Его горящие губы дотронулись до ее лба.

— Отдохни, моя сладкая… — хрипло шепнул он. — У нас впереди целая ночь.

Когда Бекки вновь стала искать его губы, Алек понял, что она хочет продолжения. Он мягко высвободился и, поднявшись на мускулистых руках, начал медленные мощные движения, полные страстной мужской силы и нежности.

Его бедра с жаром вздымались между ее ног, и каждый дюйм соприкосновения дарил обоим новую радость. Их тела сливались в полной гармонии, блаженство переливалось из одного в другого — ее маленькие ступни лежали на его мускулистых голенях, ее ладошки ритмично двигались вверх-вниз по его грудной клетке. Грудь и живот Алека бились о ее тело в жарком ритме морского прибоя, горячая влага его языка обжигала ее рот. В этот момент он обладал ею полностью и до конца, обладал как рабыней.

Он зарычал у самых ее губ, когда Бекки впилась ногтями ему в спину, потом вцепилась в мускулистые ягодицы.

— Бекки, я от тебя с ума схожу. — Он подсунул ладони под ее бедра и слегка их приподнял. Из его уст вырвался вздох наслаждения, оттого что он еще глубже погрузился в ее плоть.

— Алек, помедленней, — взмолилась Бекки, пытаясь растянуть каждое мгновение этого нового ощущения.

— Так лучше?

— Да. О-о-о…

— А так?

Через несколько минут он чуть выгнул спину вверх, просунул ладони между их телами и подушечкой большого пальца едва ощутимо коснулся самого чувствительного бугорка ее плоти. Если бы Алек двинул хотя бы единым мускулом, Бекки бы закричала, окунувшись в бездумную смесь боли и наслаждения, но Алек для этого был слишком опытным любовником. Его терпеливая неподвижность дала ей возможность выбрать собственный ритм, то приподнимаясь, чтобы отдаться его легкому прикосновению, то опускаясь на волшебный мужской стержень.

— Хорошо?

— Да! — Она обвила его шею руками и теснее притянула к себе.

— Как раз это я имел в виду, когда говорил, что ты можешь остаться со мной, — шептал он, быстро касаясь губами ее носа, щеки, изгиба бровей.

Бекки лежала, не двигаясь. Он еще оставался в ней.

— Я серьезно. Я не так богат, как Драксингер, но по крайней мере не так груб, как Раш.

Бекки беззвучно засмеялась его извиняющимся ноткам, что доставило Алеку новое наслаждение, потому что, вздрагивая, Бекки сильнее сжимала у себя внутри самый чувствительный член его тела.

— О Боже, Бекки! — пробормотал он как в тумане. — Что ты со мной делаешь! У меня нет слов!

— Делаю что-то хорошее?

— Очень хорошее! Просто чудо, — чуть слышно проговорил он и, склонившись к Бекки, стал целовать ее с новой силой.

Все, что произошло дальше, оказалось для Бекки полной неожиданностью, но неожиданностью волшебной. Она только в этот миг начала понимать, что самое лучшее было еще впереди. Удовольствие превратилось в блаженство, а блаженство — в экстаз.

Бекки закричала, крик становился все громче, все пронзительней. Их общие движения замедлились, его рывки — углубились. Бекки казалось, что ее тело превратилось в пронзительный свет, в само воплощение любви. Алек не отрывал от нее взгляда, читая в темных глазах Бекки бесконечную сладкую муку.

— О, Бекки, Бекки, ты мне нужна!

— Алек…

— Да… — хрипло прорычал он, сделал резкий рывок вниз и, обвивая стан Бекки руками, впился в ее губы яростным, лихорадочным поцелуем. Снова и снова он вонзался в нее с бешеной силой, так, словно для него наступил конец света. Кульминация его страсти продлила сладкие содрогания, сотрясавшие тело Бекки. Жаркое, отрывистое дыхание Алека звучало у самого ее уха. Наконец он обессиленно рухнул на Бекки. Воздух короткими толчками вырывался из его легких.

Бекки витала в иных мирах. В ее жилах вспыхивали и гасли тысячи крохотных звезд. Она плавала в бархатной темноте, качаясь на мягких волнах ночной тишины.

Мысль о том, что утром придется уходить, была горька и мучительна, но девушка твердо знала, что ни за какие блага мира не подставит этого мужчину под удар.

