Офис управляющего находился прямо в конюшне, в конце ряда стойл. Рядом с офисом расположилось жилое помещение, состоявшее из крохотной комнатёнки – столовой, такой же маленькой спальни с двуспальной кроватью и санузла с унитазом, умывальником и душем.

В этих апартаментах Хорхе устраивал приём всяких гостей при официальных и неофициальных визитах. В остальное время, после передачи Сергею очередных навыков управления, Хуанпа использовал эту квартиру для подготовки классов танго, которые он задумал вместе со своей невестой по имени Андреа. С этой Андрюшкой однажды произошла анекдотичная трагикомическая ситуация, которую, захочешь, не придумаешь.

В один из дней, как было заведено, Хуан-Пабло передавал Сергею опыт ведения дел в офисе, а его суженая, расположившись на кровати в соседнем помещении, обзванивала по мобильнику потенциальных клиентов, жаждущих уроков танго, которые решила давать эта энергичная парочка.

Вход, как заведено практически во всех традиционных местных домах, был сразу на кухню. Из неё вела дверь в спальню, а за ней – санузел. Поскольку в конюшне было двенадцать пронумерованных стойл, а офис так и назывался офис, то эта квартира имела шутливое название «стойло №13», что и было написано на табличке на двери.

И вот, увлечённые деловым разговором, Сергей и Хуанпа внезапно услышали истошный вопль Андрюшки, чуть ли не сотрясавший бетонную стену, разделявшую два помещения.

Они пулей выскочили в открытую дверь, но соседняя дверь, тоже обычно открытая, оказалась запертой.

Тут уж было от чего перепугаться: пока они увлечённо обсуждали рацион быков и коров, уставившись в рассчитанные Хуаном-Пабло цифры, в соседнем помещении кто-то напал на беззащитную девушку.

Однако, заглянув в окно рядом с дверью, оба управляющих увидели огромную, за версту узнаваемую, задницу Кариоки – одной из молодых кобыл, отличавшейся недюжинной сметливостью и любопытством. Кариока эта в размерах уступала, разве что, одному Голди, настоящая акселератка. Кроме того, она научилась открывать своё стойло, каким-то образом раскачивая внешний запор. Не раз замечали её, спокойно бродившую по конюшне и совавшую свою любопытную морду в другие стойла.

На этот раз, открыв стойло и погуляв по конюшне, она заглянула в апартаменты. Не увидев никого на кухне, прошла дальше, едва протиснувшись в проём, отделявший кухню от спальни, и ткнулась мордой как раз в попку лежавшей на кровати Андрюшки. А шарахнувшись от крика девушки, своей задницей захлопнула входную дверь. Положение осложнялось тем, что ключ от двери находился внутри, у Андрюшки. Пришлось изрядно повозиться с замком, прежде чем удалось открыть дверь. А выпроваживать Кариоку, стоящую в тесном помещении задницей к двери, было ещё той задачей.

С первых же дней Сергей столкнулся с явлением, которое, судя по всему, свойственно всем креолам. Явление это выражалось в своеобразных порядках, установившихся в рабочем коллективе. Официально же, будь это на родине, в Славии, сие явление можно было бы назвать отсутствием дисциплины, или, по-простому, разгильдяйством.

В тот первый рабочий день, Хуан-Пабло, дав Сергею напутствия по управлению объектом, сразу же после обеда свалил на предоставленной в его распоряжение доном Мигелем машине.

Закончив обычные рабочие формальности и закрыв дверь конюшни, Сергей поднялся на верхнюю террасу ранчо, где у коровника уже стоял готовый к отъезду фургон. Открыв дверцу кабины, Сергей растерялся – там, кроме шофёра, уже сидело два молодых оболтуса-строителя.

Понятно, в действии система «кто первый захватит место». Оболтусы смотрели на Сергея тоже удивлённо, типа, чего тебе надо, мы первые заняли места.

Ну, что же, делать нечего, так сразу всё не уладишь. Надо обдумать положение. Сергей заглянул в фургон. Там остальные, менее проворные, члены строительной бригады и совсем не проворные из-за своего возраста ровесник Сергея прораб дон Хуан и коневод дон Мемо, которому уже за семьдесят. Причём стоят, сесть не на что – грузовик постоянно возит грузы, с которыми несовместимы сидячие места. Сергей присоединился к ним. Поехали.

