Дружина медленно покидала двор и колонной втягивалась в ворота. Марьяна провожала воинов, едва сдерживая слёзы. Собственно она даже и не пыталась их сдерживать. Коль пришла беда, и вместо свадьбы кровавая сеча грядёт, радоваться не приходится.

Уже и урожай собрали весь, народ жил в предвкушении знатного пира, а тут…. Вон даже столы заготовили, лежат теперь никому ненужные у стены, сваленные, как попало. Мужчины не в наряды, а в брони облачились, не кушаками, а мечами подпоясались. Ольгерд, жених, так и не стал её мужем, да и вернётся ли, чтоб стать, одним богам ведомо.

– Прощай, Марьяша, – Ярослав подошёл к девушке и положил руки ей на плечи, заглянул в заплаканные глаза, – Видишь, как всё получилось. Вот побьём врага, тогда и свадьбе быть.

– Да, отец. – Марьяна грустно посмотрела на отца.

Ярослав улыбнулся и провёл пальцем по щеке дочери, смахнув слезу. Девушка прижалась к нему, уткнув лицо ему в грудь. Князь погладил её по голове.

– Ну, ну, дочка. Не надо плакать. Ты же дочь князя Китежского. На тебе остаётся забота о тех, кто останется. Не уж-то не справишься?

– Я справлюсь, отец.

– Ну вот, и ладно. За хозяйством следи. Но ежели, что – уводи народ в леса. Не мешкая. И не думай о плохом. Боги нам помогут, ибо наша, правда, сильнее вражьей.

Марьяна кивнула и посмотрела на Ольгерда. Юноша стоял поодаль, переминаясь с ноги на ногу. Ярослав кивнул ему, подзывая, и пошёл к своему коню.

– Не грусти Марьяшка, – витязь обнял девушку, – Вот побьём Мрака, там и свадьбу сыграем.

– Ты себя береги, герой. Мрака ещё побить надо.

– Побьём! Обязательно побьём.

Марьяна улыбнулась и, притянув юношу за голову, жарко припала к его губам. Теперь они не стыдились, что не женаты и их могут осудить. Нечего было стыдиться. Хоть свадьба и не состоялась, но всё равно они муж и жена. А боги, глядишь, и простят. Ведь неизвестно увидятся ли они снова.

– Ольгерд, сынок, пора! – князь уже сидел в седле.

– Марьяна! С тобой остаются воевода Кукша с сотней дружинников… Мало ли, что.

Ярослав тронул поводья и, не оглядываясь более, выехал за ворота. Большая часть дружины уже покинула город, и надо было поторопиться. А то и не уедешь вовсе. Ольгерд прыгнул в седло, повернулся к девушке.

– Я люблю тебя, Марьяшка!– крикнул он и пустил коня, догонять остальных.

– Я тоже тебя люблю! – прошептала девушка вслед.

По щекам у неё катились крупные слёзы. Подошёл воевода Кукша. Этот воин уже давно не ходил в походы. Старый стал для этого, но руководить обороной города мог вполне успешно, благо опыта было не занимать. Положил руку девушке на плечо.

– Ну что, княжна? Пойдем, не то ли.

Чёрный ворон влетел в узкое окно и с хриплым клёкотом приземлился на краю чаши. Скосил глаз на тускло багровеющий туман внутри алтаря, и повернулся к чародею. Мрак пристально посмотрел на ворона. Ворон молча сидел перед ним и привычно ждал, когда колдун выудит всю информацию из мозга птицы, которую ворон собрал для него, летая с разведкой в земли росов.

Наконец колдун узнал, что хотел и жестом отпустил птицу.

– Прекрасно! Всё идёт, как я и задумал. Эй! Сим! Рагль! – колдун хлопнул в ладоши.

Где-то в вышине зала произошло шуршание, и из темноты вынырнули два крылатых создания. Небольшие, чуть больше волка, создания сели прямо на пол перед колдуном и, сложив кожистые, как у нетопырей, крылья, уставились на своего хозяина. Один из них был чуть покрупнее второго собрата, и его шерсть была тёмно серая, в отличие от рыжей шерсти меньшего.

– Да, хозяин! Это мы! – заговорил тот, что был крупнее, – Мы здесь. Сим и Рагль – это мы, хозяин. Мы Сим и Рагль!

