– Где я оказался? Что за храмовый ледоход, а? Мы же были…

Он осёкся, насторожившись.

Потянуло холодом. Словно кто-то открыл дверь на улицу и мороз с голодной жадностью ворвался в тёплые недра корабля. Шум двигателей стал отчетливее и громче.

– Тихо, – резко выдохнул я, уловив вонь чужих мыслей.

– А?

Я плюхнулся на мальчишку и рукой закрыл ему рот, прорычав на ухо:

– Тихо, прошу тебя!

Прямо за стеной бурлила звериная жажда и распространялся гнилой запах разложившейся души. Гончая! Здесь! На корабле! Слышала ли она нас?

Фарри попытался вырваться, но я лишь сильнее придавил его к кровати, извернувшись и уставившись на входную дверь. Только не сюда. Только не сюда, пожалуйста! Мальчишка подо мною утих, собираясь с силами.

– Там убийца, – прошептал я. – Если будешь шуметь, он придёт к нам.

Помогло. Странно, но рыжий поверил сразу же, и убедившись, что он не собирается глупить, я разжал хватку. За грохотом гусениц и гудением двигателей тварь по ту сторону стены нас не услышала. Но горло у меня пересохло до боли. Мы с юным циркачом оказались в ловушке. В западне, без надежды укрыться и защититься. Ножи, мечи, крюки или дальнобои остались в мечтах и детских сказках, а в нашей каюте не нашлось бы ничего тяжелее книги.

Несколько чудовищно долгих мгновений злобная тварь по ту сторону стены не шевелилась. Потом до нас донесся стук от падения чего-то на пол и последовавшее за этим раздраженное шипение. Гончая вслушивалась в тишину жилой палубы, и я представил, как она, хищно сгорбившись, покачивается в темноте, ломано вздрагивает, поворачивая голову, и щерится, подобно вошедшему в раж берсерку.

Только не сюда…

Фарри смотрел на меня широко распахнутыми глазами. На его лице читалось отчаянное желание понять: кто я и кто меня так напугал?

Гончая фыркнула и направилась к двери в нашу каюту. Не спрашивайте. Я просто знал. Чуял её приближение, как ледовые волки чуют приближение снежной бури. Только не имел, в отличие от равнинных хищников, возможности зарыться в снег или найти расщелину.

Волосы на затылке встали дыбом: чудовищная аура твари пронзала насквозь, причиняя физическую боль. В висках застучало, в горле плеснуло горечью, перед глазами всё поплыло. Справившись с дурнотой, я подхватил с пола тяжёлую книгу с окованными углами. На кожаной обложке был грубо нарисован снежный кит, а под изображением небесного скитальца красовалось название на неизвестном мне языке.

Уголком книги можно попытаться выбить чудовищу глаз. При большом везении это нас спасёт. Выражение лица циркача изменилось, похоже, он записал меня в деревенские дурочки́, однако промолчал и, неуловимым хищным движением соскользнул с кровати на пол, подальше от входа.

И тут за дверью тихо, булькающе засмеялась Гончая. Она не предпринимала никаких попыток войти, только хихикала, подпитывая наш ужас. Сумасшедший смех то и дело срывался на повизгивание. Фарри судорожно сглотнул и побледнел ещё больше. Я же вцепился в книгу и выставил её перед собой, чувствуя дрожь в коленях и холодные объятья выступившей по всему телу испарины.

Безумный смех перешёл во всхлипывания, перемежающиеся хрюканьем, со странными гортанными звуками. И тут загудели динамики.

– Эй, там, на палубе! Гуляй-пей, собачье племя! Старик сжёг им топливо, так что живём дальше! – радовался невидимый нам Эльм.

Гончая заткнулась, будто захлебнувшись собственными звуками, и – я знал! —поспешила прочь от нашей двери. Из моей груди вырвался облегченный вздох. Руки, сжимающие книгу, тряслись, пришлось приложить усилие, чтобы разжать пальцы. Талмуд о снежных китах с глухим стуком упал на пол.

– Он ушёл? – тут же спросил Фарри. Голос его не дрогнул, лицо осветила радость, что опасность миновала. Циркач выпрямился, поглядывая на дверь, осторожно обошёл вокруг кровати. – Кто это был, а? Что?! Вот ведь штука какая! Что он тут вытворял?! Где мы?..

– Ой, нет… – прошептал, перебивая его, я.

Мальчишка помрачнел и обречённо буркнул:

– Что ещё-то?!

