делать, я чувствую просто дикий холод, пальцы при этом пронизывают будто много маленьких иголочек, и я…

7
{"b":"911038","o":1}