– Всем спасибо! На этом все! – громко объявил наш научный руководитель, и аудитория вмиг заполнилась шумом. Все студенты принялись вставать из-за парт, вразнобой собирать вещи, обсуждая всеобщее недовольство по поводу отнятого времени. Я тоже, как и они, сразу же забросила так и не пригодившийся блокнот в сумку и, встав с места, направилась к выходу.
Оказавшись на улице, я прищурилась от знойного майского солнца и сразу же сняла с себя клетчатую рубашку, оставшись в одной футболке. Было по-настоящему жарко. Приложив ладонь козырьком ко лбу, я шагала в сторону парка, всматриваясь вглубь. Никита стоял на нашем месте и, увидев меня, махнул мне рукой. Я ускорила шаг и, преодолев несколько метров, побежала к нему через дорогу.
– Привет! – Он встретил меня с широкой улыбкой и тут же крепко обнял, прижимая к себе так, что я почувствовала его тепло.
– Привет! Ты что, будешь гулять со всем этим? – поинтересовалась я, указав в сторону его огромной хоккейной сумки, висевшей у него на спине (кажется, она была длиной с мой рост и, возможно, весом тоже).
– Да, Сань. – Он нахмурился и неуверенно почесал затылок, будто подбирал правильные слова. – Ты прости, но я не смогу с тобой долго гулять…
– Что случилось? – Я забеспокоилась, заметив его нерешительность.
– Да Борисыч хочет, чтобы мы сегодня дополнительную катку сделали перед игрой с «Локо», – выдал он с явным недовольством в голосе, а затем устало усмехнулся. – Только всем давно понятно, кто заберёт победу. Что нас гонять, непонятно.
– Не будь таким пессимистом, Никит. – Я мягко улыбнулась и слегка толкнула его в плечо, пытаясь поднять ему настроение. – Вы круто играете, я же видела много ваших игр.
– «Локомотив» третий год не никому не отдаёт победу.
– Это не значит, что в этот раз тоже не отдадут. Надо в себя верить.
Никита опустил на меня взгляд. В его глазах оливкового цвета мелькнула тень сомнения, и он приобнял за плечи, подтолкнув ближе к себе.
– Ты у меня, Санька, такая хорошая! – Его голос стал мягче, и он поцеловал меня в макушку.
– Ник, а как гулять-то мы будем с этой сумкой? – Я с беспокойством посмотрела за его спину.
– Да так и будем. – Он сцепил наши пальцы, а второй рукой поправил съехавшую с плеча сумку. – Просто времени мало у нас. Треня через час. Пойдём, хотя бы мороженое поедим?
– Сумка же тяжёлая. – Я нахмурилась, видя, как ему тяжело.
– Да хорош ты, Сань! Я же спортсмен. Что мне эта сумка? Своя ноша не тянет! – рассмеялся он, пытаясь меня успокоить.
– Ну хорошо. – Я вздохнула, всё ещё немного волнуясь. – Тогда я тебя провожу, и заодно мороженого поедим по пути.
– Лады, пойдём.
За время нашей небольшой прогулки до крытого стадиона, где тренировался Никита, мы успели поговорить о моём первом рабочем дне в кофейне, о том, как я опоздала и пришла в грязных брюках. Сейчас мне это уже казалось забавным. Единственное, о чём я не успела упомянуть, это о неловкой встрече с владельцем заведения. Мне всё ещё было стыдно. И как-то было неудобно рассказывать Никите подробности нашего знакомства. Может, как-нибудь попозже расскажу, когда этот момент перестанет иметь для меня важное значение. Может… когда-нибудь…
Я провожала Никиту, доедая своё любимое лимонное мороженое в пластиковом стаканчике, и чуть не запачкала его футболку, когда он внезапно поднял меня от асфальта и покружился пару раз. А затем, опустив меня обратно на землю, чмокнул в липкие губы и быстрым шагом отправился на тренировку, поочерёдно здороваясь со своими товарищами по команде, которые успели посвистеть нам во время поцелуя.
Сегодня был понедельник, и, как правило, это был мой единственный выходной день, который я старалась не занимать какими-то серьезными делами. Но это правило перестало иметь вес, когда наступило время готовиться к защите диплома, устраиваться на работу и дополнительно помогать школьникам готовиться к ЕГЭ по английскому. Сегодня была очередь написания диплома. Поэтому, как только я переступила порог своей квартиры, у меня было только одно желание: приступить как можно скорее, чтобы успеть лечь хотя бы до двух часов ночи. Завтра ранняя смена в кофейне, а это значило то, что, если я не усну до двух, то посплю от силы часа четыре. И эта идея мне не нравилась.
