Обойдя половину городской стены, они увидели в двухстах метрах от них раскидистое дерево, в тени которого сидели несколько человек. Альфред с Алексом поспешили занять оставшиеся свободные места и вскоре ощутили приятную прохладу.

Спустя некоторое время, стоявшая на улице духота сделала своё дело, и собравшихся под деревом людей сморило в сон, тем более что часть из них к этому времени уже мерно похрапывала. Проснулись они от звучания труб, которое доносилось с городских стен, сигнализируя о скором финальном поединке.

Когда Алекс открыл глаза, часть людей, сидевших с ними под деревом, уже отсутствовала. Подросток видел их удаляющиеся в сторону ристалища силуэты.

По счастливой случайности им повезло стать в то же самое место, фактически в первом ряду. Воспользовавшись этим, Алекс снова залез на уже знакомое деревянное ограждение и сел на верхнюю поперечную балку, придерживаясь за плечо отца.

Солнце потихоньку шло к закату и палило уже не с такой силой, что не могло не радовать. Люди не спеша занимали свои места на трибунах, будто беспощадное полуденное солнце выпарило в них всю утреннюю агрессию и торопливость.

Ожидая начала финальной схватки, Алекс посмотрел в сторону, где сидел король с женой и дочерью. Молодая принцесса была по-прежнему свежа и прекрасна, словно полуденный зной не причинил ей ни малейшего неудобства.

Вскоре с разных концов на ристалище выехали финалисты. В ответ на аплодисменты публики они дружелюбно поднимали руки и салютовали приветы.

На финальный поединок Томас поверх доспехов накинул тёмно-серый плащ, который застёгивался брошкой на горле и прикрывал спину и бока. В таком виде Моранд смотрелся ещё более убедительно и грациозно. Его манера поведения будто говорила: «Люди, я уже выиграл, а поединок — лишь формальность». Впрочем, такая самоуверенность не была беспочвенной. Зрители помнили, как лихо он выбивал сознание из своих соперников на пути к финалу. Однако Алан Галахард не разделял такого благоговейного трепета перед этим гигантом, и вообще, держался молодцом, хоть и был раза в полтора меньше противника.

Получив от оруженосцев щиты с копьями, участники стали ждать сигнала к началу поединка. Зрители в предвкушении надвигающегося зрелища замолчали, и над ристалищем в очередной раз воцарилась тишина. Лошади противников будто участвовали в каком-то своём поединке, и, наклоняя морды, горнули передними копытами песок и беспрестанно фыркали.

Чем ближе подкрадывалась секунда старта, тем большее волнение испытывала публика. Оставалось лишь догадываться, насколько были напряжены противники. И вот раздался звук трубы…

Оба всадника рванули друг другу навстречу. Фрагменты песка с мелкими камушками полетели из-под лошадиных копыт. Алекс, сидящий на деревянном ограждении, всем телом чувствовал его вибрацию от тяжёлого топота. По мере приближения к центру арены, копья стали подниматься и выравниваться. В решающий момент за долю секунды до столкновения мальчик сжался всем телом, будто это не его кумир был сейчас под прицелом копья, а он сам стал мишенью для грозного оружия.

Оба всадника нацелились предельно точно. Копьё каждого должно́ было угодить прямо в грудную клетку противника. Однако, умудрённые опытом, оба в последний момент заслонились щитами и копья разлетелись в щепки, усеяв собой ресталищный песок.

Если после столкновения Томас почти не шевельнулся, то корпус Алана от сильнейшего удара отклонился назад, и показалось, будто всадник вот-вот упадёт с лошади, но к удовлетворению зрителей этого не произошло. В последний момент, вернув равновесие своему телу, Алан снова плотно сел в седло. Публика выдохнула и зааплодировала.

Проехав до конца ристалища, рыцари повернули коней и медленно поскакали обратно. Проезжая мимо друг друга, никто из них не проронил ни слова и даже не посмотрел на противника. Левая рука Алана, которой он держал щит, онемела. По пути в свой угол он периодически ей потряхивал, сжимая и разжимая пальцы.