Отбросив с ног золотистые простыни, Бекки выскользнула из постели и обнаженной — голубой халат остался где-то в кровати — пробежала в гардеробную. Движение вызвало легкую боль внизу живота, но в целом Бекки чувствовала себя прекрасно: сильной, свежей, обновленной, готовой к трудностям наступившего дня.

Ее одежда после вчерашнего ливня все еще оставалась слегка сырой, но от полоскания под дождем выглядела по крайней мере немного чище. Одеваясь, она жевала оставшийся на столе пирог с персиками и обдумывала план действий. Сегодня она во что бы то ни стало отыщет Сент-Джеймс-сквер и расскажет могущественному герцогу Уэстленду обо всем, что видела в ту ночь, когда ей пришлось бежать.

Бекки дважды случалось видеть герцога — немолодого, но красивого и величественного вельможу. Роскошный охотничий замок герцога располагался всего в нескольких милях от Тол-бот-Холла. Однако Бекки сомневалась, что герцог ее помнит.

Уэстленд и его свита наезжали в замок лишь в сезон тетеревиной охоты, но тогда он и его сногсшибательно элегантная дочь леди Парфения Уэстленд устраивали музыкальные вечера и чаепития и, как положено настоящим аристократам, принимали окрестное дворянство.

Бекки, как номинальная владелица пришедшего в некоторый упадок поместья, тоже получала приглашения. Бывая в Йоркшире, Уэстленды иногда снисходил и до нечастых местных балов, хотя Бекки всегда казалось, что утонченные гости из Лондона, несмотря на все усилия демонстрировать вежливость, часто с трудом подавляли зевки. Именно из сплетен на этих балах девушка узнала про дом герцога на Сент-Джеймс-сквер. Сегодня от нее требовалось лишь найти это место, а потом собрать достаточно мужества и постучать в дверь вельможи.

Наконец она оделась, со всей возможной в этой спешке аккуратностью причесалась и заглянула в спальню убедиться, что Алек еще крепко спит. Потом на цыпочках пробежала к комоду красного дерева, беззвучно выдвинула нижний ящик.

Сунув руку под стопку безупречно белых галстуков, она нащупала маленький кожаный мешочек с «Розой Индры» и надежно прикрепила его к подвязке.

Когда ее единственное сокровище было спрятано, Бекки расправила юбки и надела короткую —до колен — ротонду. Бросив быстрый взгляд в зеркало, она сокрушенно покачала головой. Предстать в таком виде перед Парфенией Уэстленд — это ужасно! Несмотря на все усилия, она выглядела как непутевая служанка.

В дочери герцога, светловолосой, с четкими, резкими чертами лица и безупречной голубой кровью в жилах, было все то, чего недоставало самой Бекки и что хотел бы видеть в ней ее дед, но ее отчаянная и пылкая мать убежала со своим моряком. В результате на свет появилась Бекки.

Она неслышно шмыгнула в альков, протиснувшись между гигантской кроватью и стеной. Ей хотелось бросить на Алека лишь один, последний, полный нежности взгляд.

Бекки стояла над Алеком в тоскливом одиночестве и с печалью говорила себе: «Думаю, я никогда тебя больше не увижу». Сердце ее разрывалось от боли.

Она неслышно выскользнула из спальни.

Алек проснулся от звука хлопнувшей двери, оторвал голову от подушки и прищурился на свет, лившийся из холла.

— Бекки? — хриплым голосом позвал он, но ответа не было.

Несколько секунд он ничего не соображал, потом увидел пустое место рядом с собой, коротко выругался, вскочил с кровати, на ходу обматываясь простыней, бросился в прихожую и распахнул входную дверь.

— Бекки!

Она была еще на лестнице, успела спуститься лишь до нижней площадки. Подняла голову, бросила на Алека виноватый взгляд и кинулась бежать, мгновенно исчезнув из вида.

— Бекки! Вернись! — Он выскочил из квартиры в застланный ковром коридор бельэтажа. — Куда ты?

Она убегала, не оглядываясь.

Алек стоял и смотрел ей вслед, настолько потрясенный ее бегством, что не мог сообразить, что делать.

Он был в полной растерянности, еще в полусне, к тому же теперь ему предстояло обдумать, что он сделал не так, почему она убежала. Прошлой ночью он обошелся с ней как с принцессой.