– Мадемуазель Кэтрин… я могу продать статуэтки, некоторые из них редкие работы знаменитых скульпторов, – вдруг смущено проговорил старик, бросая на меня косые взгляды.

– Хм… спасибо, мсье Оуэн, это очень великодушно с вашей стороны, но я не могу вам этого позволить. Вы упоминали о не ком господине, который работает с подложными документами…

– Да, если он в городе, я его приглашу, – тотчас оживился старик, явно поддерживая мое решение, – завтра утром схожу в контору Мортимер.

– Посмотрим, что из этого выйдет, – задумчиво протянула, неспешно направляясь к покосившейся беседке, увитой плющом.

Остаток дня прошел лениво, я пила чай, читала обнаруженную в закромах старика, книгу. Приготовила блинчики, заслужив одновременно восхищенный и укоризненный взгляд дворецкого. Еще раз прочла утреннюю газету, но ничего интересного для себя не обнаружила. И когда небо заволокло серыми тучами, а солнце скрылось за горизонт, с удобством устроилась на широкой кровати, доставленной и установленной вместо тахты чудо-дворецким. И только уплывая в чернильную пустоту, на краю сознания, в голове промелькнула мысль, что баночку с последним кремом я так и не открыла.

Пробуждение было бодрым и шумным. В дверь с грохотом заколотили, так что в комнате зазвенели стекла в оконных рамах, а с улицы донесся истеричный крик маман.

– Всё-таки заявилась, – сонно пробормотала я, лениво потянувшись в кровати. Мадам Жанет я ожидала увидеть гораздо раньше, поэтому не была удивлена ее приездом.

– Мсье Оуэн, не торопитесь, – остановила старика, услышав характерный скрип пружин его кровати, рывком сев и, широко зевнув, добавила, – я сама встречу родительницу.

– Как прикажете мадемуазель Кэтрин, – отозвался дворецкий, кровать снова жалобно простонала под тяжестью тела. А мне как бы ни хотелось понежится, пришлось покинуть теплую и уютную постель.

Но я не спешила на встречу с родней, под радующие меня восклицания и стенания неуравновешенной женщины, я надела свое рабочее и местами в жирных пятнах платье. Собрала волосы в небрежный хвост и, не умываясь, неторопливым шагом направилась к выходу.

Резко распахнутая дверь и моё неожиданное появление, в одно мгновение заткнули рот маман, но, к сожалению, ненадолго.

– Что за вид?! Ты позоришь семью Марлоу!

– И тебе доброго дня, мама. Мадам Ирма, что вас привело в мой дом? – с ленцой проговорила, не скрывая, широко зевнула и, невольно поежившись от утренней прохлады, назидательным тоном, продолжила, – ещё и неприлично рано для визитов, о котором не соизволили предупредить.

– Да как ты… – задохнулась от возмущения мадам Жанет, все ещё наивно полагая, что сможет продолжить управлять своей запуганной дочерью, – Ирма скажи ей!

– Кэтрин, ты говорила, что хочешь какое-то время побыть у подруги, чтобы прийти в себя…

– Я? Разве я так сказала? – деланно вскинула бровь, выжидающе посмотрев на тётушку. Я с искренним интересом наблюдала за мыслительным процессом компаньонки маман, но женщина так и не вспомнила нашу последнюю беседу, и я была вынуждена пояснить, – это вы решили, что я хочу погостить у подруги. Я же прямо сообщила, что теперь буду жить одна.

– Но… – растерянно протянула мадам Ирма и попыталась даже что-то сказать, однако мадам Жанет не дала ей продолжить, зло взвизгнув, – и это здесь ты живешь? В домике садовника? Твой отец…

– В гробу бы перевернулся, узнав, как вы профукали все, чего он с таким трудом добился, – прервала женщину, грозно сдвинув брови и, чуть поддавшись вперед, чеканя каждое слово, проговорила, – в Этбург не вернусь. Жить с вами в одном доме не буду. Денег не дам.

– Ты сошла с ума, – с шумом выдохнула маман, испугано от меня отпрянув, тут же ласковым голосом протянув, – мадам Лиззи верно сказала, ты больна, недаром она видела тебя в аптеках Грейтауна. Детка, я приглашу семейного доктора, он поможет…

– Не старайтесь, мадам Жанет, я уже совершеннолетняя и вам не удастся обставить все так, будто я умалишенная. Все необходимые справки я уже подготовила, – блефовала я, сразу же пресекая любые попытки маман меня упечь в богадельню, сейчас же, предупредив, – советую не рисковать подлогом документов, выяснить об их подделке будет просто.