Доехав до исходного рубежа, воины развернули лошадей и стали ждать, пока оруженосцы принесут новые копья. Подгоняемые шумом толпы, бравые помощники двигались довольно шустро, и уже через несколько мгновений рыцари были при оружии. Под звук трубы оба рыцаря снова понеслись навстречу…

Затаив дыхание, зрители смотрели, как сближаются друг с другом две смертоносные силы. Снова Алекс почувствовал вибрацию ограждения и сжал кулаки, молясь о том, чтобы Алан вышел победителем. «Три, два, один…», — отсчитывал он про себя секунды до столкновения.

Треск, раздавшийся в этот раз, был ещё громче. И если публика за ветерана особо не волновалась, то за здоровье Алана пора было начинать беспокоиться. От удара молодой рыцарь накренился в левый бок и повис на лошади, потеряв сознание. Придя в себя, он увидел, что лошадь уже почти довезла его до противоположного конца ристалища. Легендарный рыцарь с трудом выровнялся и постарался поудобней сесть в седло.

Вновь победитель был не определён, и рыцари поехали на третий заход. Томас выглядел свежим и держался, как ни в чём не бывало, будто только что об него не сломали два деревянных копья. Алан же едва держался в седле и невольно заваливался вперёд. Легендарный воин не чувствовал левую руку, конечность онемела и держала щит уже просто по инерции. В груди болело и саднило. Рыцарь понимал, что после таких сильных ударов, синяками дело не обошлось. Во рту чувствовался солёный привкус крови, что означало только одно — внутренние органы имеют повреждения. Судя по боли, пронизывающей его тело при каждом шаге лошади, у него были сломаны несколько рёбер.

«Да он, верно, смерти моей хочет?!» — пронеслось в медленно затухающем сознании. — «В прошлый раз было легче…».

Шум толпы, аплодисменты, отдельные выкрики — для Алана всё смешалось в один монотонный гул, который он уже не мог разобрать на составляющие. В голове гудело, а в ушах появился звон. Глаза застилал солёный и жгучий пот. Он пытался проморгаться, но слизистая оболочка всё равно продолжала саднить. Воздуха в шлеме стало не хватать, отчего дышать становилось всё тяжелее.

Кто-то стоя́щий рядом с Алексом саркастически хмыкнул:

— Всё, кончился народный любимец!

— Да, недолго сияла звёздочка, — согласился второй.

«Нет! Не верю!» — подумал мальчик и дрожащим из-за подступающих слёз голосом крикнул находившемуся в этот момент неподалёку от него Алану:

— Вы не можете проиграть!

Услышав эти слова, рыцарь с трудом повернул голову, чтобы посмотреть, откуда доносилась речь. Он увидел сидевшего на ограждении хрупкого подростка, у которого блестели глаза, а подбородок слегка подрагивал. В глазах мальчика читались мольба и надежда.

«Соберись уже!» — скомандовал себе Алан. В следующий миг раздался очередной звук трубы…

Забыв про боль в груди и онемевшую левую руку, которая уже не так крепко держала щит, Алан понёсся навстречу Томасу. За те секунды, которые были у него в запасе до момента столкновения, легендарный рыцарь поднял в своей памяти все хитрости и уловки боя, которым он обучился за годы жизни. Алан понимал, что ещё одного удара от Томаса он не перенесёт и если сейчас не воспользуется своим последним шансом, то для него всё будет кончено. Заключительную часть этой мысли молодой воин пытался гнать от себя как только мог, но она упрямо лезла в голову.

Благодаря природной наблюдательности, которая не раз спасала Алану жизнь, он заметил слабую сторону своего соперника. Ахиллесова пята Томаса заключалась в том, что последний при всей своей нечеловеческой силе долго прицеливался. Единственно верным противодействием в таком случае была тактика внезапного притормаживания, суть которой заключалась в неожиданном для соперника замедлении лошади перед самым столкновением. В результате этого, заранее рассчитанное противником место, время и точка удара смещались, а быстро сориентироваться такие люди, как правило, не могли.

Рыцари мчались на всех парах. Большинство собравшихся людей в своих мыслях уже видели, как Алана уносят с поля, и не факт, что живого. Его болельщики, которые в начале турнира распевали песни и сочиняли стихи в честь ожидаемой победы Алана, теперь сидели с поникшими лицами. Все понимали, что эта схватка решающая. Воздух от повисшего в нём напряжения стал неестественно тяжёлым и ощущался почти физически. Сидящий на балке Алекс, сжал кулаки, молясь за своего кумира, как будто это могло тому как-то помочь.