— Простите, — я сложила руки перед собой в безмолвной молитве о прощении. — Мне очень, очень жаль. Но, учитывая, что вы стоите в моей гостиной, не похоже, что вы долго были в неведении. И я собиралась рассказать вам об этом сегодня. Клянусь.

Мускул на челюсти Гриффина дрогнул. Пугающий мускул.

— Простите меня.

Мои извинения не помогали. Потому что мы все знали, что мне не следовало ждать. Мне следовало поговорить со всеми еще вчера. Но страх был невыносим. Поэтому, вместо того чтобы справиться с ним прошлой ночью, я убежала от реальности, уснув в постели Джаспера.

Больше никаких побегов.

Пришло время ответить за последствия своих действий. И пока все шло именно так, как я и ожидала. Они разозлились, что было вполне обосновано. И, что еще хуже, они были разочарованы.

— А мама с папой знают? — я затаила дыхание, ожидая ответа Грифона.

Гриффин лишь кивнул.

Я обхватила себя руками за живот. Сожаление поглотило меня целиком. Я была плохой дочерью.

— Насколько сильно они злятся?

Нокс фыркнул.

— Угадай.

Злы. В ярости.

— О чем, блять, ты вообще думала? — Гриффин развел руками, уперев кулаки в бока. — Ты вышла замуж. Когда? Где? Почему, блять, ты не сказала своей гребаной семье, Элоиза?

— Вот видишь? Именно поэтому я и хотела сначала поговорить с Уинн, — я отшатнулась от этого яростного взгляда. — Потому что я знала, что вы будете на меня кричать.

— Ты вышла замуж за незнакомца. В тайне. И скрыла это от нас. Я буду, блять, кричать.

— Грифф…

Сильная рука обхватила меня за плечи, останавливая очередное неубедительное извинение.

Джаспер притянул меня к себе, прижимая к своей груди.

— Достаточно.

Взгляд Гриффина устремился на Джаспера.

— Это личный разговор.

— Ты кричишь на мою жену.

У меня отвисла челюсть.

Нужно быть храбрым человеком, чтобы противостоять моим братьям. То хладнокровие и собранность, о которых я мечтала? Джаспер обладал этим. Может быть, он научит меня.

Нокс моргнул. Затем опустил подбородок и поднял руку, чтобы потереть рот. Как будто он был удивлен.

Я уставилась на Гриффина, ожидая увидеть тот убийственный взгляд, который он унаследовал от нашего отца. Только его хмурое выражение исчезло. Он выглядел… шокированным. Заинтригованным? Что, черт возьми, происходит?

— Прости, — пробормотал Грифф.

Джаспер просто продолжал смотреть на Гриффина, и я никогда не видела у него такого пристального взгляда. По моим предплечьям побежали мурашки, пока я стояла между ними, мотая головой из стороны в сторону, ожидая, что кто-нибудь заговорит или сдвинется с места.

Но они были поглощены этим странным состязанием в гляделках. Было ли это хорошо? Или плохо? Почему мужчины такие сложные существа?

Нам нужно было снова начать кричать, потому что тогда я, хотя бы, понимала, что происходит.

Гриффин не выдержал первым. Его руки расслабленно опустились по бокам. Он отвлекся, его голубые глаза встретились с моими.

— Тебе нужно позвонить маме.

Его голос был таким нежным, что причинял боль.

— Я позвоню.

— Сейчас. Не сегодня. Сейчас. Я знаю, что ты избегаешь этого, потому что это будет трудно. Но ей больно.

Ауч.

— Хорошо.

— Лучше добавь в свой список Талию и Лайлу.

Нокс грустно улыбнулся.

Гриффин вздохнул, покачав головой.

— Вам помочь перевезти вещи отсюда? Я могу поехать домой и пригнать трейлер для перевозки лошадей.

У меня задрожал подбородок. На глаза навернулись слезы. Они могут злиться, разочаровываться во мне, но они все равно мои старшие братья. И они помогут мне переехать.

— В другой раз? — спросила я.

Гриффин кивнул, коснулся кончика моего носа, затем, не сказав больше ни слова, повернулся и вышел из дома.

Нокс кивнул Джасперу и последовал за ним.

