– Нравится? – Денис по моему немного прибалдевшему виду легко считывает, какое впечатление производит его «малышка», и довольно подмигивает. – Разбираешься?

– Мажор, значит? – приподнимаю бровь. Игнорируя его вопросы, задаю свой и скрещиваю руки на груди.

Уж лучше так, чем громко кричать: «Охренеть! Охренеть! Охренеть!» Да эта тачка стоит как однушка на Крестовском острове. Очуметь. А с виду казался нормальным среднестатистическим пареньком, умеющим пользоваться метро.

– Так бывает, – пожимает он плечами с видом: не сам такой, жизнь заставила. И, сияя ямочками, заводит двигатель. – Ты случаем о свидании не передумала? – приподнимает бровь. – Ну а вдруг? – кивает на салон.

Наглец! Но прикольный.

– Не дождешься, Дениска, – смеясь, качаю головой. – Но, чисто по-дружески, я бы на такой «конфетке» прокатилась по ночному городу.

Кончиками пальцев скольжу по светлой коже сидений и внимательно изучаю приборную панель. Не могу сдержать обоснованного восхищения, когда в машине ощущаешь себя круче, чем дома.

– Забились. Как будет настрой, маякни. Пересечёмся и чисто по-дружески я тебя покатаю, – Денис вытаскивает одну визитку из стопки, лежащих в «кармашке», и протягивает мне. – Можешь даже не скидывать сейчас дозвон. Просто, когда созреешь и наберешь, назови свое имя.

– И сразу вспомнишь? – подначиваю, но темно-серый картонный прямоугольник с именем Денис Александрович Горин и номером телефона забираю.

– Вспомню. Веры у меня среди знакомых еще никогда не было. А провалами в памяти я не страдаю.

– Да куда уж тебе, – хмыкаю, прищуривая взгляд. – Совсем юное создание. Универ. СПбГУ. Курс второй. Нет, пожалуй, третий.

Бросаю наугад.

Вытаскивает кончик языка, прикусывает его зубами, словно хочет сдержать смех, и качает головой.

– Вер, а ты кем работаешь? Не следаком, нет?

– А что, совсем всё мимо? – изображаю дикое огорчение, складывая обе ладошки на груди.

– Два из трех в яблочко. Только курс четвертый. Я в школу с шести лет пошел, – ухмыляется. – А ты? – перенимает эстафету, при этом нисколько не отвлекается от дороги, что мне нравится. Не лихачит, ведет машину уверенно, плавно. Одно удовольствие ехать. – Двадцать четыре. Нет. Погоди. Наглости многовато. Двадцать шесть. Да, точно. Двадцать шесть лет. Работаешь… что-то связанное с внимательностью к деталям. Может, в детской комнате милиции, а? В органах, например. Хотя, нет, слишком яркая. Прокуратура? Суд? А может, училка в школе?

– Во ты загнул, – смеюсь в голос. Давно так беззаботно не проводила время. – Я – обычный юрист в строительной фирме. Мне двадцать восемь лет.

– Ну, как скажешь, обычный юрист двадцати восьми лет по имени Вера, – качает недоверчиво головой, но я вижу, что и ему весело. – Однако, по поводу прокатиться – забились. Да?

– Да, договорились, – и пусть я не уверена, что наша встреча когда-нибудь состоится, потому что я вряд ли осмелюсь его набрать, но… чем черт не шутит? – Кстати, студент, а ты в Пулково что делал? Пары прогуливал?

Вспоминаю, что этот интересный вопрос мы как-то упустили из виду.

– Не, мне сегодня к четвертой нужно. Конец учебы же. А в Пулково друга провожал. Он в Казань к родителям полетел.

– Угу, – киваю с умным видом. Потом бросаю взгляд на шею, где красуется не стёртый до конца след помады, и фыркаю. – А друг-то у тебя шалун, Дениска. Ярко-красную помаду любит. Ай-ай-ай.

И пока мой новый знакомый, тихо матерясь под нос, ликвидирует следы прощания, отворачиваюсь к окну и любуюсь майским Питером, уже во всю зеленеющим и красующимся многочисленными цветочными композициями на клумбах. Классный он всё-таки. Совсем не Москва, и это круто. Очень круто.

Там для меня слишком шумно и агрессивно.

А здесь в самый раз. Проще и душевней.

Глава 2

– Где тебя высадить, Вер? – уточняет Денис, сворачивая на нужный проспект.

– У следующего здания будет идеально.

Указываю на карман, откуда очень удачно, освобождая место, выезжает ярко-белый седан.

