Предстоящее лечение ишиаса не казалось мне каким-то слишком уж сверхсложным заданием, если это действительно ишиас, а не что-то более серьёзное, затаившееся в глубинах организма. Однажды и я проглядел за банальной межпозвонковой грыжей развитие на ранней стадии злокачественной опухоли. Хорошо, что в тот раз в итоге всё обошлось — онкологию мы с коллегами разглядели хоть и на более поздней стадии, но длительное лечение всё-таки дало результат. Но я долго не мог себе простить того упущения, прибавившего мне седых волос и едва не ставшего причиной появления ещё одной могилы на моём персональном кладбище.
— Это там что? — вывел меня их дремотного состояния голос водителя, резко сбросившего скорость. — Кажись, авария.
Я открыл глаза, фокусируя сквозь лобовое стекло взгляд на дороге. А там на обочине стоял бортовой «ГАЗ-53» с помятым правым крылом, а в кювете на боку лежал бежевый ушастый «Запорожец». Прижавшись к обочинам по обеим сторонам дороги, стояли ещё две легковые машины, явно не пострадавшие в ДТП. Их водители и пассажиры столпились у места аварии, в основном рядом с «Запорожцем».
— Давайте остановимся, — попросил я водителя.
Он притормозил у обочины, вместе мы вышли из машины и сразу перебежали на другую сторону дороги, благо что в эти годы движение на трассе было не таким оживлённым, как в XXI веке.
Пострадавшим был только один — пожилой водитель «ушастого». Он лежал на пожухлой травке и слабо стонал. Голова его была в крови, а левая рука изогнута в предплечье под неестественным углом. Хорошо, что ещё в сознании, хотя, как мне кажется, готов отключиться в любой момент.
Собравшиеся меж тем за редким исключением пребывали в растерянности.
— Я сейчас доеду до ближайшего села, найду телефон и вызову «скорую», а заодно и в милицию позвоню, пусть гаишников пришлют, — говорил мужчина в костюме.
— Да пока эта «скорая» приедет, — махнул рукой мужик в телогрейке. — И как он перед моим «газоном» оказался — я даже и глазом моргнуть не успел.
— Быстрее будет его погрузить в машину и самим доехать до ближайшего райцентра, где есть нормальное медицинское учреждение, — советовала худая женщина, чем-то похожая на актрису Аллу Демидову.
— Товарищи, расступитесь, я врач.
Все повернули головы в мою сторону.
— Сколько времени прошло со времени аварии? — спрашиваю у водителя «ГАЗа».
— Да минут пятнадцать, поди, есть уже…
Я опустился на колени перед раненым. Рука — бог с ней, меня больше волновала его голова. Вернее, левая её часть, где примерно посередине между виском и затылком сочилась тёмная кровь. Очень похоже на ОЧМТ[2].
Дыхание у потерпевшего прерывистое, поднимаю ему веко — зрачок тут же чуть сужается. Это хорошо, что присутствует реакция на пусть и не самый яркий, но всё же свет. Проверяю пуль — редкий и наполняемость слабая. Что, впрочем, неудивительно при таком характере повреждений.
Активирую браслет, прикладываю ладонь к ране, чувствуя кожей тёплую кровь, и закрываю глаза. Снова наступает безвременье. Одновременно сканирую характер травмы и останавливаю кровотечение, сужая сосуды в месте повреждения.
Представляю, как мои манипуляции выглядят со стороны… Сиди на коленях перед раненым, положив ему ладонь на голову, да ещё и глаза закрыл. Но тут уж выбирать не приходится. Главное, что никто не вмешивается, не выдёргивает из состояния транса, в который я сам себя погрузил.
В данный момент жизни потерпевшего вроде бы ничего не угрожает, однако кто знает, какие могут быть последствия. Посттравматические вестибулопатия, паркинсонизм, эпилепсия, энцефалопатия, внутричерепная гипертензия, вегетососудистая дистония, головные боли… Тут что угодно может выскочить, испортив человеку остаток его жизни. На вид пенсионеру лет шестьдесят пять, от силы семьдесят, может, он и так проятянул бы немного, но всё же любому хочется свою старость прожить достойно, не превратившись в обузу для близких.
Открываю глаза, меня качает, так что приходится опереться правой, окрашенной в красное ладонью о землю, а голоса слышатся словно бы сквозь вату. Кто-то помогает мне встать на ноги, обвожу рассеянным взглядом лица, вижу своего водителя.
— Дмитрий Сергеевич, я себя не очень хорошо чувствую, пусть вам кто-нибудь поможет положить раненого на заднее сиденье «Волги», отвезём в Пензу, на областную станцию «скорой помощи». Это на Пионерской…
— Да вы что⁈ Там же у меня чехлы новые, потом кровь не отмоешь! Да и не было у меня команды посторонних возить.
— Или мы его везём, или я на попутке или рейсовом автобусе возвращаюсь в Сердобск.
Водитель что-то бормочет себе под нос, но вынужден подчиниться. Вскоре дед оказывается на заднем сиденье «Волги», но Дмитрий Сергеевич всё же подсуетился насчёт какой-то ветоши под голову пострадавшего. Впрочем, кровь уже практически запеклась — я неплохо поработал с сосудами. И свои руки хоть как-то вытер вручённым мне «Демидовой» носовым платком.
Всю оставшуюся дорогу до Пензы я тупо спал, лишь иногда приходя в себя, чтобы посмотреть назад и убедиться, что Варнаков Виктор Петрович (обнаруженный при нём паспорт мы захватили с собой) ещё жив и находится в сознании. Лежит, смотрит в потолок и молчит. Ну и хорошо, разговоры тоже утомляют. Иной раз больше, чем физический труд.
К счастью, обошлось, сдали на руки живым и в сознании. Пришлось расписаться в журнале учёта, после чего наконец отправились домой к Семибратову. Честно говоря, мелькала мысль отказаться, перенести встречу на другой день, так как на пострадавшего в ДТП деда потратил немало сил, но всё же решил не менять планов. Ишиас — заболевание неприятное, однако не настолько серьёзное, чтобы «кидать» хорошего, как выразился Гришин, человека.
— Я завгару про этот случай ничего говорить не буду. Хрен его знает, как отреагирует. И мы уж Семибратову тоже не говорите, ладно? — попросил Дмитрий Сергеевич меня по пути к дому шефа.
— Да не вопрос, — пожал я плечами. — А что, вот так разве можно, использовать служебный транспорт в личных целях, да ещё в выходной?
— Андрей Васильевич с нашим завгаром какие-то дальние родственники, тем более Семибратов оплачивает бензин и амортизацию. А на завтра вообще мне отгул даёт. Хотя, честно сказать, машиной он пользуется, если только куда-то по городу или в область, а так он живёт в двух шагах от работы.
Действительно, председатель Областного потребительского союза жил на Московской прямо напротив здания областной администрации, в доме, первый этаж которого занимал ювелирный магазин «Жемчуг». Не всякий мог сюда заселиться, это я помнил ещё по прошлой жизни.
Квартира Андрея Васильевича находилась на третьем этаже. Хозяин сам открыл дверь. Одет в домашний халат и тапочки без задников, чуть ниже меня ростом, слегка одутловатое лицо, животик, но глаза живые, внимательные.
— Вот, Андрей Васильевич, доставил, — сказал водитель, пропуская меня вперёд. — Я тогда в машине подожду?
— Да, конечно, спасибо, Дмитрий Сергеевич… Ну что ж, Арсений Ильич, проходите. Может, чайку с дороги?
После неплохого расхода энергии меня уже пробивает на хавчик, хотя и спать всё ещё хочется, но и чай, если с чем-нибудь вприкуску, тоже сойдёт.
— Можно и чайку, — соглашаюсь я. — С дороги-то самое то… Если вы, конечно, не спешите.
— Да куда ж мне спешить, я выходные стараюсь дома проводить. Жена с утра уехала дочку с зятем и внучкой навестить, это на весь день, так что никто до вечера нам мешать не станет.
— Ну, до вечера мы вряд провозимся, — улыбаюсь я. — Полчаса — это максимум.
— Тем более, — тоже улыбается хозяин. — Идёмте на кухню.
— А можно, я сначала один звонок сделаю?
Я киваю на телефон в прихожей, где только что повесил куртку и переобулся в такие же, как у хозяина, тапки без задников.
— Бога ради. Пойду пока чайник поставлю.
Он идёт на кухню, чуть прихрамывая на правую ногу, а я набираю домашний номер Гришина. Трубку поднимает он сам.
— Здравствуйте, Октябрь Васильевич, это Коренев.
