Он закрыл обе фотографии и перешёл из папки «Гараж» в другую, «Ленинград».

– Едем дальше. Я покажу одно видео, датированное двадцать пятым декабря 1979 года. В этот день в Ленинграде, в моём самом любимом районе Шувалово – Озерки, который ещё только начал застраиваться, пустили первый троллейбус. Это был маршрут номер 25. И сейчас ты увидишь этот первый троллейбус…

В папке «Ленинград» оказалось чрезвычайно много файлов: как фото, так и видео, и даже текстовые документы. Николай Петрович открыл видео с названием «25.12.1979».

Роман увидел совсем новый район города, почти незастроенный, в темноте и в снегу: действие происходило зимой в тёмное время суток, скорее всего утром. Поэтому освещение было только искусственное и далеко не везде. Камера неторопливо сделала полный оборот на месте, давая возможность осмотреться по сторонам, и вернулась в прежнее положение. Николай Петрович рассказывал:

– Вот это проспект Просвещения, а это улица Композиторов. Я сам тогда жил в Ленинграде. В восемьдесят шестом году, в начале перестройки, переехал оттуда сюда. Ну, так получилось: здесь создали лучшие условия конкретно для меня. Правда, к девяносто первому году, когда всё потихоньку стало сыпаться, я понял, что, возможно, поступил опрометчиво… Во, гляди, троллейбус!

На экране появился троллейбус, едущий по проспекту Просвещения. Он приблизился и свернул на улицу Композиторов.

– Отличное качество съёмки, не правда ли? – добавил Николай Петрович. – Если бы это снимали тогда, в семьдесят девятом году, то такого качества добиться бы вряд ли удалось. В темноте… Что поделаешь, первый троллейбус пошёл утром, а я хотел заснять именно его. Из спортивного интереса. А вот как то же самое место выглядит сейчас…

В это время видео закончилось, Николай Петрович закрыл его и открыл фотографию под названием «СПб, пр. Просвещения и Композиторов, 05.08.2020». Фотография оказалась полной противоположностью видео: она была сделана летом и днём. Да и само место тоже здорово изменилось.

– Нехило всё застроили, – отметил Роман.

– Почти до неузнаваемости. Как хорошо там раньше было – тихо и народу мало! Теперь уже не так. Дальше мы перемещаемся в 1981 год, но остаёмся в том же самом районе, Шувалово – Озерки. В этом году я получил там жильё. Покажу тебе дом, где я жил…

Николай Петрович закрыл фотографию и открыл видео под названием «14.07.1981, ул. Прокофьева, около моего дома».

На экране появился новенький девятиэтажный дом, длинный, с несколькими парадными. Камера сделала неторопливый оборот на триста шестьдесят градусов, показывая окрестности. Это была самая окраина города. С одной стороны раскинулось поле и вдалеке виднелся парк, с другой стороны – тоже поле, с третьей – новостройки. Затем камера «нацелилась» на дом и больше не двигалась.

– Ну, тут придётся подождать, но недолго. Будет кое-что интересное, – Николай Петрович хитро улыбнулся. – А я пока расскажу о практическом применении данного устройства. Смотри. В первую очередь оно пригодится двум категориям населения: это учёные-историки и… криминалисты. Причём с криминалистами мы сотрудничаем уже давно. Это нигде не афишируется из-за режима секретности, но мы успели оказать им значительную помощь. Что же касается историков, то им наше изобретение ещё не так интересно, и чтобы их заинтересовать, нам надо дальше отодвинуть временной предел работы. Шестьдесят лет – недостаточно много. Так, а вот сейчас будет любопытный момент…

Из ближайшей парадной вышел человек. Это был мужчина примерно средних лет и среднего телосложения с портфелем в руке. Он зашагал в направлении камеры, а потом, не дойдя до неё пару шагов, повернул в сторону. Лицо этого человека показалось Роману смутно знакомым. Камера стала поворачиваться за ним, нацелившись ему в спину и держа его в кадре.

– Прикольно, – засмеялся Роман, – его снимают крупным планом, а он вообще никак на это не реагирует.

– Кстати, а ты знаешь, кто это такой? – спросил Николай Петрович.

Роман задумался.

– Хм… нет, что-то не получается угадать.

– Я.

– Да ладно?!

– Представь себе. И, естественно, я никак не реагировал, поскольку тогда не знал, что меня снимают. А съёмку мы делали на том же самом месте много лет спустя…

На видео Николай Петрович повернул за угол дома и скрылся.

