Ботлихский рубеж
Группировка Басаева и Хаттаба, вторгшаяся в Ботлихский район Дагестана, составляла примерно 1800 человек. Уже первые бои показали, что это не разрозненные банды разбойников, а организованная военная сила, и операция (будем вещи называть своими именами), которую эта группировка проводила, имела далеко идущие цели.
– Ботлих для Басаева и Хаттаба не был главной задачей, – поясняет Владимир Васильевич. – Шли-то они куда? В Карамахи, Чабанмахи, другие населенные пункты, что располагались вокруг, включая Буйнакск, где было много ваххабитов – на их поддержку басаевцы, естественно, и рассчитывали. А Ботлих был, как узел дорог. Понятно, если его возьмут, они уйдут вправо и влево. Там Андийское Койсу, двинут вдоль реки, где склоны гор – вертикальные каменные стены, а ширина основного ущелья колеблется от 500 метров до 1,5 километра, – и перескочить его просто так невозможно. Если бы они заняли этот рубеж, то вся территория, расположенная от реки до административной границы с Чечней, была бы отрезана от территории Дагестана. В тот же Ботлих, а это административный центр, можно было посадить какую-нибудь шайку-лейку, выдав ее за правительство Дагестана, и уже оттуда, как бы под флагом этого правительства, достигать свои цели…
Но путь бандитской группировке, ядро которой составляли отморозки Хаттаба, прошедшие диверсионную подготовку в специальных лагерях под Сержень-Юртом, преградили две сотни новороссийских десантников, отряды милиционеров и ополченцев. Сейчас о ситуации, сложившейся 7 августа 1999 года в Ботлихском районе, написано немало статей. Да что там статьи – в книгах разбирают боевые эпизоды! В одном источнике, например, я прочитал буквально следующее: «Десантники заняли изначально невыгодные позиции, так как Ботлих находился в котловине, окруженной со всех сторон горами. Разумнее было бы перекрыть ущелье Ансалта, оседлав склоны по обеим его сторонам и выдвинуть пост к развилке Зибирхали – там, где еще в первую чеченскую войну у нас стояла застава. Но сделано этого не было. Видимо, отцы-командиры не доверяли дагестанцам, которые могли перерезать десантникам путь к отступлению. Впрочем, и в Ботлихе федералов можно было легко отрезать – например, с захватом Муни».
Что ж, приходится читать и такую «критику». Ничего не попишешь: «Каждый мнит себя стратегом, видя бой со стороны». Невольно вспомнились слова генерала Булгакова, сказанные в одной из бесед: «Иногда можно услышать такую фразу: «В такой-то ситуации я поступил бы иначе». Да, может быть, и я в каком-то боевом эпизоде поступил бы по-другому. Но не стоит забывать, что в реальном бою командир всегда в цейтноте».
– В Ботлихе бандиты пытались нас окружить. Что было под рукой – взводик, отделение, – сразу перебрасывали на угрожаемые направления. Показывали, что мы тут, и они здесь не пройдут. Боевики отходили, и сюда больше не совались, а совались где-то в другом месте.
Вот так генерал Булгаков и управлял боем, перебрасывая мелкие тактические группы с одного угрожаемого направления на другое. В какой-то момент критическая ситуация возникла в районе села Годобери. С юго-запада оно граничит с Цумадинским районом, куда ведет единственная дорога, которая проходит через аул, – на ней-то ополченцы и преградили путь боевикам.
Басаевцы потребовали их пропустить. Но старейшины ответили отказом. А молодежь села сказала: «Они войдут в наш аул только через наши трупы». Сама природа здесь была на стороне ополченцев. Глубокие ущелья, лес, высоты – все обещало помощь защитникам села. А захвати бандиты Годобери, отбить аул было бы гораздо труднее, чем другие населенные пункты.
Понимая стратегическую важность этого села (оно состоит из двух частей – Верхние и Нижние Годобери), басаевцы предприняли попытку захватить его. Но ополченцы мужественно держали оборону. Когда боевикам все же удалось потеснить их из нижней части аула, те отошли на высоту, где располагалось Верхнее Годобери, и там продолжали держать оборону.
