– Спасибо, что нашла, – говорю я.

Официант подходит к нам уже второй раз и спрашивает, не хотим ли мы наконец заказать что-нибудь. Елена берет кофе, пасту с морепродуктами и круассан, а я небольшую пиццу и лимонад, чтобы разделаться с едой побыстрее.

– Так, ты иди, больницу найдешь по указателям. Дэн в палате прямо по коридору в самом конце. А мне нужно еще уладить кое-какие дела. Буду позже. Осторожнее, хорошо, – после трапезы Елена дает мне указания. Прощаемся с ней у входа в кафе, и я тут же сворачиваю во двор в поисках укромного места. Людей на улицах много, и искать приходится долго, поэтому я, увидев, как из подъезда пятиэтажного дома выходит девушка, бегу туда, пока не закрылась дверь. Оказавшись в темноте и тишине, закрываю глаза и представляю себе знакомое место в туманном городе, а когда открываю их, вижу перед собой вызывающую дрожь картину.

Снег ложится на землю редкими хлопьями, густая белая дымка стелется по мрачной улице, всюду заброшенность, одинокие и где-то полуразрушенные дома, высокие холмы вдалеке… Фиэрлон. У меня получилось с первого раза, но я снова оказываюсь в дали от того места, которое мне нужно. Иду быстро, не смотря по сторонам, считаю шаги, пока не натыкаюсь на указатель. Уже рядом.

Больница находится рядом с участком, только чуть левее. Большое здание, снаружи кажущееся таким же заброшенным, как и весь город, только в окнах видны слабые огоньки. Подойдя ближе, вижу тот самый белый пикап и автомобили остальных хантеров. Сердце замирает в предвкушении скорой встречи. Ускоряю шаг и, проходя мимо пикапа, краем глаза замечаю внутри какое-то движение.

Нехорошо.

Делаю пару шагов назад, останавливаюсь напротив машины, и вижу то, от чего мое приподнятое настроение улетучивается в один миг, а все надежды на долгожданное воссоединение обращаются в прах. Это Дэн, и он в пикапе не один. С ним темноволосая девушка, в которой я узнаю Киру. Они целуются. Стянув с себя топ, она пытается снять одежду с него, у нее почти получается, но вдруг Дэн отстраняется, резко поворачивает голову в мою сторону и мы сталкиваемся взглядами.

Вот, как он сходит с ума. Переживает, не находит себе места, ночами не спит, не ест. Подумал, что меня не вернуть, и быстренько переключился. Правильно, чего тянуть, если вот она, под боком, только пальцем помани, прилетит как мотылек на свет.

Хотелось бы мне так думать, легко, с сарказмом, смотреть на все из-под ресниц, скрестив руки, но я не могу. Словно небеса обрушились на мою голову, настолько тяжело осознавать то, что я сейчас вижу.

Дэн быстро выходит из машины и направляется в мою сторону, лицо напряжено, в правой руке рация, которую он, шагая слишком быстро для того, кто только что провинился, подносит ко рту и произносит невнятную фразу, из которой я успеваю уловить только имя "Дамиан". Инстинктивно делаю шаг назад, при этом молчу как рыба, пытаясь сообразить, что здесь происходит. Даже картина, увиденная мной считанные секунды назад меркнет, когда, приблизившись, Дэн резко хватает меня за горло.

Его пальцы крепко сжимают шею, и я хочу закричать, но не могу, будто весь воздух выкачали из легких. А потом мир вокруг меня в один миг переворачивается с ног на голову, я теряю равновесие и падаю, только уже не на неровное асфальтовое покрытие, а на кафельный пол в больничной палате, судя по обстановке и белым стенам. Ударившись левым бедром, корчусь от боли, но она быстро отступает, я встаю на ноги и, не успеваю опомниться и осмотреться, а уж тем более подумать о доме, как передо мной распахивается дверь, и в палату врывается Дамиан.

– Что вы… – Он не дает договорить, зачем-то прислоняет ладонь к моей щеке. Для меня это больше похоже на пощечину, однако боли нет, потому что меня мгновенно парализует. Больше не чувствую свое тело, конечности отказывают, и даже губами двигать не могу. Дамиан подхватывает меня на руки и, сняв рюкзак, кладет на больничную кушетку с высоким подголовником. Страх внезапно сковывает сердце. Что они собираются сделать со мной?