– Погоди, так ты не домой? – делает он правильный вывод. – Это же бизнес-центр.

– Верно. Хочу папку с документами начальнику сегодня закинуть, чтобы он меня завтра из кровати в ранищу не выдернул. Для трудоголика выходной – не выходной – всё одно. А для меня суббота – святое, есть желание отоспаться.

– Ясно.

Добровольный извозчик, включив поворотник, ловко перестраивается в правый крайний ряд и заезжает на парковку. Занимает свободное место и выключает двигатель. Достает сотовый, пролистывает, открывая какое-то окошко меню, и поднимает взгляд на меня.

– Домашний адрес диктуй, – произносит уверенно и вбивает его, когда я называю. – Так, смотри. Если за двадцать минут тут управишься, я тебя успею подкинуть до дома и без опоздания попаду на лекцию. Всё лучше, чем тягать по лестницам чемодан. Что скажешь?

– Я пулей, – даю обещание и шустро выбираюсь из спорткара.

Слова Горина не лишены смысла. Ко входу в здание только ступеней пятнадцать, потом пробежка по холлу, подъем на шестой этаж, дальше до кабинета начальника. Хорошо, если застану его на месте. После всё то же самое в обратной последовательности до такси. И все это с увесистым баулом в зубах. А он тяжелый. Я знаю, проверяла.

Нет уж.

Раз Дениска даёт добровольное согласие на эксплуатацию, буду эксплуатировать.

– Ради такого дела я даже разрешу тебе опрокинуть на себя еще один стаканчик с кофе, – подмигиваю, широко улыбаясь.

Оперативно отщелкиваю кнопки чемодана, извлекаю наружу черную кожаную папку и, прижав ее к груди, закидываю сумку на плечо.

– Засекай, – стучу по запястью, где деловые люди носят часы, и, не оглядываясь, взбегаю по ступеням.

У меня нет ни единой мысли, что новый знакомый вдруг решит смотаться, прихватив мои нехитрые вещи. Зато куча идей, как быстренько найти Мамаева. Прикинув по времени, что утреннее совещание у главного шефа по-любому уже закончилось, и Степан Иванович приемную покинул, выбираю лифт слева. Он ближе к кабинету моего непосредственного начальника, а не приемной.

Нажав кнопку вызова на панели, задираю голову вверх, отслеживая на табло перемещение кабины, и в так сменяющимся цифрам притопываю мыском балетки.

– Ну, давай… давай… давай… – подгоняю медлительный механизм, бубня себе под нос.

– Вера Владимировна, так сильно опаздываете, что явились на работу прямо с пижамной вечеринки, минуя дом?

Из-за спины раздается довольно громкий хмык.

Черт!

Он-то тут откуда? Большое начальство и их гости обычно пользуются как раз таки другим лифтом, который я решила проигнорировать.

Выдыхаю. Натягиваю на лицо приветливое выражение. Оборачиваюсь.

– Доброе утро, Виктор Алексеевич. И я Вас тоже рада видеть.

– Не верю, – фыркает Арский, неторопливо изучая мое лицо. – Слишком искусственная улыбка. Вам нужно больше практиковаться.

Р-рррр. Вот же зануда!

Стараюсь улыбаться естественней и не скрипеть зубами, но скулы сводит. Сомневаюсь, что получается лучше.

– Вера Владимировна, вы не ответили на мой вопрос по поводу… рубашки. Мне кажется, или она действительно сильно смахивает на мужскую?

Арский явно не собирается отвязываться.

Засовывает правую руку в карман, чуть склоняет голову вбок и приподнимает бровь, опуская взгляд ниже. Скользит по оголенным из-за широкого ворота ключицам, по пуговкам сбегает ниже и замирает на узкой полоске оголенной кожи на животе.

– Мило, конечно, но… совершенно не вяжется с образом Ивана Сергеевича. Если мне не изменяет память, Ваш жених предпочитает строго деловой стиль одежды. А не настолько фривольный.

– Мне кажется, Виктор Алексеевич, или у Вас слишком повышенное внимание к моему жениху и его предпочтениям? – понимаю, что отвечать вопросом на вопрос грубо, но сдержаться не успеваю.

Плохо. Очень плохо. Непрофессионально.

Призываю всю железную выдержку, что есть в закромах, и стараюсь расслабиться. Вот она – проверка стрессоустойчивости в действии. И я ее почти проваливаю. Грубить руководителю конкурирующей фирмы, приехавшему к нам по каким-то важным рабочим вопросам, непозволительно. Ну или делать это нужно с холодной головой и милой улыбкой.