– На работу еду. Зная расписание работы, было совсем нетрудно себя подкараулить и заснять.

Роман ничего не ответил, пытаясь собраться с мыслями. Видео закончилось. Несколько секунд в кабинете царило молчание (Николай Петрович выжидал, какова будет реакция), затем Роман произнёс:

– Ну, знаете… я в шоке.

– Надо отметить, что одним из критериев, по которым я тебя отобрал, была нервная система. Человек с плохими нервами, увидев вот это всё, мог бы просто свихнуться.

– Ничего странного. В принципе, я вроде бы ко всему был готов, но тако-о-ое…

– И поэтому, – сказал Николай Петрович, – я дам тебе некоторый перерыв. В следующий раз придёшь сюда в понедельник, после выходных. Тоже в два часа. А пока пусть у тебя всё в голове утрясётся. Ну, график работы в охране ты знаешь, наверно.

– Знаю.

– А на сегодня твой рабочий день закончен. Отдыхай. Но не забывай о режиме секретности…

После первого дня работы Роман чувствовал себя совершенно не в своей тарелке. К счастью, следующие два дня – четверг и пятницу – он работал только в охране. За это время, в частности, он успел познакомиться со своим бывшим конкурентом Кашиным. Но в понедельник к двум часам ему снова предстояло явиться к Николаю Петровичу…

– Итак, – сказал Николай Петрович, – настало время тебе ознакомиться с общим принципом работы нашей установки. Кому много дано – с того много и спросится, а тебя, возможно, я в конце концов попытаюсь сделать начальником охраны. А может, протолкнём тебя в инженеры – результат предсказать не берусь, но надо попробовать. Поэтому сейчас ты будешь изучать файл, находящийся на этом диске.

Он аккуратно зарядил в ноутбук старенький CD-R диск, на котором обнаружился один-единственный файл.

– Весь этот файл составил и записал мой приятель Вася. Он участвовал в разработке нашей системы, но только до тех пор, пока её не засекретили. Дело в том, что Вася очень злоупотреблял алкогольными напитками, и доверять ему секретные материалы было просто нельзя. Болтун – находка для шпиона, как говорится. В общем, когда все работы были засекречены, Васю отсюда убрали. Соответственно, тут на диске записана не секретная информация: секретную он просто не знал…

– Понятно, – кивнул Роман. – То есть вы хотите, чтобы я всё это изучил?

– Да. Но ты не волнуйся, там не так уж много информации. Дело в том, что Вася, чудик, вместе с техническим описанием приделал сюда ещё и свою собственную биографию. Пить надо меньше… алкоголик несчастный. Так что читай техническую часть, а биографию пропусти.

– Будет сделано!

Николай Петрович вышел.

Роман стал изучать техническую часть, но сразу почувствовал, что информация идёт тяжело. Очень тяжело. Тогда он решил для разрядки мозгов почитывать иногда автобиографию этого Васи, то есть чередовать автобиографию и техническую часть. Стало полегче, но ненамного. Надо сказать, ему даже не пришлось напрягать фантазию, чтобы такое придумать: ведь автобиография и техническая часть чередовались друг с другом глава через главу. В общем, так получилось, что из всего файла его особенно заинтересовала глава автобиографии под названием «Моя первая любовь, она же и последняя». Вот что Роман там прочитал:

«Эта история началась в 1990 году. Я ещё работал на другом предприятии, но тоже был инженером. Вместе со мной работала Виктория Ивановна, крупнокалиберная секс-бомба. Почему крупнокалиберная? Потому что ростом она была метр восемьдесят два, а весом сильно за девяносто. Причём без всякого жира. Была она старше меня на шесть лет. Я сначала на неё не обращал никакого внимания. Во-первых, меня девушки, можно сказать, не интересовали. Если среднего мужика принять за сто процентов, то я интересовался девушками… процентов на пять. И потом, в молодости я был очень бестолковым, поэтому на девушек мне просто не хватало сил и времени: дай бог хотя бы с работой справиться кое-как! Мозги плавились от такой перегрузки, и чтобы их разгрузить, я использовал четыре средства: детективы, боевики, водка и прогулки на природе. А вот девушки для этого не годились. Мои родители, пока не померли, дружили между собой как кошка с собакой, и я быстро понял, что семейная жизнь – это зло. А получилось так, что померли они рано. Я остался один и, скажу честно, мне это понравилось. Да вообще, на хрена нужны все эти девушки, когда у меня руки есть?