В конце статский советник просил прислать ему в помощь Азвестопуло, если он даст об этом телеграмму. Васильев обещал, пожелал успеха и отключился. А Лыков остался вести дознание. В голове у него уже сложился план действий.

В кабинете полицмейстера собралось все начальство. Кроме Кузнецова и Баулина присутствовали пристав Московский части коллежский регистратор Будильников и Астраханской – не имеющий чина Савинов, в также надзиратели Ново-Александровской слободы Киреев и Ямской – Бухало. Эти две слободы в полицейском отношении подчинялись рязанскому уездному исправнику. Но сложились особые обстоятельства, и губернатор распорядился временно переподчинить их полицмейстеру.

У окна молча притулился столоначальник Третьего стола Первого отделения губернского правления – око князя Оболенского.

Совещание вел Кузнецов. Он сообщил тем, кто не в курсе, подробности преступления и добавил:

– По просьбе губернатора дознание возглавил статский советник Лыков, чиновник Департамента полиции, приехавший сюда на ревизию сыскного отделения. Он человек опытный, мы надеемся на его умения.

Рязанцы покосились на командированного – ну-ну…

Полицмейстер продолжил:

– У нас с Алексеем Николаевичем уже появилась версия. Почерк убийства в Новой Стройке схож с разбойным нападением возле Спас-Клепиков. Четверо напали на крестьян, возвращающихся из города с выручкой. Отца главарь, человек корпусный, убил ударом топора. Сразу, без единого слова! Сыновей поранили ножами. Отобрали деньги и ушли. Здесь то же самое. Сила удара, орудие убийства, показания владельца винницы насчет четверых неизвестных – много совпадений.

– Даже слишком много, – встрял в разговор Будильников. – Другие версии тоже надо ковырять, не держаться только одной этой.

– Совершенно с вами согласен, – кивнул Лыков. – Мы с Сергеем Филипповичем того же мнения: слишком много совпадений. Опросили первого попавшегося торговца, и тут же он вспомнил про четверых разбойного вида. Как в книжке.

Кузнецов дал всем высказаться и продолжил:

– Я заслушал уездного исправника. Он ведет дознание по разбою, но топчется на месте. Никаких улик. Свидетели примет нападавших не запомнили – было темно, неожиданно, и сразу их взяли в ножи. Помнят только, что главарь длинный и что одеты все четверо были как фабричные. Обратим внимание на этот факт. Государство у нас сословное…

– Важный факт, – подхватил Баулин. – И в ночь убийства в Новой Стройке появились четверо неизвестных такой же наружности. А что у нас в городе с пролетариатом, мать его ети?

Кузнецов махнул рукой: помягче с формулировками.

Начальник сыскного отделения продолжил свою мысль:

– Рязань не самый промышленно развитый город. Чистых рабочих насчитывается всего тысяча триста человек. Заводов раз-два и обчелся, и они не сказать чтоб крупные. Кроме завода пахотных орудий и сельскохозяйственных машин.

– И паровой мельницы Масленникова, – опять встрял с комментарием пристав Будильников.

– И мельницы, – согласился городской сыщик. – Я бы добавил еще суперфосфатный завод, он на подъеме.

Кузнецов счел необходимым пояснить командированному:

– Наши рязанские фосфориты обширно распространяются по всей России и спорят с бессарабскими и подольскими!

Баулин выдержал паузу и продолжил:

– Прочие заводы числом около шестидесяти имеют небольшой персонал. Краскотерочный завод, шпалопропиточный, свечно-восковой, винокуренный, мыловаренный, гончарный, каретно-экипажный, лесопильный и кирпичный. Все их можно обшарить, если господа приставы помогут сыскному отделению, придадут нам смышленых городовых для обхода.

– Помогут, – со значением сказал полицмейстер.

На лицах господ приставов появилось унылое выражение. Кузнецов увидел это и вспылил:

– Умышленное убийство! Это вам не бочонок сельдей украли. Все обязаны помогать Баулину, все. Спрошу с каждого! А губернатор с меня шкуру спустит, если не найдем злодеев, и правильно сделает.

Он чуть остыл и обратился к губернскому секретарю:

– Сколько вам нужно человек?

