— Здесь произошло убийство, миссис Спайсер. Убит обитатель этого номера, — сказал Дафф, пристально глядя на женщину.

Миссис Спайсер побледнела.

— Убийство… — прошептала она и покачнулась. Хэйли мгновенно пододвинул ей кресло.

— Благодарю вас, — она машинально кивнула головой. — Этот бедный старичок мистер Дрейк? Такой очаровательный человек! Это… Это ужасно!

— Согласен с вами. Отсюда к вам в номер ведет дверь. Очевидно, она постоянно была замкнута?

— Естественно!

— С обеих сторон?

Глаза женщины сузились.

— Это мне неизвестно. С моей стороны она была замкнута.

Подвох Даффа не удался.

— Слышали вы ночью какие-либо шумы? Крики, например, или отголоски борьбы?

— Не слышала ничего.

— Странно.

— Не вижу ничего странного. Я крепко сплю.

— Значит, в момент совершения убийства вы спали?

Женщина усмехнулась.

— Ставите мне ловушки, инспектор? Я не знаю, в какой момент было совершено убийство.

— Разумеется, не знаете. Откуда бы вам знать… Я думаю, что это произошло в четвертом часу. Ну, а на протяжении, скажем, последних двадцати четырех часов вы не уловили за дверью этого номера каких-то разговоров?

Ирен Спайсер задумалась.

— Вечером я была в театре…

— Одна?

— Нет, с мистером Стюартом Вивианом. Он тоже в нашей группе. Когда в двенадцатом часу мы вернулись в отель, то я ничего не слышала… А вот раньше, когда я переодевалась к ужину, то… да, за дверью были слышны громкие голоса. Похоже, что тут происходила какая-то ссора.

— Сколько человек в ней участвовало?

— Двое. Двое мужчин. Один — мистер Дрейк, другой… — она смолкла.

— Вы не смогли узнать голос второго мужчины?

— Почему же? Этот голос легко узнать. Он принадлежал доктору Лофтону.

Дафф живо обернулся к руководителю тура.

— Вам действительно случилось поссориться с покойным незадолго перед ужином?

— Ну, я бы не назвал это ссорой, — запротестовал явно встревоженный Лофтон. — Я зашел к нему, чтобы сообщить план сегодняшнего дня. А он воспользовался этим и принялся критиковать состав группы. Утверждал, что не все в ней на должном уровне…

— И был совершенно прав! — перебила его миссис Спайсер.

— Вы понимаете, как я дорожу своей репутацией, — продолжал Лофтон, не обращая внимания на этот внезапный выпад, — и к обвинениям подобного рода я не привык. Не стану отрицать, что по причине некоторого общего застоя в туризме мне пришлось взять пару лиц, которых в другое время… Ну, словом, при других обстоятельствах я бы не принял их предложения. Нет, они вполне достойные граждане, — просто обычно мы набираем клиентов из несколько иной среды… Так или иначе, но реплики мистера Дрейка задели мое самолюбие, и я отвечал ему в довольно резком тоне. Но это никоим образом не была ссора — да еще такая, которая могла бы привести к чему-либо подобному, — он кивнул в сторону постели.

Дафф повернулся к миссис Спайсер:

— А тему их беседы вы не смогли разобрать?

— Нет. Да я и не старалась. Мне только показалось, что оба джентльмена чем-то весьма взволнованы.

— Где вы живете? — спросил Дафф.

— В Сан-Франциско. Мой муж биржевой маклер. К сожалению, он был слишком занят, чтобы сопровождать меня в этой поездке.

— Это ваша первая поездка за границу?

— О, нет! Не помню точно, сколько раз я выезжала из Штатов, но только вокруг света я путешествовала дважды.

— Да, конечно. Я и забыл, что Америка — это страна прирожденных туристов. Хорошо, теперь попрошу вас спуститься в салон, где должны собраться остальные участники группы.

— Уже иду.

Через минуту в комнату вошел дактилоскопист и, возвращая Даффу ремень, констатировал:

— Ни единого отпечатка на нем нет. Он был тщательно вытерт, после чего к нему прикасались только в перчатках.

Дафф показал ремень доктору Лофтону.

— Вам случайно не приходилось видеть его на багаже кого-либо из ваших подопечных? Полагаю, что именно он явился орудием убийцы.

