– Вы подлец! Я вызываю вас на дуэль!

– Сударь Белинский, – я насмешливо улыбнулся, – боюсь, я не могу принять ваш вызов.

– Трус!

– А вы невежа, сударь. Дуэль – дело чести, а я вас первый раз вижу. Потрудитесь объясниться, прежде чем вызывать.

Глаза Белинского сузились.

– Вы бесчестно убили нашего друга Вадима Петровича Шереметева. Вы негодяй и подлец, сударь! Этого достаточно или вы трус без чести?

Ах вот оно что, миньоны Шереметева. Понятно, кто их натравил на меня.

– Достаточно. Это ваши секунданты?

Двое других юношей сделали шаг вперёд.

– Добролюбов Александр Николаевич. Я тоже вас вызываю!

– Иван Дмитриевич Писарев, и я требую сатисфакции!

– Боитесь, не справитесь по одному? Будете драться против меня сразу втроём?

– Следите за языком, сударь! Мы будем драться по очереди, как дворяне, а не убийцы, в отличие от вас.

– В таком случае, потрудитесь прислать секундантов, – я с издёвкой поклонился им, – а теперь разрешите откланяться, я очень спешу.

– Костя, вообще-то, я шутил насчёт «застрелить».

– Если ты не заметил, это не я начал, и без этого развлечений хватает. Кстати, будешь моим секундантом?

– Обижаешь. Конечно буду!

– Вот и чудненько, договорись, пожалуйста, на завтра. Не хочу откладывать в долгий ящик.

Экипаж тряхнуло на очередной яме, и мы замолчали. Бобров смотрел в окно, морщился и о чём-то думал.

– Это я накаркал.

– Ой, брось, Пётр. Ты же видел – эти дураки меня специально ждали, чтобы вызвать. Спокойно, всё будет хорошо. Ты же знаешь, как я стреляю.

– Знаю, – Бобров кивнул, – но на дуэлях всякое бывает.

Я пожал плечами – двум смертям не бывать, одной не миновать. Хотя умереть сейчас будет очень не вовремя, у меня планы на долгую интересную жизнь.

Стоило вернуться в особняк княгини, как нам навстречу выскочил мажордом.

– Господа, Марья Алексевна желает вас видеть. Прошу следовать за мной!

Долгорукова приняла нас в большом зале, больше подходящем для балов, чем для разговоров.

– Никаких сомнений, – в голосе княгини звучал сарказм, – ты действительно племянник Василия Фёдоровича. Это же надо, и дня не провёл в Муроме, а уже тройная дуэль. Дядя мог бы гордиться, такая прыть в его стиле.

Всегда поражался, как быстро разносятся слухи. Мы ведь нигде не задерживались, а княгине уже доложили.

– Увы, от меня ничего не зависело. Молодые люди искали меня, чтобы бросить вызов.

– Искали, значит? Константин, а может, ты внебрачный сын Василия Фёдоровича? Он тоже всегда разводил руками – мол, сами хотели драться. Даже царь Пётр удивлялся такой способности. И самое поразительное, что ты абсолютно спокоен.

– Я хорошо стреляю.

– Может быть, не сомневаюсь. Но ты понимаешь, во что вляпался?

Княгиня подошла ко мне и хмуро посмотрела в глаза.

– Три поединка подряд – это большой риск. Но даже если ты выйдешь победителем, знаешь, что будет? Убьёшь троих мальчишек и получишь славу мясника. Родственники после кровавой расправы нажмут на все рычаги, чтобы сослать тебя в Сибирь. Ты этого хочешь?

– Я…

– Даже если у них не получится, тебя не примут ни в одном приличном доме. Понимаешь?

– Да, нехорошо получается.

– Нехорошо?!

Она протянула руку и ткнула меня пальцем.

– Ты точно человек? Попал в сложное положение и спокойно говорит «нехорошо вышло». А может, ты кадавр?

– Кто?!

– Мертвяк – дядя тебя воскресил и за племянника выдал.

Глядя на моё вытянувшееся лицо, княгиня рассмеялась:

– Да шучу я, шучу. А то ишь, невозмутимый, как статуя. Думай, что будешь делать. Голова у тебя молодая, светлая, должен выкрутиться.

Ночью я проснулся от странных завывающих звуков. Будто кто-то тянул десяток котов за хвосты, да ещё и подпевал им гнусавым голосом. Что за ерунда непонятная? Неприкаянная душа мучается? Боброву с животом стало плохо?

