Хорошая армия. Сильная.

Чёрный ворон опустился Тугарину на плечо и скосил глаз, заглядывая, в пустую глазницу шлема. Где-то в глубине шлема, птица уловила посланный ей безмолвный приказ. Ворон мотнул головой, переступил своими лапами по плечу воина и, взмахнув крыльями, с резким отрывистым хрипом, сорвался в темноту ночи.

– Тихо! Не торопись, Тишок. Она идёт к тебе.

Марьяна стояла почти по пояс в воде и смотрела как большая форель, медленно перебирая плавниками, смещалась в сторону притаившегося в камышах, приятеля. До рыбы было всего-то пара шагов, но Марьяна не хотела рисковать и упускать её. Пусть лучше она подойдёт ещё поближе к ней или к приятелю, замершему сейчас в воде недалеко от Марьяны в ожидании удобного момента. Мелкие рыбёшки плескались возле её ног, царапая плавниками, но девушку они не интересовали. Ребята хотели поймать именно эту форель.

– Ну что там у вас? Скоро вы?– нетерпеливо зашипел с берега Мизгирь. Он не видел рыбу и сильно волновался.

– Тс-с!– Марьяна качнула острогой, не поворачивая головы. – Спугнёшь.

– Марьяшка, – Тишок осторожно повернул голову. – Она снова к тебе идёт.

– Вижу.

Девушка затаила дыхание. Большая рыбина медленно приближалась к ней. До рыбы было два шага. Один…. Есть! Резко кинув руку вниз, Марьяна насадила жирную форель на острогу, пронзив её насквозь. Рыба ударила хвостом по ногам, и девушка полетела в воду, но острогу из рук не выпустила. Мелкую рыбёшку как ветром сдуло.

– Быстрее! Вырвется! – Марьяна вцепилась обеими руками в скользкое древко.

Рыбина билась в агонии, стремясь освободиться от пронзившей её остроги и уйти в глубину озера. Тишок с Мизгирём бросились на помощь, разбрызгивая воду. Втроём ребятам удалось вытащить трепыхающуюся рыбу из воды. На поверхности форель разом потяжелела и чуть не вырвалась из рук.

– За жабры её хватай, Мизгирь! За жабры!

– Уф! Вот это рыбина! Тяжёлая какая. А огромная-то!– Мизгирь восхищённо смотрел на лежащую и разевающую рот рыбу, общими усилиями вытащенную на берег.

– Что бы вы без меня делали, – сказала Марьяна, отжимала подол понёвы.– Ловили бы всякую мелкоту одну.

– Это я первый её заметил. И место тебе показал, – обиженно ответил Тишок, мотая головой и стряхивая с волос воду.

– Да ладно, я же шучу, – Марьяна улыбнулась и, не удержавшись, показала мальчишкам язык. – Ну что уже, понесли её домой а?

Мальчишки подхватили рыбу, положив концы остроги на плечи, и пошли по тропинке к городу, оставляя в пыли мокрые разводы воды, стекающей с одежды. Пойманная рыбина уже не трепыхалась. Сейчас она казалась ещё больше, особенно в сравнении с невысоким Мизгирём и свешивалась с остроги, волоча хвостом по земле.

– Тяжёлая форелька-то! – сгибаясь от тяжести, пробормотал Тишок. – Мамка зажарит, вот вкуснятина-то будет.

– Мне не забудьте дать кусочек, – девушка отжала косу и забросила её за спину.

– А, то! Лучший кусок твой, Марьяшка.

Марьяна зашагала следом за приятелями, размахивая полами промокшей понёвы, стараясь скорее обсушить мокрую одежду, прямо на ходу. Негоже дочери князя ходить в таком неприглядном и мокром виде по улицам. Вот раньше было проще. Марьяна любила носить мальчишескую одежду и коротко стричь волосы, как парни. В таком виде её никто порой за девчонку и не принимал. Особенно те, кто не знал её в лицо. А сейчас….

В какую бы мальчишечью одежду не рядись, всё одно видно, что не парень она, а девка. Ей уж, через седмицу, шестнадцать сполнится и девичьи округлости, как не старайся, всё равно не скрыть. Да и косу пришлось отращивать, как-никак всё ж девка на выданье и должна соблюдать обычаи. Тем более что с годами Марьяна, ох как похорошела: темные каштановые волосы с медным отливом, коса до пояса толщиной с руку, алые слегка припухлые губы, идеально изогнутые брови, под которыми сверкают синие небесного цвета глазищи в пол лица под пушистыми ресницами. А уж, когда Марьяна улыбается, то жемчужные зубки, да ямочки на щеках, просто здорово смотрятся, на бронзовом от загара овальном лице.

