Папа : «Дочуля, как у тебя дела? Что нового?»

Я закрыла глаза и улыбнулась.

И, конечно, по иронии судьбы, мои опасения сбылись. Поэтому, уснув вчера в половине четвёртого утра, я едва смогла открыть глаза, когда будильник прозвенел в шесть тридцать. Я даже не помню, как умывалась, чистила зубы, гладила свои старые школьные брюки, едва доходившие мне до щиколоток, и шла от дома до работы.

Все, что был готов воспринимать мой разум, это вручённый Денисом кофе, когда он встретил меня на входе, открыв дверь кофейни. Смена начиналась в восемь, и предполагалось, что все работники до открытия проводят уборку зала, готовят столики, чистят кофемашины и пополняют запасы стаканчиков, кофе и молока.

И когда в девять часов утра в кофейню зашёл первый посетитель, я уже была чуть-чуть бодрее, но глаза все равно норовили закрыться, если я забывала за этим следить. Я старалась изо всех сил быть работоспособной, потому что мне не хотелось облажаться еще и во второй свой рабочий день. Поэтому в перерыв моим перекусом был дополнительный «американо», который, на удивление, и правда, помог мне проснуться.

Моя смена уже подходила к концу, и последние несколько минут я занималась тем, что печатала отчёт по выручке и сверяла чеки.

– Держи, девочка без бейджика, – прозвучал голос – строго, но с лёгким оттенком юмора.

Я оторвала взгляд от экрана компьютера и столкнулась с уже знакомыми серебристыми глазами. Губы парня дрогнули в ухмылке. Видимо, моё лицо все же выдало следы замешательства. Между нами повисла небольшая пауза, прежде чем я опустила взгляд и увидела между его указательным и средним пальцами протянутый бейджик с моим именем. Мой взгляд невольно скользнул по руке Артема, и я успела разглядеть его запястье с выдающимися костяшками и венкой посередине. Его пальцы были длинные, с ухоженными ногтями. А я, правда, сейчас таращусь на его руки?

– Спасибо, – ответила я слишком грубо для привычного смысла этого слова, отчего даже сама удивилась собственной резкости. Найти причину такой реакции мне было трудно, но что-то внутри настаивало держаться как можно дальше от таких, как он.

– Значит, Александра, – не отрывая от меня взгляда, проговорил парень. Мне же захотелось спрятаться от его внимательного взгляда. Может, что-то опять не так? Может, тушь потекла или фартук грязный?

– Значит. – Захлопнув кассу, я показательно заторопилась, чтобы как можно скорее уйти.

– И как тебе работается здесь, Александра?

– Прекрасно, Артём… – Я замялась, судорожно пытаясь вспомнить его отчество. Черт, да как же его…

Он улыбнулся.

– Хочешь называть меня по отчеству?

– Это ведь ваше заведение, вы устанавливаете правила, как вас должны называть.

Мне было крайне неловко вести этот диалог. Когда Артём в очередной раз смотрел на меня, я сразу же вспоминала момент, когда впервые увидела его. Хотя, правильнее сказать, что раньше он увидел меня. А ещё точнее, не совсем меня.

– А ты всегда такая серьёзная?

– Если под вашим вопросом подразумевается «почему я сейчас не смеюсь кокетливо над каждым вашим словом», то всегда.

Мои слова потонули в безответном молчании. А затем Артем засмеялся так искренне и громко, демонстрируя красивую ямочку на щеке, что я невольно улыбнулась в ответ. Он это заметил.

– Вот ты и попалась!

– Неправда! – начала отрицать я, вновь принимая серьезное выражение лица.

– Я увидел твою улыбку, Александра, – уверенно закончил он, а затем протяжно вздохнул. – Ладно, серьезная, я бы с тобой ещё немного поболтал, но мне пора идти работать.

– Здорово! А моя смена как раз подошла к концу.

Где-то в глубине души мне захотелось, чтобы он ещё что-нибудь спросил у меня, поинтересовался, но я быстро прогнала эти мысли из головы. Ещё раз, Саша: он – владелец кофейни. Ты работаешь на него. Ты, Саша, соблюдаешь субординацию, чтобы не потерять работу.

– Ну тогда пока. – Окинув меня своим уже привычным нахальным взглядом, он отошёл от кассы и расслабленной походкой направился в свой кабинет. – Кстати, зови меня на «ты».

– И вам… тебе, – бросила я ему в спину вполголоса, – хорошего дня.