Эти существа называли себя семарглами, но люди называли их симураны. Эти симураны, полу-собаки с крыльями как у летучих мышей, были тварями хоть и разумными, но весьма недалёкого ума. Вреда от них было, в общем-то, никакого, но и пользы тоже. Люди не причисляли их род к нечисти, потому и внимания не уделяли. Живут себе и живут, не мешают и ладно.

Мордами они были даже похожи, скорее, не на собак, а на кошек, хотя и имели вполне собачьи глаза и мохнатые вислые уши. Цепкие передние лапы тоже были скорее похожи на обезьяньи, чем на собачьи. А вечное глуповатое выражение могло вызывать лишь улыбку, но ни как не страх. Вот и сейчас они, глупо скаля зубы, радостно кивали своему хозяину, высунув розовые языки.

– Д-да, хо-хо-зяин, – заикаясь, повторил рыжий, – М-мы и есть С-сим и Р-р-ра-ггль!

– Я знаю, как вас зовут, идиоты! – рявкнул колдун.

Он гневно посмотрел на них, и оба зверя втянули головы в плечи.

– Вы тотчас, отправитесь в земли росов. Летите в Китеж и доставьте мне девчонку, дочь тамошнего князя. И чтоб ни один волос не упал с её головы.

– Как скажешь, хозяин, – закивал серый.

– Пошли вон!

Оба семаргла, мешая, друг другу, устремились наружу. Мрак проводил их презрительным взглядом.

– И чтоб, не задерживались там!– крикнул он им вдогон, – Она мне нужна срочно! Шкуры спущу!

Глава 3

Ярослав не хотел отсиживаться за стенами Китежа, а решил принять честный бой в поле. Дружины скорым маршем шли к границе. Там их уже ждали скифы, и надо было поторопиться. Армия Мрака двигалась очень быстро, как бы скифам не пришлось одним битву принять.

Умеющие перекидываться в коней, скифы обладали преимуществом в битве на просторе. Особенно против пешего строя. В союзе с росами, скифы не раз использовали оборотничество и одерживали победы над более многочисленными врагами. Беря седоками пеших ратников, конница вклинивалась в ряды противника, разрезая строй и сминая конскими крупами врага. Человеческий разум позволял скифам легко уклоняться от направленных в грудь копий пешего строя. А если не получалось, то скифов спасала крепкая броня на груди. А дальше вступали в дело седоки.

Ратники на ходу слетали с коней прямо на вражьи головы, а скифы, тем временем, молниеносно перекидывались в людей. И несколько сот конных, вдруг в одночасье становились двукратно большим числом пеших, невесть каким образом, возникшим среди вражьего строя.

Скифы достигли в этом такого мастерства, что умудрялись выхватывать оружие прямо в момент переворота, ещё не до конца перекинувшись в людей. Эта скифская особенность, вносила смятение в души врагов и повергала их в ужас. А ратники, воспользовавшись замешательством, наносили врагу огромный урон.

Так же быстро, как и в момент атаки, скифы перекидывались в коней и, подхватывая седоков, исчезали, оставляя за собой лишь порубленные тела врагов. А уж конных врагов, скифы и вовсе не опасались. Будучи в родстве с лошадьми, они могли повелевать ими. И как бы ни были кони врагов обучены и вымуштрованы, они зачастую выходили из подчинения своих седоков, сбрасывая их на землю и не желая преследовать скифов.

По мере продвижения китежских дружин, к ним присоединялись дружины окрестных соседей и ополченцы местного населения. В мирное время простые крестьяне да мастеровые, сейчас это были оружные воины, сплочённые общей бедой.

К тому ж каждый из них, хоть и уступал дружинным в бою, всё ж мог довольно неплохо владеть боевым оружием, сменив на него плуг, да плотницкий топор. Дело-то привычное. Почитай в каждом доме, что в деревнях, что в градах, были и кольчуги и боевые топоры, да палицы с мечами. Да и другое оружие сыщется. Да и опыт ратный тоже был.

Не раз уж народу приходилось облачаться в брони – то упыри из болота повылезают, то кочевники в лихой набег на Рось придут. Да и многие в дружине да на заставах бывало, службу несли, порубежье охраняли. Особенно зимой, когда времени свободного не в пример больше.

Древляне, так те вообще непревзойдёнными лучниками считались. Они своей дружины не имели, жили-то всё в чащах непролазных, враг туда не шибко-то сунется. Сейчас, вона, тоже, с дружиной идут, неся за плечами ужасающей силы луки. Хмуро зыркают по сторонам, да руками дубины сжимают.