– Оно пошло наверх. В рубку… Там остался Сканди! И Эльм!

Мы, не сговариваясь, выскользнули из каюты. Очень широкий, ярдов десять, не меньше, коридор тускло освещался раскачивающимися шаманскими фонарями, и тени на стенах то и дело заставляли нас вздрагивать. Причудливый свет выдирал из темноты старые вещи, собранные владельцем храмового ледохода за долгие годы службы, паутину отопительных труб, арки запертых кают, обитые войлоком опоры и зловещие груды непонятного мусора. Прижимаясь друг к другу, мы медленно шли вдоль стены. Я уже знал дорогу на верхнюю палубу. Нужно было пройти туда, где в свете фонаря разверзлась распахнутая дверь на нижний уровень. Рядом лестница наверх…

И где-то там могла таиться пришедшая снаружи Гончая. Прислушиваясь к ощущениям, старательно игнорируя страх Фарри, я пытался «нащупать» в темноте чудовище.

– Смотри! – прошептал мой напарник поневоле. Он подхватил ржавый обломок штыря и сунул его мне в руки. – Держи! Давай-давай! Я ещё найду!

Вцепившись в холодный металл, я только сейчас почувствовал, как же остыл воздух в тёплом прежде помещении. Проклятая Гончая!

Пока мы шли к лестнице, Фарри подобрал ещё какую-то палку. Выглядел он довольно решительно и грозно. Наверное, потому что не знал, с кем столкнулся. Даже не догадывался, кто посетил ледоход шамана.

А я не хотел говорить. Важнее всего было самому набраться смелости. Ведь там, наверху, Эльм и Сканди. И они слишком рано праздновали победу. Эта мысль подстегнула меня:

– Надо идти быстрее!

У лестницы Гончей не оказалось. Мокрые следы на деревянных вставках ступенек вели наверх. Я почувствовал её злорадство, выдохнул и поспешил следом. Фарри не отставал. Стараясь не шуметь, мы добрались до люка, ведущего в купол, и тут сверху раздался булькающий и неестественно высокий мужской голос.

– Компась, старик! Мне нужен компась! Где компась! Дай компась! Дай компась старик! Дай компась! – истерично захлебывался он. – Компась! Ко-о-о-омпа-а-а-а-ась!

Моя рука, сжимающая штырь, предательски задрожала.

– Пошёл прочь! – сдавленно ответил Сканди. – Червивое отродье!

– Нет! Компась! Мне нужен компась! – тараторила Гончая. Это был мужчина, а значит… Светлый Бог, а как же та женщина в Кассин-Онге?! Сколько же здесь этих мифических тварей, о которых я прежде слышал только в сказках?

В люк проникал свет, озаряя лицо растерянного Фарри. К сожалению, беседующих мы не видели и могли только догадываться, где те находятся. Я прикрыл глаза, сосредотачиваясь и вспоминая купол. Меня душила злоба Гончей и её жажда крови, меня мутило от жутких образов звериной ненависти и ярости. На фоне эмоций чудовища мысли старика почти не чувствовались. Будто растворялись в бурлящем океане алого цвета.

За толстым стеклом по-прежнему бушевала метель.

– Глупый старик! Я найду! Радаг сказал достать компась и я его достану! Радагу плевать, живой ты или нет! Дай компась – и я уйду!

Сканди закричал от боли. Фарри внизу дернулся было ему на помощь, но я остановил его, кусая губы от ауры мучений.

– Дай компась, человечишка! – вопила Гончая.

– Нет! – орал истязаемый шаман. – Нет!

– Я убью тебя, если не скажешь! Я всё равно найду! Радагу нужен компась! – рявкнул безумный голос.

И тут я почувствовал, как среди перемешавшихся аур страха и жажды крови вдруг появилась третья. Гнев.

– Вперёд! – гаркнул я и бросился наверх, узнав в пробудившихся эмоциях Эльма.

Здоровяк, видимо, потерял сознание, и как только пришёл в себя – ринулся в драку.

Едва оказавшись в рубке, я увидел мужчину, стоящего к нам спиной. Его голову прикрывал рваный чёрный капюшон со светлыми полосами прорех. Выше, за толстым стеклом купола, серый снег бесновался так истово, словно наступили сумерки. Но я всё равно узнал в Гончей одного из тех людей, которые прибыли в Кассин-Онг. Не тот черноволосый, с аурой мертвеца, а его спутник. Приятель женщины, бросившейся за мною.