По возвращении с ранчо в штаб-квартиру империи дона Мигеля, которой являлось здание супермаркета, шофёр Хайро, молодой пинолец (впрочем, как и большинство строителей), доверительно-возмущённо посоветовал Сергею пожаловаться на свинское поведение его товарищей дону Мигелю. Сергей его поблагодарил, но жаловаться кому-то на кого-то было не в его принципах.

На следующий день после окончания рабочего дня ситуация «кто первый захватит место в кабине» повторилась.

Сергей уже знал, что нужно делать. Ну что же, сеньоры, вылезайте все, и из кабины, и из фургона, милости прошу в офис зоотехника, который рядом, в коровнике. Общее собрание. Пришлось коротко объяснить ребятам принципы субординации, и на практике продемонстрировать им, что новый начальник, несмотря на возраст, может оказаться и посильнее, и поэнергичнее их. Никто не решился повторить пару продемонстрированных силовых трюков в дверном проёме, даже с обещанными в случае успеха пожизненными местами в кабине в качестве премии.

Ну что же, в таком случае, мучачос, отныне и во веки веков в кабине едут кроме нового шефа, чередуясь по согласию, дон Хуан или дон Мемо. Вопросы есть? Вопросов нет. А в фургоне на следующий же день были оборудованы откидные скамейки.

В тот момент Сергей ещё не знал, что в трудную для него минуту Хуан Ванегас окажется более порядочным человеком, чем некоторые другие, пытавшиеся выглядеть очень порядочными. Хотя, можно предположить, что этот урок с субординацией был не последним в ряду аргументов, которые дону Хуану пришлось рассмотреть, когда ему предложили лжесвидетельствовать против уже уволившегося управляющего ранчо.

Время шло размеренным чередом, как и положено в стране вечного лета. Хотя, климат на ранчо, на высоте в полторы тысячи метров над уровнем моря, был не таким уж и тропическим. Практически, как в центре эуропейской части Славии. И вокруг не было даже ни одной пальмы. Окрестности ранчо – такие же фермы, специализирующиеся, в основном, на молочном животноводстве.

С помощью Хуана-Пабло шаг за шагом Сергей продолжал вникать в науку управления сельскохозяйственным ранчо с уклоном в элитный конный комплекс. Все административно-организационные, управленческие, финансовые и прочие бюрократические дела им постигались успешно, чего не скажешь о коровах и быках.

Пока он перенимал опыт у Хуана-Пабло, животными занимался сам уходящий в отставку дипломированный специалист. А когда он окончательно ушёл, началась чехарда с зоотехниками.

Сначала появилась одна из многочисленных внучек дона Мигеля, ветеринар по образованию. Затем Паолу сменил её жених, специалист непонятно по каким вопросам, но, явно, не по скоту. Потом, вообще, Сергей остался без зоотехника, и проведывать животных и давать ему ценные указания наезжал ещё один сын дона Мигеля, Луис, который был куратором всех этих скотских дел.

Дон Луис отличался от своих братьев и сестёр светлыми волосами и голубыми глазами, а также более стройным, по сравнению с коренастыми массивными братьями, телосложением, на счёт чего ходили разные шутки-прибаутки по поводу соседа дона Мигеля. А вот характер Луиса был похож на отцовский гораздо больше, чем житейские привычки других сыновей патриарха. Серьёзный, практически никогда не улыбавшийся при деловых отношениях, справедливый в поступках, Луис вызывал уважение. Даже тогда, когда он отчитал Сергея за какое-то вмешательство в мнение нового зоотехника по поводу рациона кормов.

Этого нового зоотехника звали Луис Асофейфа. Высокий, крепкий, довольно серьёзный мужик лет сорока. Как оказалось, работать на ранчо Асофейфа начал ещё до того, как дон Мигель направил туда в качестве управляющего своего внука. Как потом Сергей заметил, Луис был очень строг в своих суждениях, но открыто их не навязывал. А когда дело доходило до того, что его суждения не принимались во внимание, то в душе обижался и мог пойти на разрыв.