Путь до Внешнего города предстоял долгий. Без дополнительного груза мужчина добрался бы часа за два. Порадовавшись, что напавшая легче, чем он думал, тот подобрал свое изобретение и пистолет, выпавший из ее рук. Здоровяк поплелся вперед, сильнее проваливаясь в песок.

 Когда Медея открыла глаза, взору предстало ночное звездное небо. Спина опиралась на стену каменного дома, стоящего на окраине Внешнего города. Лицо болело после жесткого удара.

Возвращение в сознание произошло не по доброй воле, а из-за тела, почувствовавшего угрозу. По карманам нагло шарил неизвестный, скрывающий лицо под капюшоном.

 Как бы голова Медеи не стремилась упасть к земле, но рука привычно потянулась за пистолетом.

– Зараза! – прошипела девушка, не найдя оружие на месте.

 Воришка вздрогнул от, разорвавшего тишину, механического голоса внезапно ожившей. Его попытку сбежать остановила крепкая хватка Медеи. Притягивая сопротивляющегося незнакомца поближе, она спросила злобно:

– Пистолет, ты забрал?!

 Тот начал извиняться и быстро мотать в отрицании головой в шлеме. Девушка равнодушно наблюдала за тем, как он возвращает все собранное с ее костюма. Для убедительности она тряхнула воришку посильнее, тот был невероятно легким. Медея предположила, что под маской скрывается подросток.

 Решив не забирать у него больше, чем он взял у нее, девушка отпустила мальца, как только убедилась, что все, кроме одного пистолета, на месте. Поднимаясь на поверхность, Медея предполагала о возможной потере жизни, но никак не о пропаже любимого оружия.

 Не зная, кого винить в случившемся: Грязного, того здоровяка или себя, Медея поплелась в привычное место. Решение остаться на ночь во Внешнем городе ей не особо нравилось, но возвращаться с невыполненным заданием и без добычи, казалось ужасно абсурдной идеей.

 Дом, куда держала путь девушка, находился в условном центре города. Из-за тянущихся вверх кривых зданий лунный свет на улицу почти не проникал. Освещать подобные места никто не стремился. Окна в домах отсутствовали. Идти приходилось на ощупь.

 Медея вела рукой вдоль здания, одновременно стараясь не сбиться с пути и для равновесия. Голова кружилась. Нога врезалась во что-то мягкое. В панике девушка отскочила, пошатнувшись. Правая ладонь легла на пустую кобуру.

 Медея мысленно ругалась на себя за забывчивость. Приподнявшийся от удара, бездомный бессвязно забормотал ругательства, шумно укладываясь обратно на голую землю.

 Успокаивая дыхание, Медея подошла к каменной лестнице. Нужен верхний этаж здания: третий. Остановившись у тонкой металлической двери, она постучала трижды с интервалом, затем один раз и после нового перерыва еще два.

 Дверь открыла щуплая женщина в защитном костюме. Медея недовольно скривила лицо. Такая встреча Ронды означала, что у тех сломался большой генератор кислорода, который Медея частями, в течение года, подняла из трущоб на поверхность.

 Женщина, в дом которой прошла Медея, бывшая работница Клариссы. Однажды та попросила Фейта узнать, как у ее девочки дела, не обижает ли ее муж. Отец передал послание и извлек пользу из нового знакомства.

 Люди, имеющие свой дом на территории Внешнего города, были кстати. Муж пожилой бывшей проститутки Хакки, родился под открытым небом. Его высокое, тощее тело, пронизанное жилами, приспособленное к местному воздуху, выглядело невероятно сильным для старика. На шее красовалась выжженная метка в форме круга. Ее получали те, кто проникал с поверхности на Парвус незаконно. После поимки полицией выжигался знак. Этот шрам значил, что при повторном нарушении закона, оказавшись под землей, его владельцу грозит смерть. Так власть боролась с переселением.

 Проницательные желтые глаза на смуглом лице Хакки словно могли угадать настроение собеседника. Длинные седые волосы с тонкими косами делали его похожим на мудреца, чем он успешно пользовался.