Как только я сняла с себя кеды, из кухни послышался звук тарелок, а затем грохот, напоминающий звон разбитого стекла.
– Да едрить твою налево, чтоб тебя черти сожрали, скотина! – Ругательства матери последовали сразу после шума. Я быстро вошла на кухню, заметив на полу разбросанные большие и маленькие осколки от стекла и красную растекшуюся лужу с ошметками капусты и картошки.
– Ну что встала?! – рявкнула мама, подняв на меня глаза. – Иди, принеси швабру, она за шкафом! Стоит, смотрит, деловая! – пробурчала она мне в спину, пока я шла выполнять её просьбу.
Аккуратно собрав все осколки, я помогла маме убраться на кухне, а затем насыпала заварной кофе в кастрюльку, чтобы немного взбодриться перед написанием диплома. Мама сидела за кухонным столом позади меня и нарезала лук.
– Как там твой Никитка поживает? – поинтересовалась она, шмыгнув носом от слез.
– Нормально, – просто ответила я, помешивая столовой ложкой кофе. – Готовится к важной игре.
– Это хорошо! – одобрительным тоном проговорила она. – Парень далеко пойдёт! Светка, мать его, у меня сегодня стриглась. Она, конечно, сама по себе-то девка дурная, не знаю, как её муженёк выдерживает с такими закидонами, но пацана своего воспитала как надо.
– Отчего же она дурная?
– Да ей все шубы подавай, да в Турцию вози! – усмехнулась она. – Пришла ко мне сегодня, говорит: «ты, Наташ, сделай что-нибудь эдакое, интересное, чтобы я омолодилась». – Мама фыркнула. – Так это не ко мне надо, дорогуша! Если у муженька твоего денег много, так пускай тебя по косметологам водит, а не по парикмахерским. А то нашла во мне фею, ты смотри! Хоть бы раз чуть больше стоимости оставила. Ан нет, семьсот, и все! И ведь ни копейки не добавит. Зато как дело до разговоров о ней доходит, так сразу: «Мы со Славой там потратили, мы со Славой здесь потратили». Чесать языком своим может только. Этот Славик от нее сбежит как пить дать, как только набалуется её красотой. Все они такие. Пока она дурная, все бегать омолаживаться будет, ее Славка уже погулять как следует успеет.
– Кофе будешь? – спокойно спросила я, стараясь сменить тему. Я не знала Светлану Анатольевну лично. Никита тоже редко о ней рассказывал, но говорил, что она два года после смерти отца не могла выходить из дома и только после полутора лет лечения вновь начала жить заново. Недавно встретила мужчину, а именно Славу, и сейчас вроде как у них все хорошо. Но даже зная все это, я не хотела её обсуждать. Когда ты не знаком с семьей лично, нет смысла строить догадки о том, какие они и как живут. Как будто нам с мамой было чем похвастаться… Мы всю жизнь едва сводили концы с концами, только успевая оплачивать коммунальные услуги, еду и прочие нужды. Мама работает в парикмахерской в нашем же районе, но её зарплаты с трудом хватает на то, чтобы закрыть половину нужд. Поэтому работа в кофейне была мне необходима. Иначе о Москве я могу забыть…
– Саш, кофе!
Я моргнула несколько раз и увидела, как из кастрюли убегает кофе. Замешкавшись, я потянулась к плите и выключила газовую конфорку.
– Прости, задумалась.
– Да оно и видно, в облаках витаешь. Как диплом писать будешь в таком состоянии? Совсем ни черта не соображаешь!
– Так и буду, как раз иду, – вполголоса ответила я, наливая ей кофе.
Она молча забрала из моих рук кружку и посмотрела на меня.
– Несмотря на то, что Никитка парень хороший, ты, Саша, о дипломе в первую очередь думать должна. Закончить с красным – вот твоя главная задача, а никак не с мальчиками прыгать, бегать, упаси Боже! – Она отмахнулась, – Ну все, иди, давай.
Крепче сжав пальцами горячую кружку, я поджала губы, удержавшись от ответа. Мне бы хотелось возразить маме, что я ничего ей не должна, но желания вступать с ней в перепалку не было. Времени у меня действительно оставалось мало. Я тихо прошла сквозь гостиную и, оказавшись в своей комнате, захлопнула дверь. Мой телефон вдруг ожил и оповестил о сообщении. Я подошла к столу и, поставив кружку, взяла телефон и прочитала сообщение:
