Мягкий лунный свет нежно ласкал бескрайнее тёмное море, заставляя задумчивую девушку любоваться прекрасно-печальным видом. Она лениво наблюдала за тем, как неспешно раскачивались спокойные волны, изредка омывая песчаный пляж.

Наверное, если бы не этот завораживающий вид, Лида, так её звали, не смогла сдержать эмоции и поддалась медленно накатывающей истерике. А кто бы на её месте смог контролировать себя?

Сегодня утром человек, с которым девушка хотела провести оставшуюся жизнь, признался, что больше не любит её и разрывает помолвку. Но Лида не понимала, почему он так поступил…

Не было между ними ссор, не было недопониманий. Даже измены не было… Никита просто проснулся одним утром и понял, что его сердце молчит, что он равнодушен к той, которую ещё совсем недавно хотел назвать своей женой. Поэтому он принял решение уйти.

Но сердце Лиды всё ещё билось для него. Ради него… И от осознания этого, её дыхание перехватывало, а в груди разливалась жгучая обида, которая медленно ломала рёбра.

Отпив немного красного вина, девушка поморщилась — она никогда не любила алкоголь, но сейчас лишь он мог унять ту боль, что разрывала хрупкую душу на части.

Если бы Лида знала, что на этом пляже был ещё один человек, который так же, как и она, сгорал от тошнотворных чувств, возможно, ей стало бы легче?

В нескольких метрах от девушки сидел молодой человек. Ему не нравилось ни море, ни мягкий лунный свет — наверное, в тот момент ему хотелось оказаться посреди бескрайней пустыни. Зарыться с головой в песок, задержать дыхание и тихо умереть, так, чтобы никто больше никогда не вспоминал про его существование.

Даже холодный воздух, трепавший мужские волосы, не мог остудить разгорячённое сердце, ведь завтра та, которую Марк любил больше жизни, выходила замуж за другого.

И, возможно, было бы не так обидно, если бы он не признался в своих глупых чувствах. В тот момент Алёна огорчённо закрыла глаза и, сделав глубокий вдох, сказала, что Марк для неё просто друг, старший брат, что она не видит в нём мужчину.

Для Марка это было унизительнее пощёчины, больнее удара в спину. Поэтому, стараясь потушить пожар, полыхающий в душе, парень купил первую попавшуюся путёвку и улетел подальше от необдуманных поступков.

И, возможно, они бы так и не обратили друг на друга внимания, если бы не взбалмошный ветер, сорвавший с Лиды лёгкий шёлковый платок. Парень уверенным движением поймал его и удивлённо посмотрел в сторону приближающейся девушки.

— Спасибо, — натянуто улыбнулась Лида.

— Пожалуйста, — пожал плечами Марк и снова отвернулся к морю.

Казалось, его совершенно не заинтересовала темноволосая незнакомка. Но он же привлёк её внимание — высокий брюнет с кудрявыми волосами не мог не притягивать взгляд.

Заметив, что парень был так же удручён, как она, Лида неожиданно для самой себя села рядом с ним и тяжело вздохнула.

— Меня сегодня бросили. Прямо в аэропорту перед полётом в романтическое путешествие сказали, что разлюбили, — она грустно усмехнулась. — А я уже даже свадебное платье купила. И гостей позвала… Господи, как же будет стыдно перед родственниками.

— Зачем вы мне это рассказываете? — отрешённо произнёс Марк, не удостоив девушку взглядом.

— Решила, что должна с вами этим поделиться, — Лида повернулась, протянув бутылку. — Возможно, нам станет легче, если мы сможем разделить боль друг друга.

На самом деле, Лида никогда не отличалась поразительной смелостью. Но именно сейчас алкоголь развязал её язык, прибавив девушке уверенности.

— Кто сказал, что мне больно? — Марк всё же посмотрел на неугомонную незнакомку.

— Ваши глаза… — Лида пожала плечами, продолжая держать вытянутую руку с бутылкой. — Думаю, если сейчас посмотрю в зеркало, мой взгляд будет таким же.

Теперь уже Марку стало интересно — никто никогда не интересовался его чувствами, никто не читал мысли по одним лишь глазам. Поэтому недолго подумав, он всё же взял бутылку и сделал несколько глотков.

