Войско как раз огибало оконечность древлянского леса, когда из него вышло ещё два рослых детины, в меховых безрукавках. Один нёс на спине огромный пук стрел, завёрнутый в рогожку, а в руке держал круглый щит, да излюбленную дубину. Второй же, кроме оружия, нёс на спине плетёный короб, в котором сидел жилистый седой старик.

Странная компания поравнялась с колонной войск, вызывая недоумённые взгляды воинов. Только когда древляне приблизились на достаточное расстояние, всем стало видно, уродливые ноги старика. Уважительный шёпот пронёсся вдоль колонны. Об этом старике все слыхали. Это были Груздь с сыновьями Лехом и Лёном.

Будучи ещё молодым, этот древлянин потерял возможность нормально ходить. Напоролся зимой в лесу на шатуна. И хоть ему удалось, тогда, одолеть зверя, тот всё ж покалечил Груздя сильно. Одну ногу сломал, так что висела на одних жилах, а другую и вовсе чуть не оттяпал. Как тогда древлянин сумел развести огонь, да прижечь раны, да ещё не помереть до прихода помощи, никто не знает. Ноги свои, как мог, он перевязал и закрепил в лубок, но как уж там они срастутся, только богам было ведомо. .

С тех пор он и живёт с такими ногами, с которыми, почитай, что без ног. Но, коль скоро, руки есть, то стал он развивать их, занимаясь стрельбой из лука. И таких высот он в этом достиг, что стал не просто лучшим, а невообразимо лучшим. Руки его, хоть и жилистые да не шибко мускулистые с виду, обладали такой силой, что любой лук в них просто ломался, стоило тому натянуть тетиву. Поэтому смастерил он себе лук такой, что кроме него никому не под силу согнуть.

Тетиву для него сплёл из нескольких жил (обычная-то тетива, сразу рвётся, как только на лук натянешь), да и стал охотой промышлять. Выносят его сыновья в коробе на берег, садят поудобнее, и только успевают стрелы ему подавать. А тот сидит себе и посылает их, одну за другой, на противоположный берег, шагов за полтыщи или того более. Утку бьёт. Ни разу не промахнулся.

Как-то, на торжищах в Китеже, куда его принесли сыновья, Ратибор взялся, было, пустить стрелу из его лука. Взялся-то, взялся…. С трудом сумел накинуть тетиву, а уж пустить стрелу…, чуть все жилы себе не порвал, но даже на палец не смог оттянуть. А старик легко, не напрягаясь, оттянул до самого уха, и отпустил, усмехаясь в усы. Тетива загудела и ударила так, что с дальних крыш попадали воробьи, а все кто рядом стояли, почувствовали, как поднялся ветер.

Тогда, Груздь, велел одному из сыновей отнести подальше щит, да закрепить на дереве. А до дерева там более полтысячи локтей было, может даже, и все шесть сотен было. Сын отнёс, как было велено, и дал сигнал из рога, мол, закрепил. Народ тогда недоверчиво качал головами, а некоторые даже крутили пальцем у виска, как, дескать, можно послать стрелу так далеко, да ещё попасть. Почти с человечий рост, красный каплевидный щит, на таком расстоянии смотрелся размером едва ли с угольное ушко.

А Груздь наложил стрелу, да пустил её над полем, даже не взяв поправку на ветер. Стрела взлетела и быстро скрылась из глаз. А, несколько мгновений спустя, с той стороны раздался сигнал рога. Попал! Когда принесли щит, все так и ахнули. Стрела засела точнёхонько посерёдке, пробив окованный щит насквозь, почти по самое оперение.

Народ тогда даже подумал, что не иначе сам Стрибог ворожит стрелку. Так и закрепилось за Груздем прозвище Стрибожич. И теперь сыновья несли его на себе, чтоб старый Груздь со своим грозным луком, общему делу послужил, посылая во врагов свои, не знающие промаха, стрелы.

Ярослав ехал во главе колонны вместе с Ратибором и ближниками. Вчера он послал Ольгерда с Всеславом на встречу варягам. Те уже должны были к Светлояру подходить. Дядька Ольгердов-то, Сигурд, обещал непременно к свадьбе поспеть, да и дружину свою привести. Ещё, когда Ольгерд зимовал у варягов, решено было заставы росов варягами усилить. Да и на свадьбе родича пусть бы погуляли. Вот теперь Ольгерд и отправился им на встречу, дабы перехватить.