– Что?! Да как ты смеешь?! – снова перешла на визг мадам Жанет, позабыв, что только что притворялась заботливой мамочкой, – я столько для тебя сделала: ночи не спала; невыносимую боль испытала; потеряла былую красоту… неблагодарная…

– Не позорьтесь, мадам Жанет, на этой улице живут приличные и влиятельные люди Грейтауна, – остановила очередные жалобные обвинения, которыми женщина в основном и помыкала Кэтрин, умело манипулируя девушкой, – повторю, от меня вы больше ничего не получите, в Этбург не вернусь.

– А как же твой жених? Мсье Джон Марсон? Ты о нем подумала? – язвительным тоном заговорила матушка, прежде окинув меня презрительным взглядом. Женщина знала, что ее дочь безответно влюблена в этого напыщенного индюка, и решила воспользоваться очередным рычагом давления, – только благодаря мне, он великодушно простил тебя и все ещё готов на тебе женится.

– Жаль, – коротко бросила, удивив своим ответом и искренним равнодушием не только маман, но и ее компаньонку. Мысленно и витиевато выругавшись, ведь я, признаться, рассчитывала на откупные и уже давно их распределила по важным направлениям для развития моей будущей корпорации.

– Ты… ты, – вновь задохнулась от возмущения маман, но не успела я, теперь уже в грубой форме выставить ее из своей усадьбы. Как из-за раскидистого куста, на вычищенную мсье Оуэном от сорняков дорожку, вышел чопорный дворецкий мадам Патриции. И всего в три шага преодолев разделявшее нас расстояние, он, почтительно склонив передо мной голову, игнорируя замерших незваных гостий, и степенно проговорил:

– Мадемуазель Кэтрин, мадам Патриция приглашает вас сегодня к себе на обед.

– Благодарю, передайте мадам Патриции Берч, что я приняла ее приглашение, – торжественным тоном произнесла, с трудом сдерживая улыбку, такой обиженный вид был у мадам Жанет.

– Я передам, – ответил мужчина и, более ни слова не сказав, вскоре скрылся за кустом.

– Надо же, а я не была удостоена такой чести быть приглашенной на обед к этой старой стерве, – злобно прошипела маман, не отводя свой полный ненависти взгляд от розового куста, за которым исчез дворецкий.

– Разве вы не должны гордиться своей дочерью, мадам Жанет? – ехидно проговорила, окинув женщину насмешливым взглядом, тотчас добавив, – полагаю, на этом нашу милую беседу стоит завершить. У меня появились неотложные дела, а вам я рекомендую поспешить с приобретением билета назад в Этбург.

– Я сообщу Бриджет, где ты остановилась, – процедила сквозь зубы маман, едва сдерживаясь, чтобы не перейти на истеричный крик, но неожиданное появление дворецкого влиятельной особы поумерил ее пыл, и, глубоко вздохнув, женщина продолжила, – мне говорили, что девицы порой ведут себя непотребно и не прислушиваются к советам своих родителей. Надеюсь, твоей подруге Бриджет удастся тебя вразумить.

– Сегодня же прикажу заменить забор и установить замок на ворота, – проговорила, растянув губы в самой любезной улыбке, – в этом доме мадемуазель Бриджет не рады.

– Ты…

– Идем, Жанет, – остановила очередной всплеск истерики мадам Ирма, потянув за руку, покрасневшую лицом маман и напоследок бросив на меня укоризненный взгляд, изрекла, – Кэтрин, ты груба и забыла о воспитании.

– Ошибаетесь, я, мадам Ирма, отлично помню все наставления матушки, – с усмешкой произнесла и, не дожидаясь ответа, не прощаясь с новоиспечённой родней, зашла в дом. И только там, в относительной безопасности, перевела дух, осознавая, что всего лишь одержала победу в небольшом сражении и битва все ещё не окончена.

– Мадемуазель Кэтрин, не стоило вам выходить к мадам Жанет, – заговорил дворецкий, заботливо подав мне чашку горячего кофе, – я мог сообщить, что вас здесь нет и не было.