С этого момента завязался их разговор. Оказалось, их связывала не только печальная любовь, но и общее увлечение — Марк и Лида не представляли жизни без кулинарии. Правда, если парень мог позволить себе лучшие курсы и даже учёбу заграницей, то девушка довольствовалась дипломом кулинарного техникума и мечтала попасть в Москву для получения высшего образования.

Разговаривая обо всём и ни о чём, они нашли отдушину друг в друге. Наверное, поэтому, когда пришло время прощаться, Марк не смог отпустить необычную незнакомку, притянув её к себе в поцелуе.

Сейчас он нуждался в Лиде, так же, как и Лида нуждалась в нём.

Утром оба хотели сказать, что это была ошибка — лёгкое помешательство от пагубного воздействия алкоголя. Правда, это было глупое оправдание — Марк мог выпить несколько бутылок и не опьянеть, а Лида больше делала вид, что пьёт… Ей просто хотелось заткнуть огромную брешь в сердце.

Пусть и на короткое мгновение.

Поцелуй, как и объятия, становились жарче. Остаток здравого смысла кричал, что пора остановиться — может случиться непоправимое. Но пара поддалась искушению, идя на поводу у похоти.

— Идём, — прошептал Марк, на секунду оторвавшись от Лиды.

Схватившись за хрупкую ладонь, он потащил девушку в своё бунгало, находящееся невдалеке — на береговой линии. Со стороны могло показаться, что Марк принуждает Лиду, но она шла добровольно.

Эту ночь они провели вместе, утопая в нежности и трепете друг друга, а наутро расстались, снова став друг для друга незнакомцами.

И, возможно, история их знакомства на этом бы и закончилась, если бы не одно маленькое, но такое важное «но» — спустя восемь месяцев на свет появилась зеленоглазая девочка, удивительным образом похожая на Марка.

— Милаша, вставай, — ласково прошептала я, нежно гладя дочь по голове. — Просыпайся скорее — иначе в садик опоздаем.

Мила нехотя потянулась и недовольно покряхтела — дочке не нравился ранний подъём, хотя в детский сад она ходила с удовольствием.

— Собирайся с мыслями и приходи в кухню — будем завтракать, — улыбнувшись, поцеловала маленький лоб и вышла из детской.

Сегодня был важный день — я наконец-то нашла работу. Точнее, меня порекомендовали на высокооплачиваемую должность. В ресторане брата моей лучшей подруги освободилось место повара — девушка, работавшая до меня, ушла в декрет. И я не могла упустить такую возможность.

— Милаша, я слышу, что ты всё ещё в кровати, — крикнула, помешав кашу. — Немедленно вставай!

Конечно, дочка могла завтракать в детском саду, но у неё была непереносимость лактозы, поэтому мне приходилось варить ей кашу на козьем молоке. Да, оно обладало специфическим запахом, но Мила настолько привыкла к нему, что всегда с радостью опустошала тарелку.

Спустя несколько минут в коридоре послышались тихие черепашьи шаги, после которых в дверном проёме показался маленький силуэт, завёрнутый в одеяло.

— Дома тепло, — сев перед дочкой на корточки, попыталась открыть лицо. — Поэтому мы это снимем. Или хочешь ночью спать с застывшей кашей на пододеяльнике?

Недовольно вздохнув, Мила всё же отдала мне своё укрытие и залезла на стул. Молча взяв ложку, она сначала проковырялась в тарелке, а потом стала уминать завтрак.

— Ты не в настроении сегодня? — вздохнула, улыбнувшись. — Расстроилась, что вечером придётся ехать к бабушке?

Мила кивнула, отпив чаю.

К сожалению, дочка до сих пор не разговаривала. Она понимала обращённую к ней речь, могла подражать животным и громко смеялась, но полноценные слова ей не давались.

Я водила её к неврологам, показывала логопедам и дефектологам, и все они были единогласны — ребёнок здоров. Просто требовалось время. Но моё сердце до сих пор было не на месте.

Дело в том, что Мила родилась раньше положенного срока — меня привезли в роддом с преэклампсией. Высокое давление, ужасные отёки и белок в моче. Проведя экстренное кесарево сечение, дочку забрали в детскую реанимацию. Я переживала, что несколько суток под аппаратом искусственной вентиляции лёгких могли повлиять на её здоровье.