Потому князь и приподнимался порой в стременах, всё вглядывался в виднокрай, не идут ли варяги. Своих-то сил может и не хватить, каждый меч да топор сейчас дорог. Разведчики скифов сообщают, что войско колдун дюже огромное собрал.

– Что, княже, – Ратибор подъехал ближе, – Варягов высматриваешь?

– Варягов, друже, варягов. Что-то сердце не на месте, как бы чего не случилось.

– Да, что с ними случится-то? Варяги воины справные, отобьются ежели что.

– Да не это меня беспокоит, воевода, – князь в задумчивости кусал губу.

– А, что?

– Тугарин этот, воевода Мрака, дюже толковый, говорят. А ну как решит на нас порознь нападать. Ни к чему ему, чтоб мы объединились, да силу в кулак собрали. И он это наверняка понимает.

– Твоя, правда, княже. Да только не выйдет у него ничего. Я разведку вперёд и в стороны разослал, чтоб сигнал дали, ежели что.

– А ну как перебьют твоих пластунов?

– Это вряд ли, – Ратибор усмехнулся, покручивая ус. – Таких даже берам не просто одолеть, а уж людям и подавно.

– Это что ж за воинов ты нашёл таких? – князь повернулся к воеводе.

– Не воинов. Берегинь попросил.

– Берегинь? Когда это ты успел? Откуда? – Ярослав удивлённо вскинул бровь.

– Да ночью, на привале. Мне не спалось, ну и сидел я у костра. Так они прямо на меня и вышли. Семеро их было.

– А как же они тебя не усыпили? Они ж обычно к не спящим….

– Вона, оберег висит на шее, видишь? Дед ещё дал, когда я малой бегал. Я почуял их, ну и притворился, что заснул. А когда они вышли, так перед ними и встал. Ну, отступать-то им уж поздно было….

– И чего они хотели?

– А то ты не знаешь, князь, что берегиням надобно от людей. Своих-то мужиков у них нет. Детей-то надо ж откуда-то брать.

– Ха! Ну, ты хват, воевода, – князь ткнул соратника в бок, – И как ты один-то их усластил?

– Да не я вовсе. Вона, скока воев справных идёт. Нашлись добрые души и без меня. Да к тому ж, знаешь ведь, что они сами выбирают, кого им надобно. А я уже однажды у них побывал. А, как известно, дважды берегини одного человека не выбирают.

– Ну, ты и попросил их нам помочь?

– Попросил.

– И не отказали? – князь недоверчиво посмотрел на воеводу.

– Им страшно. Они боятся, княже. Нет, не людей, – лицо воеводы потемнело, а в глазах заплясали недобрые огоньки, – Мрак пробудил зло. Много нечисти, допреж сидевшей в глуши, повылезало из своих нор.

Ратибор замолчал. Молчал и князь. Да, много зла идёт со стороны земель колдуна. Упыри, псиглавы, убийцы-киммеры, да и просто всякий сброд стекается под его знамёна, в надежде лёгкой поживы. Нелегко приходится всем народам, что не дружат с тёмными силами, не только людям.

Берегини же, хоть и были лесными духами, наделёнными огромной силой и живительной волшбой, супротив нечисти были беззащитны. В лучшие-то времена, они могли отвадить от лесов, где обитали, любую нечисть. Теперь же, когда зло ширилось и множилось, они стали отступать перед натиском, покидая давно обжитые леса.

Без пригляда этого народа леса быстро хирели, превращаясь в гиблые места. Вся надежда у берегинь была на то, что люди выстоят. И поэтому они согласились помогать им. Погибнет мир людей, погибнут и берегини.

Несмотря на долгую, по людским меркам, жизнь, берегини не были бессмертными. Для продолжения своего рода им необходимо была помощь мужчин-людей, поскольку своих мужчин у этого народа, отродясь, не было. Да и рождались у них только девочки. Хотя, некоторые считают, что лешие и есть мужчины берегинь, но только это не так. Лешие сами по себе, скорее они в родстве с водяными и домовыми, чем с лесным народом. Берегини же в родстве с русалками были.

Посему, как и русалки, берегини используют каждый удобный случай, чтоб завлечь в свои сети неосторожного путника, решившего заночевать в их лесах. Они не делали им ничего плохого, просто усталому путнику снился чудесный сон, о том, что он проводит ночь в объятиях дивной красавицы, а то и нескольких. Проснувшись же поутру, человек напрочь обо всём забывал, помня только о чём-то прекрасном и радостном.