Входит ещё пара молодых хантеров, а следом появляется Дэн. Я не свожу с него глаз, пытаясь увидеть в нем того парня, в которого я так отчаянно влюбилась, но вижу только чужого мне человека. Боль в груди нарастает и подкатывает к горлу, толкая наружу слезы. Ты изменил мне, а теперь сковал по рукам и ногам чтобы что? Неужели по мне не видно, что я не темная?

– Сделай так, чтобы могла говорить, – не смотря в мою сторону говорит Дэн. Сейчас я скажу ему все, что о нем думаю.

Дамиан вновь касается меня, и я чувствую небольшое облегчение от того, что снова могу двигать губами и закрыть глаза, чтобы смахнуть набежавшие слезы. Только говорить не получается, слезы мешают, и все слова застревают в глотке.

– Это он послал тебя сюда? – спрашивает Дэн. Голос низкий и холодный. Еще никогда он не говорил со мной в таком тоне.

– Никто меня не посылал, – сдавленно отвечаю я, – я не темная. Я была дома. – все, что могу произнести. Слезы беспрестанно бегут по щекам, и я не могу остановить их. Дэн, расхаживающий до этого из стороны в сторону, останавливается и с сомнением присматривается ко мне. Дамиан делает то же самое.

– Слушай, ну похоже она не врет.

– Проверим. – Подойдя ближе, Дэн заглядывает в мои залитые слезами глаза. Резко меняется в лице. – Тим, иди-ка сюда.

К нам подходит светловолосый паренек и, так же, как Дэн, наклоняется ко мне. Несколько секунд внимательно изучает мои глаза, а потом качает головой.

– Не врет, никакая она не темная. Даже близко не пахнет.

Один из молодых хантеров, которого я прежде не видела – короткостриженный брюнет низкого роста пытается возразить.

– А кто тогда сжег наши дома? Даже если она не темная, она могла быть с ними за одно. Мы же ее не знаем, кто она такая вообще?

Дэн бросает в его сторону гневный взгляд. Молча кивает Тиму, и тот снова принимается изучать мои глаза.

– Я была дома, мне Елена сказала, где вас искать, – пытаюсь оправдаться я, будто действительно в чем-то провинилась. Лишь бы они поскорее отпустили меня.

– Иди нахрен, Воробей, никого она не жгла. Божий одуванчик, – Тим улыбается мне. При других обстоятельствах я бы улыбнулась в ответ, но не когда в груди бушует ураган из боли от предательства.

Не дожидаясь команды, Дамиан освобождает меня. По телу проносится волна облегчения.

– Идемте, отсюда, парни.

Даш, ты пожалуйста, прости нас всех, ладно? – обращается он ко мне.

Я ничего не отвечаю, продолжая смотреть в глаза Дэну, который какое-то время будто не может прийти в себя, а потом, протянув руку, помогает мне встать. Не знает, как ему быть. Оно и понятно, сделав две невообразимые глупости подряд перед тем, кто тебе явно не безразличен, просто так не отмоешься. Встав на ноги, я решаю больше не сдерживать эмоции, толкаю его в грудь, замахиваюсь и со всей силы бью кулаком в лицо. Драться я не умею, удар слабый, и приносит больше боли мне самой, чем ему, но это стоило сделать.

Парни, на секунду остановившиеся около двери, усмехаются и тут же уходят, а Дэн молча потирает щеку.

– Ты просто скотина, ты знаешь об этом? Сволочь, мразь ты поганая! – из меня так и лезут ругательства, вперемешку с новой порцией слез не то от переполняющих меня чувств, не то от боли в руке. – Ненавижу тебя, ты понял! Ненавижу, господи! – схватившись за заболевшую от напряжения голову, вновь опускаюсь на кушетку. Рыдания и стоны вырываются из моей груди, и мне тяжело их остановить, еще тяжелее выкинуть из головы все, что только произошло. На секунду меня посещает идея вернуться домой и больше никогда не видеть Дэна, но я откладываю ее на потом. Ни к чему моим родителям, а они уже должны были вернуться домой с работы, видеть дочь в таком состоянии.

– Даш…

– Уходи, пожалуйста. Я не хочу тебя больше видеть.

Он садится на колени передо мной, кладет обе руки мне на ноги и пытается заглянуть в глаза, но я отворачиваюсь.