Только когда пикап Гриффина скрылся за кварталом, я расслабилась, обмякнув в объятиях Джаспера.

— Прости.

— Это не твоя вина.

Он отпустил меня, затем обошел вокруг, взял чемодан, который я вытащила, и понес его к своему Yukon.

Я подошла к двери, наблюдая, как он загружает его внутрь.

Что ж, что случилось… то случилось.

— Глупая Элоиза, — пробормотала я.

Я не только причинила боль своей семье, но и Джаспер не заслуживал таких нападок со стороны моих братьев. Во всем виновата я.

И мне нужно было принести еще свои извинения.

Поэтому я расправила плечи и направилась на кухню, туда, где ранее оставила свой телефон.

К тому времени, как я закончила звонить, Джаспер подогнал внедорожник к гаражу и загрузил коробки. Когда он вернулся, чтобы забрать меня, я уже трижды поплакала.

Один раз, когда разговаривала с мамой. Второй раз, когда разговаривала с папой. В третий раз, после того, как я оставила сообщение для Лайлы.

После родителей я позвонила Талии, и она предупредила меня, что Лайла может не захотеть разговаривать.

Это было тяжело. Было тяжело нести груз такой ошибки. Возможно, Джаспер тоже это почувствовал, потому что, когда мы вернулись в хижину, он переоделся и ушел на пробежку.

Остаток дня я провела, распаковывая вещи, заняв для себя маленький шкаф в крошечном кабинете. Ужин прошел в тишине. После этого Джаспер развел костер и читал книгу, пока я продолжала распаковывать вещи. А с наступлением темноты он удалился на чердак.

— Ты поднимаешься? — спросил он с верхней площадки лестницы.

— Скоро.

Он грустно улыбнулся мне и выключил свет.

Это закончится катастрофой, не так ли? Мы были обречены.

Вместо того чтобы подняться по лестнице, я нашла одеяло и подушку.

И заснула на диване.

Как только я открыл входную дверь и шагнул внутрь дома, мне в лицо ударил едкий запах горелой еды. Дым заволакивал кухню, затуманивая воздух, когда в окна проникал свет раннего вечера.

— Что за хрень?

Я поставил рюкзак на островок и поспешил к плите, распахнув дверь. На ней ничего не было. И она была выключена. Но сегодня на ней явно что-то умерло.

— Элоиза? — позвал я.

Ответа не последовало.

Неудивительно.

Она избегала меня всю неделю, с тех пор как столкнулась со своими братьями в своем съемном доме.

За последние шесть дней реальность нашей ситуации стала очевидной, горькой и резкой, как запах в домике-шалаше. Мы были чужими людьми. И мы вели себя соответственно.

На данный момент даже секс не был обычным делом, особенно если учесть, что Элоиза предпочитала спать на диване.

Неделю назад я думал, что это наше соглашение не составит труда. Какое-то время мы бы оба притворялись. Наслаждались горячим, незамысловатым сексом. А потом, после свадьбы, мы бы расстались. Просто развелись. Пошли бы своими дорогами.

Я был гребаным идиотом, думая, что это будет легко. Мы с Элоизой были в таком же дерьме, как и то дерьмо, что было у меня в духовке.

Запах ударил мне в ноздри, поэтому я шагнул к ближайшему окну, но обнаружил, что оно уже открыто. Затем бросил взгляд в заднюю часть дома на раздвижную дверь, тоже открытую.

Моя жена сидела на веранде.

Я заскочил в прачечную, достал маленький вентилятор, спрятанный на верхней полке шкафчика для хранения вещей. Выставив его на кухонное окно и включив на полную мощность, я приоткрыл входную дверь, чтобы проветрить помещение, а затем вышел на улицу.

Веранда возвышалась над землей всего на тридцать сантиметров. Элоиза сидела на краю, скрестив ноги, и смотрела на деревья. В её руке было что-то черное, очень похожее на хоккейную шайбу.

— Я испекла печенье.

Хоккейная шайба. Источник дыма и запаха.

— Хочешь? — она подняла ее в воздух, повернувшись так, чтобы я мог видеть ее лицо.

От взгляда этих голубых глаз у меня защемило в груди. На ее щеках были дорожки от слез. Черные разводы от потёкшей туши, которую она пыталась стереть. Или, может быть, это было от печенья.