 Медея обошла низенький стол, предназначенный для приема клиентов, и села возле генератора. Одна деталь сгорела, о чем девушка сообщила Ронде, стоящей над душой.

– На следующей неделе принесу все для починки, – раздался механический голос Медеи.

 Сама мысль, что придется спать в защитном костюме, ей не нравилась, но выбора не оставалось. В отличие от Хакки Медея на поверхности дышать без генератора кислорода не способна.

 Но спать в доме все же лучше, чем под открытым небом. На улице неизвестно откуда ждать опасности. Хотя когда Медея была ребенком, им с отцом часто доводилось ночевать прямо посреди пустыни.

 Там он рассказывал дочери, что на свете существуют люди, которые приспособились к жестким условиям новой природы. Под открытым солнцем они выдерживали дольше, чем жители Парвуса, но их смуглая сероватая кожа тоже начинала гореть. Поэтому приходилось покидать дома либо ночами, либо скрываться под накидками.

 Медея любила слушать истории, которые рассказывал Фейт. Так, он поделился тем, что у апперов есть машины. Во время миссий они могли уезжать далеко.

 Также Фейт видел много племен. Их всех объединяли желтые глаза. Медея смеялась над этим, не веря словам отца, но тот сообщил, что и среди апперов таких людей стало достаточно. Сам он лично привозил на Парвус нескольких желтоглазых.

 Тогда Медея изредка стала замечать необычных людей на улицах подземного города, но их были единицы. А во Внешнем городе их становилось все больше. Сейчас уже никого не удивляли желтоглазые, стягивающиеся к рынкам ради торговли. Затем девушка познакомилась с Хакки. Старик казался ей милым. До тех пор, пока не обворовал их с отцом, когда они спали.

 Фейт нашел его и, предварительно поколотив, вернул домой к рыдающей Ронде. Все закончилось тем, что они напились вусмерть и лежали синие на полу. Так и помирились. Находящаяся в компании грустной бывшей проститутки три дня, Медея обрадовалась возвращению Фейта и взяла с него обещание, что он никогда больше не оставит ее одну с Рондой.

 Слово свое отец держал. И когда у него возникала нужда оставить ребенка надолго, то нянькой Медее становилась Кларисса. Пожилая женщина много курила, ругалась, но была веселой и рассказывала девочке кучу историй, поэтому Медея любила оставаться в ее компании.

 Хакки, вышедший из единственной соседней комнаты, вскинул длинные руки в приветствии. Медея привычно подалась вперед, пока тот, не прикладывая губ к шлему, отвесил ей два поцелуя в условные щеки. Указав раскрытой ладонью на пол рядом с каменным низким столиком, старик сел напротив в одной разваливающейся тряпке, обвивающей его тело.

 Медея послушно переместилась от генератора к столику, оперев голову на руку в перчатке. Ронда засуетилась с готовкой.

– Что хочешь узнать сегодня? – поинтересовался Хакки, в руках которого оказались цветные карты.

 Про гадание девушке рассказал именно он. Выжившие люди поверхности сохранили много суеверных традиций, передаваемых из поколения в поколение. Старик зарабатывал этим себе и жене на жизнь. Медея не верила в подобные вещи, но коротать время до утра это помогало, поэтому она задумалась над вопросом.

– Расскажи про здоровяка, которого я встретила сегодня, – буркнула девушка, морщась. Челюсть до сих пор болела из-за удара о колено.

 Хакки ловко тасовал цветные карточки и лукаво улыбался. Медея сдвинула, протянутую в ее сторону потрепанную временем, колоду карт.

 Морщинистая сероватая рука выложила три картинки на стол. Прикрывая глаза и делая глубокий вдох, старик плавно качнулся. Его ладонь зависла над изображением, будто пыталась услышать, что скажет с нее нарисованный мужчина с семью жезлами.

– Неодобрение со стороны окружающих, – Хакки двинулся к следующей карте, – болезненная любовь, – рука дернулась дальше, – смерть.

 Медея облокотилась всем весом на стол и воодушевленно спросила:

– У меня получится его убить?

– Карта смерти толкуется не только в прямом значении. Также это может означать: переосмысление, перерождение, переход на новый этап, – сообщил старик, открывая желтые глаза.