Из интервью Шамиля Басаева

«Мы собрались, все командиры, много собралось, совещание сделали – маджлис, и решили, что это наш долг – им помочь, и мы пошли. Через два дня, где-то около 15 амиров, мы пошли над Ансалтой, у нас там был пограничный пост, вагончик стоял на высоте. Поехали туда на машинах, сверху эту местность осмотрели один день. На второй день, был Ахмадов Хута, хороший муджахид, амир, с ним мы вдвоем поехали, маскировочные халаты одели, спустились вниз, посты там милицейские были, мы их проверили, пути, дороги, все облазили, все у них разведали и уже на третий день мы туда зашли. Мы план составили: отрезать дорогу Ботлих-Цумада, создать угрозу захвата Ботлиха, чтобы оттуда войска оттянуть»[6].

В 7 часов утра 7 августа в штабы в Махачкале и в Ботлихе начала поступать информация о замеченных передвижениях боевиков по ту сторону границы. А уже в 9 часов начштаба 58‑й армии генерал Меркурьев доложил Трошеву, что боевики захватили села Рахата и Ансалта и выдвигаются на Ботлих.

В Ансалтинское ущелье вошли около 500 боевиков. Две группы по 50 человек под командованием Ширвани Басаева действовали на андийском направлении, и еще 50 – около Годобери. Таким образом, общее число боевиков в Ботлихском районе не превышало 700 человек – вместе с 200 цумадинцами их было около 900[7].

Поначалу бандиты не собирались задерживаться в Рахате надолго. Короткая передышка – и на Ботлих, который они рассчитывали занять без особого сопротивления, и – сразу на Буйнакск, в Кадарскую зону на выручку братьям-ваххабитам, которые, собственно, и сделали этот «заказ» на вторжение, о чем расскажу в своем месте. Но именно в Рахате, где Басаев задерживаться не собирался, его план застопорился. Почему? Преступные замыслы террориста сорвал генерал Булгаков.

– Когда я доложил Квашнину о скоплении боевиков под Рахатой, – рассказывает Владимир Васильевич, – он у меня спросил: «Сколько их там примерно?» «Человек 400, – говорю. – Ну, может, чуть больше, чуть меньше». А их в общей сложности, как оказалось позже, было 1800. В Рахате. Они могли бы нас смять в момент. И вот представьте ситуацию. Я получаю информацию, что боевики в Рахате готовятся к выдвижению на Ботлих, а у меня колонна, что ночевала на перевале, только-только подтягивается. Причем артиллерийская батарея – моя главная ударная сила – находится в конце колонны. А она-то мне нужна в первую очередь! Что делать?

Я вызываю главу администрации Ботлиха, а он женат был на одной из двоюродных сестер Басаева, и говорю: «Слушай, ты же родственник Басаева?» «Да, родственник», – отвечает он. И я ставлю ему задачу: «Езжай туда, прямо к Басаеву, встречайся с ним и говори, что командующий, то есть я, передал, что если вы начнете выдвижение на Ботлих, он из всей артиллерии откроет по вам огонь. Потом скажи, чтобы он выпустил из села мирное население. Пусть люди идут по такой-то дороге, их будут встречать, проверять документы и пропускать. В общем, задержи выход боевиков из села часа на три. Понял меня?» Он говорит: «Понял». И уехал.

Через час возвращается. Спрашиваю его: «Почему рано приехал?» Он говорит: «Басаев ругается, сказал, что население выпустит, а дальше он сам знает, что ему делать». Но мне-то надо было протянуть время. Поэтому я главе района говорю: «Езжай второй раз». Он умоляет: «Басаев меня убьет». Я настаиваю: «Езжай, кроме тебя, некому. Я же не поеду? Он со мной просто разговаривать не станет». И глава района опять поехал.

Смотрю, уже гражданское население оттуда выходит. На блокпостах, которые мы поставили, у людей проверяют документы, чтобы под видом беженцев не зашли к нам в тыл боевики. А у меня колонна десантников только-только подходит. К тому же в батальоне всего 260 человек. Хотя в горах это сила, и большая, но людям нужно еще занять оборону, подразделениям поставить задачи, все организовать.

