— Алек, — задохнулась она.

Он снова нежно ее поцеловал, губами заставив умолкнуть, убрал руку с бедра, погладил Бекки по волосам, пытаясь этим унять ее беспокойство.

— Что ты делаешь, Алек? — сердито воскликнула девушка.

— Ш-ш-ш… Ты же сама этого хочешь. Ты только что говорила.

— Это было еще до того, как ты мне рассказал, что та женщина с тобой сделала.

— Какое это имеет значение?

— Какое имеет значение?! — не веря своим ушам, повторила Бекки. Горячими пальцами она взяла его лицо в свои ладони. — Алек, тебе не надо этого делать ради того, чтобы удержать меня. — Она провела рукой по его волосам и сжала их в кулаке, чтобы он не отводил от нее глаз.

Ему понравилось.

— Послушай меня, — говорила Бекки. — Тебе не надо этого делать.

— Надо, надо, — прошептал Алек и снова забрался рукой под тонкий белый муслин. Он уже знал, где надо ее касаться. Это мягкое, теплое, содрогающееся тело прочь прогоняло сердечную боль, наполняло его радостью.

Ресницы Бекки трепетали. Когда пальцы Алека к ней прикасались, из ее губ рвались стоны, она пыталась их сдерживать, еще раз попробовала остановить его, но ее незакаленная воля слабела, фиалковые глаза темнели от страсти, она сильнее стискивала его плечи, целовала брови.

— Алек, ты не сможешь меня купить наслаждением. — Не смогу? — бормотал он.

— Перестань, — простонала она, но бедра ее выгибались в страстном желании продолжения, взлетали навстречу его опытным пальцам.

Алек давал ей то, к чему бессознательно рвалось ее тело, играл на нем, как на трепещущей арфе.

— О Господи, я не могу устоять перед тобой, — через несколько мгновений, задыхаясь, прошептала она. Признание словно бы исходило из самой сокровенной ее сути. Алеку хотелось большего, хотелось ласкать ее языком.

— Почему ты даже не хочешь попробовать? — едва слышно прошептал он. — Просто наслаждайся и все. Бери то, что я тебе даю.

— Я не понимаю.

— Поймешь.

— Чего ты хочешь? — почти в отчаянии простонала Бекки.

— Чтобы ты сдалась, любовь моя. Я должен получить все. Отдайся мне до конца. Мои губы этого жаждут.

Наконец Бекки начала догадываться, о чем речь, и даже немного расслабилась под его весом, решив позволить ему делать что хочет. Наверное, в глубине души она понимала, что Алеку просто нужно сделать это с ней, а потому она должна пойти ему навстречу.

С мягкой податливостью она развела ноги и слегка согнула колени, нежно удерживая его голову, пока он опускал ее вниз.

— О да, да! — стонала Бекки. Алек получил то, к чему так рвался, и сейчас сам дрожал от страсти. Он разорвал лиф белого платья и яростно набросился на ее груди. Бекки сама помогла высвободить их, вложила в его губы и с жадностью за ним наблюдала. Он хрипел от страсти, словно голодный, впивался в каждое из округлых полушарий по очереди, потом, сжигаемый жаждой, стал опускаться ниже, поцелуями прокладывая себе дорогу по ее прекрасному телу.

Бекки дрожала, всем своим телом отвечая ему «да». Одну ногу она задрала на его плечо и без малейшего стыда ритмично двигалась навстречу его языку и пальцам. Алек оказался в раю, где он поклонялся своей Бекки. Никогда он не чувствовал себя лучше, чем в те краткие драгоценные мгновения, когда приводил женщину в экстаз. А эта, видит Бог, была просто бешеной. Если на свете есть девушка, созданная специально для него, то это она, Бекки. Исходящий от нее аромат мог вдребезги разбить остатки его самообладания. Его стержень грозил вырваться из оков одежды и взорваться бурным финалом, но — нет.

Он не станет сливаться с ней сейчас, лучше ему сгореть. Он говорил вполне серьезно, когда обещал, что не станет с ней спать, если она отказывается выйти за него замуж.

Бекки приближалась к развязке. Сердце Алека стучало все чаще.

— О Господи, Алек! Я умираю!

Он чувствовал, как она балансирует над пропастью. Последним плавным шевелением руки и медленным, ласкающим движением языка он отправил ее за грань, и вот она уже извивается в сладких судорогах.