Я попытался заснуть, но жуткие звуки пробирали до костей. И вроде негромко слышно, а спать невозможно. Попробовал накрыть голову подушкой, но и это не помогло – завывание доставало и там, только ещё и дышать нечем. Пришлось встать, одеться и идти на поиски источника гадостного шума.

Для начала поднялся на третий этаж, но там было тихо. Спустился на второй и прошёлся в оба крыла – звук был рядом, но ни тише, ни громче не делался. Ладно, будем искать на первом.

Странная акустика у этого дома. В столовой было тихо, как в могиле, а в гостиной, что сразу за ней, звук налился силой и драл по нервам не хуже скрипа железа по стеклу. Я распахнул следующую дверь, вышел в коридор, но там звук неожиданно пропал. Да ёшки-матрёшки! Может, это у меня галлюцинации? Что за ерунда здесь творится?

Наудачу я пошёл в левое крыло, и неожиданно звук стал усиливаться. Ага, вот ты где! Я распахнул дверь и замер на пороге.

– Марья Алексевна? Простите…

Княгиня обернулась. В чепце и ночной рубашке, она сидела на пуфике, обняв руками арфу. Зелёное лицо без белил делало её похожей на Настасью Филипповну.

– Не хотел вам мешать, ещё раз прошу прощения. Мне послышалось…

– Музыка? – она лукаво и немного пьяненько прищурилась. – Уснуть не можешь?

– Ну… Не уверен, что это была музыка.

– Зайди, – скомандовала она, – и дверь закрой.

Я выполнил её просьбу.

– Садись, – княгиня указала на кресло. – Ром будешь?

– Нет, спасибо.

– А я буду, – тяжело вздохнув, она взяла бокал, – бессонница у меня.

– Сочувствую.

– Но как выпью, сразу тянет музицировать.

Она вздохнула и провела пальцами по струнам. Ы-ы-ы! Тот самый звук!

– Чёртовы эльфы, – княгиня скривилась, – их наследие.

– В каком смысле?

– Я, дружок, на четверть эльфийка, чтобы ты знал. Вот и тянет к этой дуре, – княгиня шлёпнула ладонью по раме арфы, – а слуха нет. Мучаюсь, страдаю, но ничего не могу с собой поделать. Почитай каждую ночь музицирую.

Зелёные пальцы пробежали по струнам. Ёшки-матрёшки, такую «музыку» надо в качестве пыток использовать – пять минут и любой расскажет грехи с самого рождения.

– Иди спать, – княгиня усмехнулась, – вон там на столике затычки, так ты в уши их вставь. Заснёшь как миленький.

– Спасибо.

– Иди, говорю, а то перекошенным лицом всё удовольствие портишь.

Я взял затычки, ещё раз поблагодарил и пошёл к себе. Надо же, эльфийка на четверть. Никогда бы не подумал, особенно по цвету кожи. Кстати, теперь понятно, почему родня с ней не живёт. Будь у меня такая тётушка с арфой, я бы тоже сбежал подальше.

Утром ко мне постучался мажордом.

– Константин Платонович, – с поклоном обратился он ко мне, – приехали секунданты. Возможно, вам будет интересно лично поговорить с ними.

– Благодарю, милейший. Проводи меня.

У нас была договорённость с Бобровым, и чуть позже он всё равно бы пригласил меня. А мажордом умница, сообразил заранее.

В гостиной кроме Боброва собрались Марья Алексевна, Диего и Александра. Секунданты, худощавый тип с желчным лицом и молодящийся толстяк, смотрели на меня с любопытством и жалостью.

– Поскольку, – начал бубнить худой, – на поединок вызвали вас, вы можете выбрать оружие и место схватки.

О как! Эти ребятишки ещё и Талантливые. В грудь чувствительно толкнуло – Анубис хотел померяться силой и подбивал меня согласиться на магическую дуэль.

– Господа, – вмешался Бобров, – предлагаю сторонам уладить дело миром.

– Не может быть и речи, – прищурился худой, – вызов брошен и его нельзя отозвать. Выбирайте оружие, сударь: «громобои», шпаги, Таланты?

– Нет, – я улыбнулся, как можно любезнее, – раз дуэли будет три, надо выбрать что-то более подходящее. Думаю…

Княгиня буравила меня взглядом, ожидая, как я стану выкручиваться. Сейчас покажу, как серьёзное мероприятие легко превратить в фарс.