Мне же главное – оттянуть время. И когда из Рахаты начали выходить мирные жители, я дал команду в Каспийск: «Поднять четверку боевых вертолетов». А оттуда подлетное время около 35–40 минут, в зависимости от погодных условий. Да плюс время на запуск. В общем, примерно через час после прохождения моей команды они должны были подойти. Вскоре поступает доклад: «Вертолеты взлетели и взяли курс на Ботлих». А гражданские продолжают идти. «Это хорошо, – думаю, – теперь, если что, можно молотить по боевикам».

Возвращается глава района и говорит: «Басаев меня очень ругал и сказал: если еще раз ко мне приедешь, я не посмотрю, что ты мой родственник, и отрежу тебе голову». Ну а местные жители, тем временем, идут и идут. Короче, пока глава района своими «просьбами» отвлекал внимание Басаева, Рахату покинули почти все жители. Кроме тех, кто, опасаясь, что басаевцы пограбят их дома, остались сторожить жилье. А в это время подходят вертолеты. И следом мне поступает доклад: «Минут через 15–20 подойдет артиллерийская батарея».

Я смотрю, а из Рахаты уже начинают выдвигаться группы боевиков. Но главные силы еще в селе, собрались в центре, возле управы – там как раз площадь небольшая. Я ставлю вертолетчикам задачу: «С ходу начинайте бить по этой управе». Те говорят: «У нас еще не война». Я перехожу на официальный язык: «Приказываю открыть огонь по скоплению боевиков в центре села». И спрашиваю: «У вас же разговор фиксируется?» «Да, фиксируется», – отвечают летчики. «Значит, – говорю, – выполняйте приказ. Я же не откажусь от своих слов?» «Поняли», – отвечают они. Заходят на цель и начинают утюжить позиции боевиков. Короче, выход бандитов из Рахаты мы задержали.

Появляются артиллеристы. Я кричу: «Командир батареи – бегом сюда!» Ставлю ему задачу: «Вон огневые позиции. Основное направление стрельбы – вот тут. Цели – вот тут и тут». Он заявляет: «Это же населенный пункт?» «Огонь!» – приказываю ему. Снаряды легли точно. Мы тогда Хаттаба ранили в руку, а Басаеву повезло, он как раз зашел за угол дома, это его и спасло. Кто был рядом, все погибли.

И тут на меня выходит начальник Генерального штаба, спрашивает: «Как у тебя обстановка?» Я говорю: «Веду бой». «Как бой?» – удивляется он. «Да вот так», – отвечаю. Квашнин: «Ну, ты уж там по населенному пункту не стреляй». «Я уже веду огонь по населенному пункту, – говорю. – Они там по всей Рахате расползлись». Квашнин: «Сейчас я буду докладывать, решение-то надо согласовать». Потом выходит на меня и говорит: «Давай, продолжай вести огонь. Смотри, чтобы не заняли Ботлих…»

Вот так я тогда грех на душу взял – по населенному пункту ударил, но выхода-то не было. Впрочем, жители потом сказали: «Они пришли с оружием на нашу землю – бейте по ним». И официально разрешили стрелять по населенному пункту. «Потом отстроимся, – говорят. – Вы же нам поможете? А сейчас уничтожайте их, бейте по селу».

Сделаю авторское отступление. В конце августа 1999 года, когда федеральные войска выбили бандитов из Ботлихского района, в Дагестан прилетел вновь назначенный председатель правительства России Владимир Путин. Встретился он и с жителями Ботлиха. Через восемь лет, выступая на «Прямой линии президента России», Путин вспоминал: «Вы знаете, что меня особенно потрясло? Когда уже подошли войска, старейшины пришли к командирам подразделений и задали вопрос: почему вы не стреляете по захваченным террористами селам? Ответ тоже был неожиданным, наши офицеры сказали: жалко ваших домов. Потому что построить дом в горах – это непростое дело, поколениями строятся дома. Меня поразил ответ старейшин: не жалейте. Вы знаете, это исключительный пример патриотизма, причем не только местного, дагестанского, – российского патриотизма»[8].

– В общем, погоняли мы боевиков, побили, – продолжает рассказ Булгаков. – Поняв, что здесь они не пройдут, басаевцы начали искать пути обхода. Попутно занимали господствующие высоты, которые мы не заняли, – людей-то у нас не хватало. Так получилось и с высотой «Ослиное ухо»: она нас потом сильно беспокоила. Там сотни расщелин, пещер, где можно удобно расположиться и держать под контролем и сам Ботлих, и прилегающие к нему селения.