— О Боже! — чуть слышно проговорила Бекки после долгих мгновений тишины. Ресницы ее распахнулись, в фиалковых глазах металась лихорадка. Изможденно и недоверчиво она смотрела на Алека.

Алек прикрыл глаза и опустил голову на ее дрожащий живот, стараясь совладать с собственным возбуждением.

Бекки бессильными пальцами шевелила пряди его волос.

— О, дорогой…

Он наслаждался ее прикосновениями.

— Иди сюда, — прошептала она.

Он поднял на нее осторожный взгляд. Она раскрыла ему объятия, как в самом начале — бесстрашно и решительно.

Алек ответил ей восторженной улыбкой. Не отводя от нее глаз, он, словно в трансе, приподнялся и положил голову ей на грудь.

Бекки молчала. Ей нечего было сказать. Ни упрека. Ни умствований. Ни поучений, какие так любила Лиззи. (Не то чтобы он когда-либо мечтал сделать с ней что-нибудь подобное.)

Он водрузил Лиззи на пьедестал, куда не мог за ней дотянуться, и что еще хуже — откуда она не могла дотянуться до него самого. Но сейчас с ним Бекки. Бекки, которая не сбежала очертя голову от его дурацких выходок, как сделала Лиззи. Бекки, у которой хватило сил не только до него дотянуться, но и каким-то образом проникнуть внутрь.

— Теперь ты понимаешь, — после долгого молчания проговорил Алек.

— Да, — шепотом отозвалась она. — Теперь понимаю. — Она обняла его своими мягкими руками и поцеловала в лоб.

Бекки ласкала возлюбленного с бесконечным терпением и таким пониманием, какого он никогда не знал, и Алек чувствовал, как медленно уходит из его сердца прежняя тьма. Ее прикосновения многое ему открыли. Открыли такое, чему он никогда бы не поверил, решись она произнести это вслух. Алек чувствовал, что в ней родилось мощное желание защищать его. Он ощущал ее сострадание. Чувствовал ее стремление заставить его снова любить и верить.

А еще он осознал, что, возможно, его сегодняшнее представление в этой спальне было, в конце концов, вовсе ненужным.

Ну что же. Алек слабо улыбнулся, касаясь щекой тонкой ткани ее разорванного лифа. И очень порадовался, что сделал это.

— Бекки, ты не могла бы поспешить? — От подножия величественной мраморной лестницы в Найт-Хаусе в третий раз раздался нетерпеливый крик Алека.

— Прости, еще минутку. — Сердце Бекки взволнованно колотилось, когда она, в который уже раз, заглянула в зеркало у распахнутой двери и снова осмотрела свой наряд, прежде чем отправиться на вечернюю авантюру в игорный дом.

День прошел праздно: отдых, неспешные сборы с долгим выбором туалета, и сейчас Бекки едва верила своим глазам — так она переменилась. Алек сам выбрал ей наряд из гардероба, заимствованного у ее светлости. Платье из белого прозрачного гипюра на розовом атласном чехле, отделанное по горловине, рукавам и подолу темно-розовой лентой. Впереди, прямо под грудью, на линии высокой талии на нем был очаровательный маленький бант. Но больше всего в этом туалете Бекки понравилась восхитительная крошечная шляпка-ток из розового атласа насыщенного оттенка и белых кружев.

Из-под шляпки по обе стороны лица с небрежным изяществом спускались темные локоны ее волос. Она выглядела так элегантно, что самой становилось страшно. «Все будет отлично», — прошептала она себе и разгладила ладонью юбки.

— Бекки! Я здесь скоро состарюсь!

— Иду! — Девушка торопливо выпорхнула из покоев, думая только о том, какое впечатление произведет на Алека.

— Весьма, весьма приемлемо, cherie, — промурлыкал он, пока она спускалась по лестнице, а ее белые атласные перчатки легко скользили по перилам.

— Как тебе кажется, мой шейный платок в порядке? — Ее элегантный спутник слегка нахмурился, осторожно поправляя маленький узел на белом платке.

— Да, все нормально, — отвечала Бекки, присоединяясь к нему. — Я же старалась.

Сегодня на Алеке был строгий черный фрак с длинными полами позади. Безупречный покрой костюма подчеркивал ширину могучих плеч. Под фраком был надет снежно-белый атласный жилет. В изящных черных туфлях прятались штрипки легких шерстяных панталон темно-серого цвета, благодаря им брюки сидели на его длинных ногах без единой морщинки.