– Точно, – твёрдо ответил охранник, – это поздно вечером иногда трудно бывает сохранить бдительность, особенно если за двоих сутки берёшь, а сейчас-то совсем не поздно, так что я внимательно смотрел. Тут посетители редкие, всё же не многоэтажка современная. Хорошо если раз в полчаса кто-то пройдёт, а то и реже.

– Может, ей позвонить? – вдруг предложил Алексей, и я шёпотом выругал себя за несообразительность. Ну конечно, если Стелла, например, нежится в ванне, то телефон у неё наверняка с собой.

Однако безликий женский голос вежливо сообщил нам, что «абонент находится вне зоны действия сети» и предложил оставить голосовое сообщение.

– У тебя есть запасные ключи? – тяжело вздохнув, спросил я у охранника, и тот мрачно кивнул.

– Нам все хозяева оставляют запасной комплект на случай аварий или ещё какого форс-мажора, – пояснил он, – но мне нужно будет потом протокол составить.

– Главное, чтобы его не пришлось составлять полиции, – проворчал я, наблюдая, как Толян аккуратно вставляет ключ и дважды поворачивает его в замке. – Давай-ка я пойду первым, мало ли что там… Мне и отвечать, если что.

На самом-то деле я пошёл первым на тот случай, если у Стеллы припасено какое-нибудь проклятье для незваных гостей. Я-то справлюсь – стряхну и дальше пойду, а простому человеку может стать худо.

Но, как ни странно, никакой магической защиты на двери не было, и мы беспрепятственно прошли в квартиру. В абсолютно пустую квартиру… Нет, мебель и всё остальное было на месте. А вот хозяйки не наблюдалось.

– Степанида, мать твою, Алексеевна! – громко крикнул я, уже совершенно не рассчитывая услышать ответ. – Отзовись, красота моя ненаглядная!

Послушав ещё минуту тишину, которая стала казаться неприятно гнетущей, я оставил Толяна и Алексея в холле, а сам решительно прошёл в гостиную, даже не сняв уличной обуви. Во-первых, у Стеллы это было не принято, а во-вторых, сильно испачкать туфли за те десять шагов, что мы сделали от такси до выметенного крыльца, я всё равно не успел.

В гостиной всё было готово к романтическому свиданию: на столе в ведёрке со льдом охлаждалась бутылка дорогого шампанского, стояла ваза с фруктами, несколько накрытых колпаками тарелок. Сверкали подсвечники с не зажжёнными пока свечами. В общем, видно было, что Стелла готовилась к приятному вечеру. Осталось понять, где, собственно, сама хозяйка всего этого великолепия.

– Стелла, – уже не таясь, позвал я, переходя на иное зрение и по-прежнему не находя ни малейших следов присутствия заклятой подружки.

Убедившись, что мои спутники по-прежнему топчутся в холле, я частично открылся тьме и тут же вернулся в обычное состояние. Из спальни однозначно тянуло смертью, причём смертью дурной, неокончательной. Терпеть такое не могу, но меня, понятное дело, никто не спрашивал.

– Толян, Лёха, – позвал я и тут же услышал шаги, – давайте быстренько проверим комнаты: не нравится мне всё это.

Отправив Алексея проверять кухню, я направился в сторону кабинета, а Толян, подумав, зашагал к спальне. Этого я и добивался, так как хотел, чтобы тело обнаружил кто-то посторонний, а не я и не Алексей.

– Твою ж! – предсказуемо раздалось из спальни, и в гостиную выскочил белый, как мел, охранник. – Она там! Мёртвая, это к бабке не ходи!

– Звони в полицию и в "скорую", Толян, – распорядился я и, пока охранник набирал 112 и с кем-то там разговаривал, скользнул в кабинет, быстро смахнул в карман пальто лежащий на краешке стола телефон и вышел обратно. Занятый переговорами Толян ничего не заметил, а Алексей понимающе кивнул.

– Иди встречай полицию и медиков, – скомандовал я охраннику, который, как любой служивый человек, предпочитал чёткие инструкции, – мы никуда не уходим, ждём здесь.

– Слушаюсь, – на автомате козырнул охранник и быстрым шагом вышел из квартиры.

– А теперь быстро, – прислушавшись к удаляющимся шагам, сказал я, чуть ли не бегом устремляясь в спальню, – руками ничего не трогаем. Лёха, выпускай Синегорского, зуб даю, что нашу красавицу отравили.

