Впрочем, всё равно большую часть времени приходится проводить в спокойном положении, чтобы всё срослось нормально. И следующие несколько дней мы оба работаем из дома. Благо мне, чтобы это делать, достаточно головы и мобильного с ноутбуком под рукой. С некоторым юмором вспоминаю Марусиного отца, говорившего, что мы производим одни бумажки и воздух. Да уж, размахивать лопатой сейчас я бы точно не смог.

Её родители, кстати, распереживались, когда Маруся рассказала им о произошедшем. Мама почти настаивала на том, чтобы приехать и помочь, но ангел попросила не нервничать и сказала, что мы нормально справляемся. Зато теперь, когда они связываются с дочерью по видеозвонку, обязательно просят показать, что со мной всё в порядке. Это даже как-то… мило. И непривычно.

Вообще вся моя жизнь внезапно стала непривычной. Прогулки и разговоры с сыном и любимой женщиной, чтение детских книжек на ночь, домашняя еда… И не надоедает!

А в конце недели происходит нечто неожиданное.

– Алекс, я хотела спросить, – Маруся прикусывает губу, смотрит на меня немного неуверенно.

– Что такое, ангел? – отрываюсь от статистики, из-за которой уже рябит в глазах.

– Скоро состоится одна конференция по моему направлению, – начинает она, опускает глаза, – учёба два дня и потом брейншторм-сессия…

– Мозговой штурм? – слегка улыбаюсь. – Ты хотела бы туда попасть?

– Честно говоря, да, – она смущённо кивает. – Мне нравится моя работа. И развиваться хочется.

– Я же не против, милая.

Я действительно не против. У нас сейчас ведь не восемнадцатый век, чтобы запирать женщину дома. Босая, беременная и на кухне? Картинка, конечно, соблазнительная, и я надеюсь увидеть её как-нибудь, но мешать своей женщине реализоваться не собираюсь.

– Проблема в том, что… эта конференция выездная, – вздыхает Маруся. – Она была анонсирована давно, когда, ну, у меня была… другая ситуация. Я не планировала участвовать. Лететь, оставлять ребёнка – не вариант. Да и мест уже не оставалось. Но мне сейчас написали, что один из участников не сможет приехать. И я подумала… может быть, ты справишься с Матвеем эти три дня?

– Э-э-э…

Я теряюсь в первое мгновение, но тут же киваю.

– Конечно, ангел, – улыбаюсь ей, хотя на секунду в глубине души поднимается какое-то немного паническое волнение.

– Точно? – Маруся смотрит на меня слегка виновато. – Если тебе, ну, неудобно или… ты только скажи, я…

– Милая, не нервничай так, – подхожу и осторожно обнимаю её. – Мне удобно. Мы с Матвеем отлично проведём время, заодно очень по тебе соскучимся и будем радоваться твоему возвращению. Всё будет в порядке. Ты мне доверяешь?

– Я бы не заводила этот разговор, если бы не доверяла, – она слабо улыбается.

– Только, м-м-м, ты же объяснишь мне, что нужно или не нужно делать?

Я бы предпочёл список инструкций. Желательно по пунктам. Но не говорю об этом, опасаясь выставить себя параноиком.

– Конечно, – Маруся серьёзно кивает. – Я всё напишу!

Хм, похоже, инструкции – это не так уж странно. Ну или мы оба немного со сдвигом. Интересно, а в семьях, где отец растит ребёнка с рождения, он спокойно остаётся с ним один на один? Или тоже ждёт указаний от матери? Чёрт, у меня и друзей-то с детьми нет, спросить не у кого. Разве что Муромцевы… С Ильёй у нас установились нормальные отношения, хотя дружбой это пока называть рано.

– Конференция только через три дня, – тем временем говорит Маруся. – Я сейчас отправлю предварительное согласие, но ещё будет время отказаться, если вдруг что. Думаю, вам с Матвеем надо попробовать провести день вместе, пока я ещё здесь.

– Пробный период? – улыбаюсь ей. – Отличная идея.

На следующий день Маруся уезжает в офис, оставляя сына на меня. Ей всё равно надо было решить рабочие вопросы, накопившиеся за время удалёнки, так что всё совпало очень удачно. И, надо сказать, справляться с Матвеем у меня получается вполне неплохо. Насчёт своих отцовских способностей я не очень обольщаюсь. Наверное, всё дело в том, что ребёнок просто сам по себе умный и воспитанный, практически обо всём с ним можно договориться.

