— Ха! Ты не продержишься и двух дней.

В этом она была права. Пайпер улаживала все мои дела в фонде, и я бы пропал без нее. Она дала мне возможность стать юристом и филантропом, не перегорая полностью. И я позаботился о том, чтобы платить ей достаточно, чтобы у нее никогда не возникло соблазна уйти за высокой зарплатой. Черт возьми, она зарабатывала больше, чем все вице-президенты, кроме двух, хотя они никогда об этом не узнают.

Она могла шутить, но Пайпер была настолько приземленной, насколько это возможно. В этом смысле она немного напомнила мне Тею. Пайпер и ее муж в ссоре в данный момент, вероятно, по этой причине она так хотела посмотреть за Чарли сегодня вечером. В эти дни она использовала все предлоги, чтобы не идти домой. Так что, если ей нужно было проводить вечера с моей дочерью, мы позволяли ей нянчиться с ней, когда она хотела.

— Чарли сегодня был просто сказкой, — сказала Пайпер Тее, закидывая рюкзак на плечо, затем собрала свои каштановые волосы в пучок на макушке. — Я так сильно ее люблю. Возвращайся скорее, чтобы я могла снова увидеть ее. Я позабочусь о том, чтобы этот парень, — она ткнула большим пальцем в мою сторону, — спланировал для вас двоих что-нибудь получше, чем претенциозное торжество.

— Я, эм… — Тея посмотрела на свои туфли, обнажив свою фальшивую улыбку, — спасибо. Я так рада, что она была хорошей, и очень ценю, что ты присмотрела за ней.

Пайпер подошла и обняла Тею, затем шутливо отсалютовала мне.

— Хороших выходных, босс.

Босс.

— Господи. Вы с Ноланом сидите и тренируетесь наполнять слово «босс» как можно большим количеством сарказма?

Она пожала плечами.

— Ты никогда не узнаешь.

Я усмехнулся. Это было «да».

— Я попросил швейцара вызвать тебе машину. Она должна уже ждать.

— Спасибо, Логан. Пока, Тея. — Она помахала рукой и пошла по коридору, выходя.

Когда дверь закрылась, плечи Теи опустились, и она сбросила туфли.

— Я собираюсь пойти проверить Чарли.

Я положил руку на ее поясницу, в то время как другая ослабила мой галстук-бабочку.

— Я тоже пойду.

— Мне нравится Пайпер, — прошептала Тея, когда мы неторопливо шли по коридору. — Нолан тоже.

— Они лучшие. Благодаря им я могу продолжать работать в фонде.

Тея приоткрыла дверь комнаты Чарли, заглядывая внутрь. Наша дочь растянулась на своей кровати, ее голова и ноги были отвернуты в сторону от подушек.

— Дикая, — прошептал я. — Даже во сне.

— Она всегда так спала. — Тея улыбнулась и осторожно закрыла дверь. — Когда ей было три года, у нее появилась дурная привычка приходить в мою комнату по ночам. Она упиралась ногами в мои ребра, а затем полностью отключалась.

— Хотел бы я это видеть.

— Я тоже.

Я поцеловал Тею в лоб, затем взял ее за руку и повел к лестнице.

Я хотел знать все о годах, которые я пропустил с Чарли, и о годах, которые Тея провела в городе. Она удивила меня на сегодняшнем гала-концерте, когда так расстроилась из-за этого оратора. Она говорила с такой страстью, что это, должно быть, пришло из опыта. Как я мог узнать о ней больше, если она мне ничего не говорила? На данный момент мне оставалось только гадать.

Жизнь, которую она прожила, не была наполнена роскошью, это было очевидно. Но теперь я подозревал, что в нем тоже не было особой любви.

Она никогда больше не захочет ни того, ни другого.

Мы достигли верха лестницы, и я притянул ее в свои объятия.

— Ты выглядела прекрасно сегодня вечером.

— Спасибо. — Она потянула за лацканы моего пиджака. — Ты и сам неплох.

Я поцеловал ее в нос, скользнув губами по ее скуле, чтобы прошептать ей на ухо:

— Мне нравится это платье, но я думаю, что оно будет лучше смотреться на полу.

У нее перехватило дыхание.

— Да?

Я уткнулся носом в ее волосы, глубоко вздохнув. Затем прижался ртом к ее шее, сильно посасывая кожу под ее ухом.

— Да.