И хотя все почему-то считают, что девица должна быть лицом кругла, кожей бела да щеками румяна, Ольгерд всё равно говорит, что краше Марьяшки нет никого. Да она и сама стала это замечать, то и дело, ловя восхищённые взгляды не только парней, но и зрелых мужчин. А старики, те вообще прицокивают языками, утверждая, что молодая дочь князя дюже на мать свою похожа и лицом, и станом.

Мама.

Какая она была? Марьяна задумалась, пытаясь вспомнить её лицо, но почему-то вспоминаются только ласковые руки, которые гладят засыпающую маленькую Марьяну по головке, да потеплее укутывают её тёплым одеялом.

Марьяна, как и Ольгерд рано потеряла свою мать. Ольгерд, же потерял ещё и отца, когда его мать уже на сносях была. Потом мать Ольгерда умерла при родах, и парень вовсе сиротой родился. Поэтому отец Марьяны, князь китежский Ярослав, воспитывал паренька как родного, тем паче с отцом Ольгерда Трувором в побратимах ходили.

Марьяшки тогда ещё и на свете не было. Ольгерд старше её на две зимы. А когда девочка у князя с княжной родилась, пацан взялся опекать её, будто взрослый муж уже, хотя самому от горшка два вершка было, а туда же. Вот так и росли они вместе – не разлей вода.

В Китеже уже никто и не сомневался, что как сполнит княжна совершеннолетие, так Ольгерд непременно сватов зашлёт к князю. Да и князь не откажет, знает, как относятся друг к другу молодые.

Да и породниться с варягами для Китежа дело полезное, не зря Ярослав отпустил Ольгерда к родне, что живут на Варяжском море. Ну и варягам то ж выгоден такой союз – Китеж княжество не только сильное, но и на торговых путях удобно стоит. Всё это князь понимал.

Когда прошлой осенью из Греков караван купцов варяжских шёл, да в Китеже остановку сделал ну и упросил Ольгерд с караваном тем пойти. А караваном этим тогда дядька Ольгерда правил – Сигурд. Трувор ему родным братом приходился, хоть и младшим, стало быть, Ольгерд для него родная кровь. Охрана у купцов справная была, так что Ольгерду ничто не грозило. Да и сам молодой Труворович уже не раз с малой дружиной китежской в походы ходил, порубежье оберегал, и сам мог неплохо своим мечом варягам помочь. Ну и уехал. Как только санный путь стал, так и уехал.

А Марьяна тут осталась.

Вот скоро исполнится ей шестнадцать вёсен, недолго уже осталось. Всего-то седмицу переждать. Ольгерд обещал к нужному дню вернуться, а после и сватов заслать. Марьяна уже сильно соскучилась по верному другу своему. Так надолго он ещё никогда не уезжал. Сердце девичье истосковалось.

Вот поэтому она и отправилась с мальчишками на озеро, «агромадную рыбину ловить», как зазывал Тишок. Тишок с Мизгирём эту рыбину уж третий день заострожить не могут. В последний момент она словно чует что-то и уходит вглубь озера. И когда парни ей предложили на рыбину пойти, она с радостью согласилась. И рыбу поймать и время скоротать в разлуке с милым.

Тогда как, Ольгерд был для княжны всё ж будущий жених, хотя с детства росли они как брат и сестра, то Тишок с Мизгирём были с Марьяной лучшими друзьями-приятелями. И, разумеется, они с княжной тоже росли вместе среди дружинных воинов, среди железа и удали молодецкой. Ольгерд, так тот вообще за братьев младших их считал и везде горой за них стоял. А мальчишки, со своей стороны, души в витязе не чаяли и браткой звали молодого Труворовича.

Тишок младше Марьяны на пару годков. Он сын сотника княжеского, воеводы Кукши, и живёт с семейством, как и положено ближникам князя в детинце вместе с княжеским двором. Зим восемь назад Тишку волк сухожилье на левой руке порвал. Волки тогда дюже оголодали в лесу и один, не побоявшись, напал на ребятню, что в проруби на озере, рыбу таскали. С тех пор Тишок не может владеть левой рукой так, чтоб воинским делом заняться, как и положено сыну воеводы. Купец Могута его к себе взял, к делу купеческому приучает теперь.

Мизгирь, тот из городских, ему годков дюжина всего-то. Он младший брат Всеслава, справного молодого воина, которого пестовал сам воевода Ратибор. Сейчас-то Всеслав уже сам десятком правит. С Ольгердом Всеслав погодки, вместе нынче с дружиной ходят на порубежье.