– Алекс, смотри, – Маруся уже собрала чемодан, и сидит пишет что-то за кухонным столом.

– Что это? – подхожу и вижу несколько листов А4, исписанных убористым почерком.

– Я ведь говорила, что всё напишу, – она пододвигает ко мне бумагу. – Вот, гляди, здесь есть всё, что нужно. На этом листе, – поднимает один из них, – приблизительное расписание. Обрати внимание, что математический кружок в четверг вечером, а в субботу предварительно с утра, потому что это чётная суббота, так что занятие немного пересекается с клубом авиамоделирования. Но преподавателя я предупредила, поэтому проблем не будет.

Я расширенными глазами смотрю на списки. Серьёзно?! Да даже в компании логистика выглядит попроще…

– Теперь по поводу одежды, – Маруся выуживает другой листочек. – У Матвея иногда бывают взбрыки на тему того, что надеть, поэтому просто следи, чтобы всё было по погоде.

– А… по погоде? – что-то мне не слишком понятно.

– Универсальная формула, – улыбается ангел, – решаешь, что надеть на себя – у ребёнка должно быть на один слой одежды больше. И обязательно возьми ему кепку в детский сад в пятницу. Матвей не любит головные уборы, поэтому наверняка постарается её «забыть», а в садике требуют, чтобы дети гуляли с прикрытой головой.

– Кепку в пятницу, – киваю, моя собственная голова слегка идёт кругом.

– Да, – Маруся задумчиво смотрит на листы. – Что ещё… Ну, с едой никаких сложностей, сильной аллергии у него ни на что, слава богу, нет, только мёд не давай много, он один раз переел и чесался потом. И если будешь жарить ему яичницу, обязательно доведи желток до готовности, чтобы не растекался. А то у нас был один раз скандал на тему того, что белок об желток испачкался.

Нервно смеюсь, потому что не знаю, как ещё реагировать на это.

– Ты справишься! – ангел подходит, прижимается ко мне, и я обнимаю её в ответ. – Не забывайте чистить зубы на ночь и причёсываться по утрам. Вообще хорошо, что Матвей мальчик. А то, помню, Мари рассказывала, как Илья однажды пытался заплести Ярку, так потом ей пришлось колтуны дочке разбирать.

Мне становится немного легче. Видимо, Муромцеву тоже выдавали список инструкций.

Мы с Матвеем провожаем Марусю вечером. Учёба у неё начнётся с утра на следующий день, поэтому ей лучше нормально выспаться в гостинице, а не лететь посреди ночи, чтобы успеть к началу. Мой с сыном вечер проходит вполне нормально. Мы читаем сказку, ребёнок засыпает, и я со спокойной душой тоже ухожу в спальню.

А на следующее утро просыпаюсь от дикого грохота.

Подскакиваю с постели как ужаленный, сердце колотится так, будто марафон пробежал. Кухня! Это с кухни!

Когда влетаю туда, фантазия уже рисует всё самое ужасное, что только могло случиться. Поэтому увидев стоящего на стуле живого и здорового, только очень испуганного Матвея, с облегчением выдыхаю.

– Что случилось? – старательно контролирую голос, чтобы не перепугать ребёнка ещё больше.

В ответ он тычет пальцем куда-то в сторону плиты, глаза уже начинают наливаться слезами.

– Ах, бл… ин, – в ногу впивается что-то острое, но я вовремя успеваю захлопнуть рот. Ещё не хватало, чтобы Маруся по приезду услышала от ребёнка пару новых слов. – Матвей, стой на месте, ладно? Не спускайся. Я сейчас помогу.

Вытаскиваю из ступни осколок чего-то стеклянного. Хорошо, не успел воткнуться поосновательнее, да и стекло явно не от хрупкого бокала. Весь пол на кухне к тому же усыпан чем-то белым, поблёскивающим на свету.

Да это же сахар! Вспоминаю огромную тяжёлую сахарницу из толстого фарфора, стоявшую на верхней полке шкафа. Удачно она грохнулась… Прямо на варочную панель. По которой теперь от центральной вмятины во все стороны весело разбегаются трещины.

Сын судорожно всхлипывает, и я решаю плюнуть на всё это. Ну не ругать же его, он и сам явно понимает, что виноват. Новую панель закажу! И сахарницу! Да хоть десять!