— Странно, очень странно, — пробормотал Лофтон. — Мне кажется, что примерно такой же багажный ремень я купил в Нью-Йорке для одного из моих чемоданов…

— Тогда будьте добры принести его, — предложил Дафф.

— Охотно, — согласился Лофтон и вышел.

За ним направился к двери управляющий.

— Пойду взглянуть, готов ли Мартин к беседе с вами.

Когда за управляющим закрылась дверь, Дафф встретился взглядом с Хэйли.

— Сдается, что у мистера Лофтона может возникнуть надобность в алиби, а?

— Между прочим, часы у него наручные, — возразил Хэйли.

— Да, я это тоже заметил. Но, возможно, он стал носить их лишь после того, как у него что-то случилось с платиновой цепочкой от прежних карманных часов? Впрочем, все это, конечно, нонсенс. Он не похож на человека, который стал бы так рисковать. Такого рода вещи при любом исходе следствия могут оказаться похоронным звоном для любой туристской компании — и уже одно это является для него неплохим алиби.

— А если в будущем он намеревался сменить сферу своих деловых интересов? — предположил Хэйли.

— В таком случае он отлично разыграл замешательство. Но зачем ему тогда было вообще упоминать о том, что у него есть похожий ремень?

Вернулся Лофтон. Лицо его было бледным.

— Инспектор, мой багажный ремень пропал!

— Вот как? Но, быть может, это он и есть? — Дафф протянул злополучную улику Лофтону.

Доктор тщательно осмотрел орудие убийства.

— Склонен думать, что вы правы, — наконец, сказал он.

— Когда вы в последний раз держали его в руках?

— В понедельник вечером, когда распаковывался. Чемодан я поставил в шкаф и с тех пор к нему не прикасался… — Он умоляюще посмотрел на Даффа, — клянусь, инспектор, кто-то подстроил все это, кому-то нужно бросить на меня тень!

— В этом я ничуть не сомневаюсь. Но кто мог войти в ваш номер?

— Да практически все! Все то входят, то выходят, спрашивают о расписании дня, о разных пустяках, о… Но не подумайте, что я подозреваю кого-то из нашей группы! За последние дни ко мне заходило множество самых разных людей. Как вы знаете, горничные просят нас не закрывать дверей в период уборки, а это тоже оставляет простор для непрошенных визитов.

Дафф кивнул.

— Не волнуйтесь так, доктор. Никто не поверит, чтобы вы задушили человека своим ремнем, который легко можно опознать… Не знаете ли вы, кто занимает соседний номер с другой стороны, очевидно, двадцать девятый?

— Знаю, конечно. Мистер Уолтер Хонивуд, весьма представительный джентльмен, миллионер из Нью-Йорка. Он тоже из нашей группы.

— Если он у себя, то пригласите его сюда, а затем прошу продолжить ваши усилия по сбору в салоне всех членов группы.

После ухода доктора Дафф попытался открыть двери, соединяющие номер Дрейка с номером Хонивуда. Попытка не удалась: двери были плотно заперты изнутри.

— Ремень нас никуда не привел, — заметил Хэйли, — а жаль. Зато доктора Лофтона теперь можно практически исключить.

— Пожалуй, — согласился Дафф. — Либо мы имеем дело с блестящим психологом: «Да, это мой ремень, он был украден из моего шкафа». Нет, убийцы столь предусмотрительными не бывают. Что ж, это превращает Лофтона в своего рода доверенное лицо следствия. Нам необходимо иметь в группе человека, относительно которого у нас не возникало бы подозрений.

На пороге спальни появился высокий импозантный мужчина лет тридцати с лишним.

— Уолтер Хонивуд, — представится он. — Я просто ошеломлен случившимся. Мой номер по соседству, как вы, вероятно, уже знаете.

— Прошу садиться, мистер Хонивуд, — попросил миллионера Дафф. — Вы, значит, уже слышали о преступлении?

— Да. Мне рассказали за завтраком.

— Присядьте же, — вторично предложил инспектор.

Мистер Хонивуд опустился в кресло. Лицо его было почти багровым, чрезмерный загар оттеняли седеющие волосы. Он выглядел человеком, живущим более чем интенсивной для своих лет жизнью. Почему-то Дафф припомнил лицо Ирен Спайсер — резкие морщинки у губ, усталые, но вызывающе блестящие глаза…