Алексей кивнул и буквально через полминуты неспешным, совершенно не свойственным ему жестом отодвинул меня в сторону, опускаясь на корточки возле раскинувшейся на кровати Стеллы. В её открытых глазах, устремлённых в потолок, застыло выражение какого-то детского удивления.

– Так-так-так, – бормотал между тем Алексей, но я узнал интонации "деда" Синегорского, которого слышал не так чтобы часто, но тем не менее узнать мог.

– Что там? – не выдержав, спросил я, но тот только отмахнулся, мол, не лезь под руку.

– Какое интересное сочетание трав, – не то с восхищением, не то с осуждением проговорил травник, – никогда раньше такого не встречал, хотя, кажется, старик Томсон что-то писал об этом… или это был Стеллер? Не помню… В таком сочетании определить яд совершенно невозможно, однако вот эти синие точки на висках, они многое скажут человеку знающему. Но они исчезнут как только температура тела понизится в достаточной степени, и потом уже никто не сможет верно определить, от чего умерла эта красивая женщина.

– Её отравили? Детали можем обговорить позже.

– Разумеется, – Лёха, точнее, Синегорский презрительно фыркнул, – причём сделали это очень тонко, изобретательно, я бы даже сказал – артистично! С удовольствием пообщался бы с талантом, сумевшим придумать такое изящное решение!

– Очень надеюсь, что у нас будет такая возможность, – торопливо проговорил я, так как звук приближающейся сирены «скорой помощи» не оставил нам времени. – Лёха, убирай «деда», сейчас придётся общаться с полицией и медиками. И дай мне пять минут.

В глазах Алексея мелькнуло понимание, и он, кивнув, торопливо пошёл к выходу из квартиры, и я знал, что если понадобится, он ляжет в дверях ещё одним трупом, но необходимые пять минут у меня будут.

Я сосредоточился и осторожно взял Стеллу за безвольную руку, почувствовав, что даже моё очерствевшее сердце сжалось от боли. Мы знали друг друга совершенно немыслимое для обычного человека количество лет. Да, мы не были друзьями, мы неоднократно пытались друг друга убить, но Стелла была частью моего прошлого, его почти неотъемлемой частью. И я не собирался прощать.

Отбросив все лишние мысли, я закрыл глаза и почти сразу привычно провалился в мутное марево той стороны, в котором неизбежно заплутал бы любой, даже достаточно сильный колдун или ведьмак. Но не я. Это мир Смерти, мой мир: я привязан к нему настолько прочно, что какая-то часть меня постоянно находится здесь.

Тонкая нить, которую кроме меня никто не смог бы рассмотреть и удержать, слегка подрагивала в руке, как это обычно и бывает с теми, кто перешагнул грань между жизнью и смертью совсем недавно. Я скользил вдоль неё до тех пор, пока не увидел размытый женский силуэт.

– Стой, – велел я ему, и он послушно замер, колеблясь, как пламя свечи на сквозняке, – отвечай мне. Кто тебя убил?

Силуэт повернулся, и я узнал Стеллу, на лице которой изумления было больше, чем страха.

– Что со мной? – я, скорее, прочитал по губам, чем услышал её вопрос. – Где я?

– Ты умерла, точнее, тебя отравили, – я сглотнул откуда-то взявшийся в горле комок, – кто это сделал, Стелла?

– Этого не может быть, – прошелестел силуэт, а потом призрачное лицо исказилось сначала от страха, а потом от гнева. – Найди эту тварь! Это…

Тут, к моему глубочайшему изумлению, она схватилась рукой за горло и полупрозрачное лицо исказила судорога. Стелла не могла назвать имя убийцы, который, судя по всему, не поскупился на запирающие заклятья. А время выходило…

– Я найду, клянусь, – неожиданно для самого себя пообещал я, запоздало подумав о том, что в последнее время как-то много даю обещаний. Не к добру это, ох, не к добру!

Глава 4

В результате того, что именно мы обнаружили тело широко известной в определённых кругах целительницы Степаниды Демидовой, нам пришлось изрядно задержаться. Сначала с нами беседовал немолодой уставший оперативник, затем мне удалось перекинуться парой фраз со следователем. Им оказался Никита Останин, с которым мы однажды уже пересекались, и, к счастью, в том давнем деле оказались полезными друг другу. Сначала он слегка напрягся, но потом, когда выяснилось, что смерть госпожи Демидовой наступила не менее трёх часов назад, заметно оттаял. Тому, что мы приехали совсем недавно, было множество подтверждений, начиная от показаний Толяна и заканчивая записями с видеокамер, установленных над входом и в вестибюле.