Меня с собой в комитет шеф захватывал лишь однажды, вынужденно, потому что физически один не мог управиться сразу в нескольких местах. Но и тогда он так знатно умудрился вынести мне мозг, что до сих пор вздрагиваю, вспоминая его нотации о правилах поведения такой мелкой «пташки» как я в таких величественных местах, как комитет по архитектуре.

Павлова фыркает, как злобный дракон, и упирает руки в бедра.

– Мамаев сегодня отсюда, – кивает на дверь в кабинет генерального директора, – вряд ли быстро выйдет. Хорошо, если до завтра разгребет и исправит то, что проглядел, готовя договор с Арским.

– Но, я всё равно не могу, – мотаю головой, пытаясь впихнуть ей документы назад, – мне нужно в отдел кадров.

– Отдел кадров не улетит, а заместитель главного архитектора города очень даже. Мне его помощник шепнул по секрету, что билет на шестичасовой вечерний рейс в Москву Михаилу Ивановичу уже заказан, – Павлова отмахивается от меня, как от мухи, и даже не пытается слушать. – Так что, Вера Владимировна, ноги в руки и бегом. Машина ждет Вас внизу.

– Какая машина, Кира Георгиевна? – продолжаю упорствовать, – Я не могу, понимаете?

– Можете, – обрубает она уверенно и внушительным бюстом выталкивает меня за порог. – Машина – серебристый хендай, номер три-пять-семь, водитель Веселов. И да, я понимаю Ваши сомнения, но не волнуйтесь, в комитет я уже позвонила, пропуск Вам выпишут.

Хочется матюгнуться.

Смачно. Громко. От души.

Чтобы меня, наконец, услышали.

Но…

– Верочка, миленькая, спасай, – поняв, что я тоже упертая, как баран, Павлова заходит с другой стороны, – если сегодня схемы не сдадим, вылетим из тендера, а меня накажут вплоть до увольнения. Умоляю, помоги.

Черт!

Быть стервой с человеком, который никакого зла мне не причинил и даже один раз здорово помог, сложно.

– Ладно, – выдыхаю, засовывая папку подмышку. – Сделаю.

– Только лично в руки, не забудь, иначе, как пить дать, потеряют, – летит уже в спину.

«В руки, так в руки», – бормочу себе под нос всю дорогу, пока машина медленно пробирается сквозь пробки. Уж лучше гонять в голове всякую ерунду, чем продолжать вздрагивать, вспоминая свихнувшегося Ивана.

Но как вернусь назад, сразу пойду в отдел кадров. Успокаиваюсь другой мыслью.

Однако, обещание, данное в начале дня, так и остается обещанием.

Выполнить его не представляется возможным. А всё потому, что Кирсанов к моему приезду находится на селекторном совещании, а затем, не заходя в свой кабинет, уезжает на обед. Вернувшись в два, как советует его секретарь, узнаю, что он уже на новой встрече у кого-то из еще более вышестоящих начальников, причем не в том здании, где я его караулю, а в другом.

В общем, счастье улыбается мне без десяти минут пять, а в пять ноль три я, измочаленная ожиданием и головной болью, вываливаюсь на улицу.

Ничего себе денёк провела.

Первое, что делаю, глотнув свежего воздуха, это несусь в аптеку за таблетками и водой. В четверть шестого отзваниваюсь Кире Георгиевне, чтобы порадовать, что увольнение ей больше не грозит, и получаю словесную благодарность, а заодно напутствие не маяться дурью с возвращением в офис.

Признаю здравость ее логики, тем более что и служебная машина меня не ждет, и отдел кадров к моему прибытию дружно сбежит по домам, и беру направление в сторону метро. Домой хочется неимоверно. Завалиться на диванчик, предварительно вырубив телефон и звонок на двери, на всякий случай, и пропасть для всего мира хотя бы на вечер.

Пока трясусь в электричке, на телефон прорывается сообщение от Михайлова.

Коллега предупреждает, что у них только-только образовался первый перерыв на кофе, и он смог остаться один. То, что его интересует ситуация, которую он застал в моем кабинете, понимаю. Как и то, что считаю неправильным вмешивать его в это дело.

Не за чем.

Подумав с минуту, отписываюсь, что со мной всё в порядке, и открыто прошу, чтобы он не лез сам и ничего не рассказывал Виктору, срочно улетевшему на один день в Москву.

У меня с Иваном свои разборки.