– Хотя бы по десятку от каждой части. Большие предприятия мы сами обойдем, притоны вокруг базаров – тоже. Мелочь хорошо бы поручить частям. Особое внимание обратить на Троицкую слободу. Сургучный завод, где работал Полудкин, – там расположен. Мельница – там. Лесные склады, нефтяная торговля общества «Мазут» тоже там. А полицейский надзор слабый. В казармах селят кого ни попадя, и рабочие, кто имеет свои дома, охотно спрячут за бутылку ханжи человека без паспорта.

– Облава? – сообразил надзиратель Троицкой слободы Киреев.

– И немедля, сегодня же ночью, – приказал полицмейстер. – Я сам пойду с вами. Убийцы в моем городе… Не позволю!

Лыков дал начальству выпустить пар и обратился к Баулину:

– Сергей Филиппович, расскажите, что дал опрос жителей Новой Стройки.

– Так точно. А… ничего он не дал! Видели около полуночи двоих, что шли в сторону Лазаревского кладбища. Двоих, а не четверых. Там ни одного фонаря, разглядеть не вышло. Вроде бы один рослый, в мохнатой папахе, как у сибирских стрелков. Но где Рязань, а где сибирские стрелки?

Начальник сыскного отделения обратился к полицмейстеру:

– Петр Григорьевич, когда же там освещение проведут? Убивать уже стали! Войдите с отношением в городскую управу!

– Управе сейчас не до того, – пояснил надворный советник. – Готовят выборы в думу на новое четырехлетие, до восемнадцатого года. Ты давай ближе к делу.

– Так точно. Домовладелец, который Власов, в ту ночь отсутствовал. Дворника у него нет и никогда не было. Соседи сказали, что спали и ничего не слышали. Пусто…

– А купоны, что отобрали у Пишванова?

– Чистые.

– Вскрытие?

– Перед смертью убитый пил водку и закусывал хлебом с горчицей. Такое угощение предлагают во всех кабаках, а их в городе два десятка.

– Ясно, – констатировал питерец. – Что дал опрос на сургучном заводе?

– Пусто и здесь. Полудкин держал себя задавакой, ни с кем дружбу не водил. Говорил: я среди офицеров половину жизни провел, не вам, голодранцам, чета, обхождение знаю. Рабочие, понятное дело, обижались. А еще он стоял караульщиком на воротах и не давал сургуч воровать. Так что… как уж? Обструкция, вот.

– Но насчет денег, пятидесяти рублей, он кому-то обмолвился?

– Надзиратель Свириденко таких не обнаружил, как ни старался.

В комнате установилась тишина. Статский советник прервал ее очередным вопросом:

– А женщину, Марию Елизаровну, вы нашли? – И пояснил остальным: – Это баба, которая ходила к убитому.

Баулин ответил:

– В адресном столе такая есть одна, по фамилии Котасонова. Проживает на Затинной улице в собственном доме. Ну, не дом – хибара. Крыша дырявая, забор упал… Исчезла неожиданно и никому не сказала куда. Ищем.

– Узнала про убийство, испугалась и спряталась? – предположил статский советник.

– Возможно. Люди у нас не любят якшаться с полицией.

– Тогда найти ее ваша приоритетная задача.

– Так точно.

– Что еще? – повысил голос полицмейстер. – У кого какие будут предложения?

Неугомонный Будильников поднял руку:

– Из пропавших вещей есть что-нибудь приметное?

Алексей Николаевич ответил:

– Разве что два оловянных стакана с рисунком Рижского замка.

– Рижского? – удивились рязанцы.

– Полудкин там служил.

– Такие стаканы можно и найти, – оживился пристав Савинов. – Толкучий рынок взять под лупу и известных скупщиков краденого…

– Сыскное отделение этим уже занимается, – укоротил его рвение полицмейстер. – Другие идеи есть?

Подчиненные дружно промолчали. Лыков повернулся к коллеге-сыщику:

– Бабу надо отыскать. Срочно!

Баулин развел руками:

– Легко сказать. Родни у нее нет, соседи как в рот воды набрали.

– Покажите мне Затинную улицу.

Губернский секретарь подошел к стене, на которой висел план Рязани, и ткнул пальцем в правый край: