Сын выглядит каким-то очень уставшим, даже засыпает почти сразу. Списываю это на нервный день, но встав утром и зайдя к ребёнку, обнаруживаю, что он весь горит.

К такому я оказался не готов. Такое ощущение, что меня решили испытать на прочность по полной программе. Перебираю листы, исписанные Марусей, но ничего на этот счёт там не обнаруживаю. Дерьмо, я даже не в курсе, где в квартире аптечка! Но её хотя бы нахожу после получаса упорных поисков.

Матвей вялый, отказывается от всего, кроме пары глотков воды, градусник сигнализирует – тридцать восемь и два. И что делать? Это слишком много? Или нет? И какими лекарствами сбивать температуру? Вряд ли тут подходят взрослые препараты…

На волне паники уже хватаю телефон, звонить в скорую, когда он сам оживает в руке.

– Алексей, извини, что в субботу, у меня один вопрос, который лучше решить сегодня, – я узнаю голос Ильи.

– Извини, не могу, – выпаливаю в трубку, – у Матвея температура.

– Так, – Илья моментально перестраивается, – сколько?

– Тридцать восемь и два, – отвечаю нервно. – Я собирался звонить в скорую…

– До тридцати восьми и пяти сбивать не надо, – советует Муромцев. – Сейчас, подожди, Мари тебе скажет.

Его жена и правда даёт несколько неплохих на первый взгляд рекомендаций, но меня это всё мало успокаивает. Похоже, она слышит это по моему голосу, потому что уточняет:

– Аннушкин телефон есть у тебя?

– Аннушкин… – до меня не сразу доходит, о ком она. – А, нет.

– Тогда я сейчас позвоню ей сама и тебе номер скину, – отвечает Мари. – И не переживай. Это нормально, дети постоянно цепляют вирусы, особенно если ходят в детский сад.

– Хорошо, спасибо, – мне становится немного полегче.

Аня звонит сама буквально через пять минут, выясняет подробности и обещает приехать. Я даже теряюсь от того, что они все вот так сразу готовы помочь.

В итоге всё более-менее налаживается. Аня привозит все нужные лекарства, прослушивает Матвея и даёт чёткие указания, что и как делать. А через несколько часов заезжает Илья, передать приготовленный женой куриный бульон.

– Ну как ты тут? – жмёт мне руку.

– Да ничего, – киваю с благодарностью. – Зайдёшь? Матвей заснул, лекарство подействовало.

– На пять минут, – кивает Муромцев.

Устало опускаюсь на диван в кухне. Денёк сегодня, конечно… И как Маруся столько лет справлялась со всем сама? Я за трое суток вымотался до такой степени, что с трудом соображаю.

– С детьми всегда так, – Илья пожимает плечами, явно поняв моё состояние. – Привыкнешь. Если, конечно, собираешься остаться, – кидает на меня серьёзный взгляд.

– Врезал бы я тебе за твои подозрения, – со стоном откидываюсь на спинку дивана, – но сил нет.

Муромцев фыркает и тихо смеётся.

– Давай, друг, держись, – кивает мне. – Пошёл я, меня жена и дочка ждут. Маруся сегодня ведь приезжает?

– Да, уже должна закончить, скоро поедет в аэропорт, – кидаю взгляд на часы. – Я не буду ей ничего говорить заранее, распереживается только. Домой уж приедет, тогда…

– Ладно, – Илья кивает ещё раз. – Давай, Алекс, не болейте.

– Передай Мари спасибо за бульон, – устало улыбаюсь.

– Передам. Как поправитесь – в гости приходите, – Муромцев идёт в коридор. – Яра ждёт, хочет с Матвеем повидаться.

Маруся

Не сказать, что я была спокойна, оставляя Алекса с Матвеем одних на целых три дня. Но всё-таки Матвей уже достаточно взрослый, да и Алекс показал себя вполне разумным рядом с сыном.

Правда, они оба умудрились меня ошарашить, когда Матвей сообщил мне, что Алексей, «оказывается», его папа. Не ожидала я такого. Хотя в итоге даже испытала какое-то облегчение. Давно нужно было сказать сыну. И всё равно мы ещё обсудим это с ним, когда я приеду.

Голос Алекса, когда я звонила ему из аэропорта, показался мне немного усталым. Но время у меня было ограничено, поэтому я не стала выяснять, в чём дело. В конце концов, уже через три с небольшим часа дома буду.

Захожу в квартиру, открывая дверь своим ключом, и сразу чувствую – что-то не так. Ещё не поздний вечер, но для этого времени слишком тихо. Правда, мне навстречу тут же выходит Алекс.

– Что случилось? – спрашиваю, глядя на него.

– Матвей вирус подцепил, – отвечает негромко и тут же торопливо добавляет: – Только не волнуйся, мы со всем разобрались! Температуры уже нет, он спит. Аня приезжала, сказала, всё в пределах нормы.

Меня накрывает чувством вины. Алекс здесь один справлялся, а я…

– Прости... – начинаю тихо, но меня тут же перебивают.

– За что ты извиняешься? – мужчина смотрит на меня удивлённо, подходит ближе, тянется обнять, и я прижимаюсь к его груди. – Ты же ни в чём не виновата! Я-то думал, мне влетит…

– Я тебя одного оставила, и…

– Напомнить тебе, кто кого первый оставил одного? – Алекс отстраняется, гладит меня по щеке, нежно целует. – Я вообще после этих трёх дней не понимаю, как ты со всем справлялась?!

– Я не задумывалась, – дёргаю плечом и улыбаюсь. – Времени не было. Просто делала – и всё.

– Устала? – Алекс помогает мне снять пиджак. – Хочешь в душ или ещё что-то? Ты голодная?

– Сейчас загляну к Матвею, и в душ, – решаю, подумав. – Есть не хочу, сделаешь мне чай?

– Конечно, – он кивает.

Сын спит, разметавшись по кровати. Осторожно убираю чёлку с чуть вспотевшего лба, проверяю футболку – не влажная, но и температуры нет.

– Я его переодевал, – шёпотом сообщает мне Алекс. – После того как температура спала. Спасибо твоим подругам, – немного смущённо пожимает плечами. – Матвею привезли лекарства и бульон, а мне выдали кучу инструкций.

– Они такие, – киваю, тепло улыбаюсь. – Мы очень давно дружим, с самого детства.

Осторожно выходим из детской, прикрываем дверь, и я тут же снова попадаю в крепкие объятия.

– Я соскучился, – Алекс смотрит на меня так, что мне становится неловко.

– Я тоже, – целую его, но быстро отстраняюсь. – Всё-таки схожу в душ.

Переодевшись и подсушив волосы, захожу на кухню. И опять ловлю то же ощущение – что-то не так. Да что за чёрт?

– Что-то поменялось, – говорю задумчиво.

– А? – Алекс дёргается, выплёскивая чай себе на руку, шипит и суёт кисть под холодную воду.

– Сильно обжёгся? – встревоженно подскакиваю к нему.

– Нет, всё нормально, – он встряхивает рукой, вытирает о полотенце. – Чаю?

– Да-а, – поворачиваюсь и невольно округляю глаза. – А что с плитой?

– А что с ней? – у него такой виноватый вид, что мне становится смешно.

– Алекс, ты совершенно не умеешь врать, – с трудом сдерживаю готовую расплыться улыбку.

– Обычно умею, – выдаёт это чудо. – Это ты на меня как-то неправильно влияешь!

– Да ладно тебе, – обнимаю его за талию, прижимаюсь головой к плечу. – Давай рассказывай, что у вас тут стряслось?

– Мама? – раздаётся сонный голос.

– Привет, мой хороший, – оглядываюсь и подхватываю вышедшего из детской Матвея на руки. – Как ты себя чувствуешь?

– Устал, – жалобно отвечает сын, обнимая меня.

– Так всегда бывает, когда болеешь, – успокаиваю ребёнка и сажусь с ним вместе на диван. – Но тебе уже лучше, температуры нет.

– Папа Лёша давал мне лекарство, – невнятно отвечает он, уткнувшись мне в шею, и я вскидываю взгляд на Алекса. Тот выглядит ошарашенным. Видимо, это первый раз. Улыбаюсь мужчине сквозь слёзы, навернувшиеся на глаза, и он резко отворачивается.

– Матвей, налить тебе чаю? – говорит, откашлявшись.

– Да, с лимоном, – кивает сын.

Мы все пьём чай, а потом Алекс относит сонного ребёнка обратно в кровать и, вернувшись, утягивает меня в спальню.

– Он уже опять заснул.

– С ним всегда так, когда болеет, – пожимаю плечами, прижимаюсь к мужчине потеснее. – Пусть спит, во сне выздоравливают. А ты как себя чувствуешь? Как твои рёбра? И ты так и не ответил насчёт плиты, я уж молчу про драку, о которой мне ляпнул Матвей!

– Анге-ел, – стонет Алексей, – давай не сегодня, а? Всё объясню, обещаю…