У Арского с Игнатовыми свои.

Деловые, хитрые, просчитанные на несколько шагов вперед, подкрепленные документально. Не зря сегодня «Слайтон-строй» всей верхушкой на ушах стоит и голову ломает, как отыграть назад подписанный с «Балтстройинвест» договор. И вмешиваться в игру солидных бизнесменов в угоду тому, чтобы просто нажаловаться и, довольно потирая лапки, посмотреть, как Арский набьет рожу Игнатову-младшему, но после из-за меня же проиграет, если те на него дело в полиции заведут, не хочу.

Неправильно это.

Сама заварила кашу с бывшим женихом, сама и буду расхлебывать.

Так, как умею.

Нестрашно, что сегодня не вышло уволиться. Сделаю это завтра. Утром прибегу пораньше и сразу в отдел кадров пойду. Рисковать постараюсь по минимуму.

Приняв решение, неукоснительно придерживаюсь намеченного плана.

Приехав домой, созваниваюсь с мамой и, пока готовлю, болтаю с ней обо всем и ни о чем одновременно.

– В отпуск пойду через неделю, – в голосе Ирины Николаевны, проскакивают предвкушающие нотки, – отосплюсь вдоволь, может, на дачу смотаюсь. Все равно твой батька на три недели в командировку свинтил. Готовки и стирки по минимуму, красота, так что буду отдыхать.

– Или ко мне приедешь? По магазинам погуляем, музеям, паркам, – закидываю удочку.

– Или к тебе, – соглашается она. – А Иван против не будет? Может, у вас свои какие планы намечались?

Намечались, да обломались. Комментирую мысленно.

– Мамуль, главное, чтобы ты захотела, а я всегда буду рада, – произношу искренне.

Обсуждать расставание с Игнатовым не время. Уверена, не сдержусь и выплесну на родную душу лишнего, о чем позже пожалею. Мама у меня – та еще переживательница. Накрутит себя почем зря. Уж лучше как-нибудь позже, когда все поутихнет и быльем порастет.

Заканчиваю разговор, взяв с родительницы обещание подумать над посещением Питера. А дальше, как планировала, отключаю на телефоне звук и вытаскиваю из коробки дверного звонка батарейку. Ужинаю полуфабрикатами, а после заваливаюсь с ноутбуком на диван и включаю фильм, который давно хотела посмотреть.

Примерно через три часа делаю перерыв, чтобы заварить себе кофе, и всё же заглядываю в мигающий гаджет. Догадаться, от кого высвечиваются пять пропущенных звонков с неизвестного номера, труда не составляет. Потому что шесть с известного я тоже нахожу в отчете о спаме.

Радуюсь своей сообразительности как ребенок, а все потому что, пока сидела в комитете, додумалась внести Игнатова-младшего в черный список. Вовремя.

Чтобы не расстраиваться, не читая, удаляю все, что он накидал в Telegram и другие мессенджеры. Нафиг-нафиг, пусть идет лесом, а лучше свою ненаглядную невесту вниманием балует. Мне оно точно не нужно.

Но это никак не касается абонента «АВА», отписавшегося сорок минут назад, что только освободился и едет в гостиницу отдыхать. Ему отвечаю. Желаю сладких-сладких снов и, чтобы не скучал, прикладываю селфи ног в шортах, закинутых на спинку дивана, с пояснением, что тоже уже валяюсь.

Пусть любуется.

«Шикарный лак»

Прилетает смс-ка через пару минут.

Хмыкаю и, словно сама только это заметила, опускаю взгляд на пальцы ног, разглядывая веселенькую салатовую расцветку.

«Могу подарить»

Не медлю с ответом.

«Язва, скучаю!)»

Усмехаюсь, прочитав, и подумав, набираю новое:

«Правильней будет: язва скучает!))»

Следом отсылаю смайлик с воздушным поцелуем, за ним спящий и выключаю телефон. Вечер отдыха продолжается.

Засыпаю в начале второго, так и не дождавшись финала любовной мелодрамы из восьми серий. А просыпаюсь бодрой и боевой.

В этот раз решаю не рисковать и вместо юбки надеваю брюки. На работу приезжаю без опозданий, а, закрывшись в кабинете, сразу беру лист бумаги и пишу заявление на увольнение. И, игнорируя правила, несу его не к Мамаеву, а прямиком к Мельниковой, начальнице отдела кадров, и прошу зарегистрировать.