Нам нужно было о многом поговорить. Нам нужно было решить проблемы и спланировать будущее. Но прямо сейчас я не хотел думать об этом. Все, чего я хотел, это чтобы Тея знала, как сильно я ее люблю.

Если я не могу сказать это, то покажу ей.

Не отпуская ее, я загнал нас в свою комнату, потянув вниз молнию на спине ее платья. Расстегнув ее, я снял платье с ее плеч и позволил передней части свободно упасть. В тот момент, когда ее идеальные сиськи были свободны и находились под моими ладонями, мой член был твердым, как камень.

— Чего ты хочешь? — спросил я, покрывая поцелуями ее шею вверх и вниз.

— Тебя. Голого. — Ее руки снова схватили меня за лацканы пиджака, на этот раз натягивая их мне на плечи. Ее нуждающееся дыхание обдувало мое горло. Ее пальцы возились с пуговицей на моей рубашке, но я поймал ее руки.

— Нет, Тея. — Я выдержал ее взгляд, позволив ее рукам лечь на мое громко бьющееся сердце. — Чего ты хочешь?

Она долго смотрела на меня, позволяя значению моих слов эхом разноситься по комнате. Когда они погрузились — когда она поняла, что я говорю не о сексе — в уголке ее глаза появилась слеза.

— Невозможного.

Нет ничего невозможного.

Не для нее.

Больше нет.

Я стер слезу большим пальцем, затем взял ее в рот, проглатывая крик, который был частью боли, частью похоти. Еще одна слеза упала, ударившись о мою щеку, и я оторвался от ее рта, чтобы смахнуть ее поцелуем.

— Не плачь, детка, — прошептал я. — Все будет хорошо.

Как только я заставлю ее и Чарли переехать сюда навсегда, и мы все официально станем Кендриками, слез больше не будет. Ей не нужно будет бояться прощаний, потому что мы никогда больше не расстанемся. Завтра, после ужина с моими родителями, мы поговорим и развеем все ее страхи.

Она кивнула и шмыгнула носом, схватив меня за ворот рубашки. Затем ее печальные глаза встретились с моими.

— Займись со мной любовью, Логан. Это то, чего я хочу. Дай мне что-нибудь на память.

Она только что захлопнула дверь в свое сердце прямо у меня перед носом.

Почему она так быстро оттолкнула меня? Что насчет того, что быть здесь было настолько ужасно, что она продолжала напоминать мне, что уезжает? Почему она не захотела поговорить со мной?

Я провел руками по ее обнаженной спине, запутавшись пальцами в ее мягких волосах. Я сжал их в кулаке, немного потянув, чтобы ее голова откинулась назад. А затем накрыл ее рот своим, изливая все свое разочарование в этой замечательной, яркой и приводящей в бешенство женщине в нашем поцелуе.

Тея встретила мою свирепость в полную силу, так сильно дернув меня за рубашку, что пара пуговиц оторвалась. Ее язык нырнул в мой рот, сражаясь с моим, когда ее пальцы потянулись, чтобы освободить мою рубашку от брюк.

Я шагнул вперед, подталкивая ее дальше в комнату. С каждым шагом к кровати ее платье сползало все ниже по телу, пока не оказалось у наших ног. Она вышла из него, отшвырнув его в сторону, пока я снимал туфли. Я ни разу не прервал контакт с ее ртом и не отпустил ее волосы.

Контроль, который я имел над ее телом, был всего лишь иллюзией. Мы оба точно знали, кто сегодня главный.

Под моей расстегнутой рубашкой ее кончики пальцев скользнули по моему прессу. Когда они достигли моих грудных мышц, она впилась ногтями, одновременно выскользнув языком из моего рта и прикусив мою нижнюю губу.

— Черт, — зашипел я, отрываясь от ее губ, — ты сводишь меня с ума. — Физически. Эмоционально. Она была единственным человеком в мире, который мог так сильно завести меня.

Она улыбнулась мне в губы.

— Что ты собираешься с этим делать?

— Это. — Только что она стояла, а в следующее мгновение я схватил ее за бедра и швырнул на кровать.

Она улыбнулась, когда подпрыгнула, ее волосы развевались позади нее, когда она подвинулась к изголовью кровати.

— Сними эти трусики, — приказал я, снимая рубашку. — Сейчас.

Она поиграла с краешками, поддразнивая меня с минуту. Но когда я потянулся к пуговице на штанах и остановился, бросая ей вызов, она высвободила их и сбросила на пол.