Удача в первой серьезной схватке с противником окрылила ополченцев. Но вскоре бандиты снова попытались штурмом захватить село. Около двухсот пятидесяти боевиков с возгласом «Аллах акбар», ведя на ходу стрельбу из автоматов и пулеметов, двинулись к аулу, который защищали 23 ополченца и группа омоновцев, находившаяся на этом участке. Ожесточенный бой продолжался до утра.
– Одновременно бандиты просочились к дороге и по ней пытались войти в Ботлих, – заметил Булгаков. – Но я успел из фруктового сада, где основные силы прикрывали Андийское направление, снять одну роту и перебросить ее на Годоберийское направление на рубеж дороги. Завязался огневой бой. Увидев десантников и БМД, бандиты ушли…
В райцентре полагали, что Годобери заняли басаевцы. И каково же было удивление жителей Ботлиха, когда утром они узнали, что село выстояло, а бандиты, понеся потери, отступили.
На следующий день ополченцы уничтожили разведотряд басаевцев в составе шести человек и захватили приличный трофей: радиостанцию, топографические карты, бинокли, рабочую тетрадь полевого командира со списком снайперов-женщин и их адресами в Грозном.
У села Гагатли
Обострялась обстановка и в районе Андийского перевала. Поняв, что пройти в Ботлих со стороны Годобери и Рахаты не удается, Басаев и Хаттаб принимают решение: перекрыть с одной стороны перевал Андийские ворота, а с другой – взорвать мост в районе селения Муни и тем самым отрезать от остальной части Дагестана сразу три горных района: Цумадинский, Ботлихский и Ахвахский. После чего провозгласить на этой территории единое исламское государство. Но для осуществления этой задачи боевикам необходимо было пройти через высокогорные андийские села и силами банды Ширвани Басаева (брата Шамиля Басаева) перерезать на перевале Муни трассу Буйнакск – Ботлих, по которой в район Ботлиха начинали выдвигаться войска и осуществлялся подвоз материальных средств.
Одновременно наемники Хаттаба должны были занять господствующие Азальские высоты, чтобы прикрыть банду Ширвани с тылу. Оборону андийских сел организовал и возглавил начальник милиции Хасавюрта Умахан Умаханов, уроженец андийского селения Риквани.
На окраине села Гагатли, к которому подошли басаевцы, их встретили четверо старейшин в башлыках и при кинжалах: правая рука каждого из стариков лежала на рукоятке оружия, что означало: «Ты нежеланный гость в моем доме…»[9].
Боевики наставили на почтенных аксакалов автоматы. Не подействовало. Ширвани предупредил: «Если вы не пропустите мой отряд к перевалу Муни, то мы пройдем по вашим трупам». Тогда старейшина села Арзулум Исламов сказал Басаеву: «Если вы убьете мужчин, наши женщины, как кошки, вцепятся вам в горло».
Понимая, что угрозы не действуют на ополченцев, Ширвани попытался перехитрить аксакалов. Он начал просить их пропустить его отряд хотя бы на помощь погибающим в селах Ансалта и Рахата братьям, воюющим с российской армией. Старики были непреклонны: «Андийцы не могут пропустить через свои земли тех, кто идет с недобрыми намерениями».
Примерно тогда же к генералу Булгакову на КНП, который располагался в Ботлихе, прибыла делегация во главе с Умахановым. Просьба была одна: помочь андийским ополченцам солдатами и боеприпасами.
– На усиление я выделил разведвзвод в количестве восьми человек – больше не мог, так как каждый солдат был на счету. Бойцы оказали большую моральную поддержку андийцам и держали со мной связь по радио, поэтому я постоянно имел информацию по обстановке на Андийском перевале. Помог я ополченцам и боеприпасами, организовал с защитниками сел взаимодействие. И что бы после ботлихских событий ни болтали злопыхатели, андийские ополченцы вместе с разведчиками выполнили свою задачу, выполнили с честью, не пропустив бандитов к нам в тыл. И за это им огромное спасибо! Своими действиями они укрепили и усилили общую систему обороны Ботлиха и сковали часть сил бандитов.