Как только я вышла из кофейни, сразу достала мобильный телефон и позвонила человеку, по которому я скучала каждый день.

– Доча.

На том конце трубки послышался голос отца.

– Привет, пап, – негромко произнесла я, прислоняя телефон к уху. – Извини. Вчера не могла тебе позвонить, мама была дома.

– Ничего, Шурочка. Я и сам вчера написал, не подумал, что Наташа может поблизости быть. Как вчерашняя работа над дипломом? Не сильно поздно закончила?

– Поздно, пап. Еле встала с утра. Но сейчас уже все хорошо.

– Ну ты, доча, береги себя. Сильно не загоняй. Знаешь же, что и так умница.

Я улыбнулась. Папины слова всегда успокаивали и поднимали мою самооценку.

– Буду стараться, папуль!

– Ты мне скажи, на почту зайти сможешь в ближайшее время? – спросил он.

– Могу, – быстро ответила я. – Конечно.

– Я тебе там скромный презент отправил, – проговорил папа. – Ещё две недели назад с днём рождения тебя поздравил, а подарок так не успел подарить… – Он с шумом выдохнул в трубку. – Не дело.

– Пап, зачем же ты… зачем тратился?

Мне искренне не хотелось, чтобы он тратил деньги. Они были ему нужны.

Восемь лет назад мои родители развелись. Мне было двенадцать, когда отец больше не мог выносить жизнь с моей матерью. Сейчас, в свои двадцать, я вполне могу его понять. Только вы не подумайте, маму я люблю. Но когда отец ушёл, в квартире стало значительно тише. Больше мама не кричала и не ругалась матом. И тогда мне как будто все стало понятно. В некоторых семьях родителям гораздо лучше жить отдельно, и в моей семье этот пункт не стал исключением.

Год назад папа переехал из Ярославля в Москву. Ему предложили работу в охранной организации, и он решил уехать. Решил начать новую жизнь, несмотря на то, что здесь у него была стабильная работа в котельной и даже не самая маленькая должность. Но папа был не из тех людей, кого пугали трудности и неизвестность. Он был очень смелым, и эта была одна из многих его черт, которая мне очень импонировала. Я бы хотела быть похожей на него.

Сейчас, спустя полгода, его дела немного наладились в отличие от первых месяцев, но, по его словам, его жизнь все равно нельзя было назвать стабильной и комфортной. Он работает вахтовым методом. Месяц охраняет загородные объекты, месяц живет в Москве. Поэтому постоянного жилья у папы нет. «Москва имеет свои преимущества, но и большие минусы тоже», – говорил он мне каждый раз, когда у нас заходил разговор о моем переезде. Но я знаю одно: если я перееду, то, по крайней мере, не буду одна в большом мегаполисе.

– Шур, прими подарок, не отказывайся, – проговорил папа в трубку. – Это самая малость, что я могу сделать для тебя.

– Хорошо. – На глазах выступили слёзы, но я сдержалась и не всхлипнула. Я так скучала по нему… – Спасибо тебе, папуль! Это очень ценно для меня.

– Я тебе напишу, когда посылка приедет.

– Пап? – окликнула его я. – Ты расскажи, как твои дела?

Он сделал небольшую паузу, прежде чем ответил:

– Все хорошо, дочь. Потихоньку. Сейчас перебрался в комнату в Ясенево, на месяц. Обещали повышение мне, но я пока не строю высоких ожиданий, Шур. Дадут возможность такую, и слава Богу. Не дадут – как-нибудь прорвусь.

Папа говорил спокойным голосом, в своей привычной манере, несмотря на то, что рассказывал он о своих трудностях.

– У тебя все будет хорошо, пап, – проговорила я, прикрыв глаза.

– Конечно, доча. И у тебя непременно все будет хорошо!

Мы поговорили с ним ещё о моей предстоящей защите диплома, о новой работе, об успехах моих учеников, а затем долго-долго прощались после, когда я уже подходила к своему дому. Мне приходилось скрывать общение с отцом от матери, поскольку я не могла предугадать её реакцию. Из тех пары раз, когда мама говорила об отце, я считывала в её словах боль и скрытую обиду на него, поэтому мне не хотелось лишний раз бередить старые раны. Может быть, когда-нибудь, когда я, правда, решусь на переезд, я расскажу ей о нашем с ним общении. Но сейчас эта новость может разрушить и без того шаткие отношения между мной и матерью.