– Слушайте, мне на работу пора, что с ним делать? – нетерпеливо притопываю ногой.
Ветеринар внимательно глядит на меня, хмурится, пожимает плечами.
– Мы не можем оставить у себя всех животных. И пристройством заниматься, сами понимаете… – разводит руками.
Вздыхаю в который раз за сегодняшнее утро и кошусь на свернувшееся на моей перчатке недоразумение.
– Я понял. Сделайте всё, что нужно, я заплачу.
– Вы имеете в виду, усыпить? – мрачно спрашивает мужчина.
– Почему усыпить? – смотрю на него озадаченно. – Что там нужно котам? Прививки, глистогонное. Помыть тут у вас его есть где?
Ветеринар расслабляется и кивает.
– Ну и хорошо. Вечером заеду, – разворачиваюсь и иду на ресепшен.
Быстро оплачиваю приём и остальное, что вносит мне в чек девушка-администратор, и еду в больницу.
Очередной день без Ани. Но теперь мне ещё хуже, потому что понимаю, что всё из-за меня.
Днём заглядывает Марго, и я с трудом удерживаюсь, чтобы не выставить её вон.
– Где же твоя ассистентка? – спрашивает язвительно, после того как я довольно грубо отказываюсь от очередного предложения пообедать.
– В отпуске, – перебираю на столе бумаги, ищу запропастившуюся куда-то историю пациента, который ждёт в смотровой.
– Да ладно? – Марго скептически улыбается.
– Маргарита, – поднимаю на неё глаза. – Мне не нравится твоё внимание к Анне… Николаевне. Если начнёшь распространять про неё хоть какие-то слухи… я ведь тоже в курсе кое-чего. Например, как вышло, что сняли предыдущую заведующую гинекологическим отделением.
Женщина меняется в лице.
– Добрынин, ты берега не попутал? – веселья в её голосе уже не слышно.
– Нет, – отрезаю жёстко. – И не советую проверять границы моего терпения. Оно не настолько бесконечно, как ты думаешь.
Марго вылетает из моего кабинета, хлопнув дверью, а я иду в смотровую. Давно надо было это сделать. Достала!
Вечером возвращаюсь в ветклинику за кошачьей личинкой.
– Всё-таки приехали, – говорит ветеринар. Мне слышится облегчение в его голосе.
– Да. Что там с котом? Это вообще кот или кошка?
– Кот, – отвечает врач. – На удивление здоровый для уличного. Анализы на основные инфекции ничего не показали, ещё пара результатов будет через несколько дней, но, надеюсь, там тоже всё в порядке. От паразитов мы его обработали, первую прививку можно сделать попозже, недели через две-три.
Лезет в одну из ячеек-клеток, достаёт и ставит на стол пушистого рыжика.
– Ну надо же, – хмыкаю. – А я-то думал, он серый.
– Да, мы тоже удивились, – улыбается врач. – Похоже, это метис британца. Цвет от уличного родича достался.
Забираю котёнка – к счастью, додумался по дороге заехать в зоомагазин за переноской и прочими мелочами. Дома открываю дверцу, но мелкий не торопится выходить. Пожав плечами, ставлю миски с водой и кормом, который посоветовал ветеринар.
Спустя почти час незваный пришелец заявляется в спальню. Я лежу на кровати, не раздеваясь – кручу в руках шнур. Ещё в студенчестве у меня появилась привычка вязать разные виды узлов, даже находил какую-то книжку и разбирался. Давно этого не делал, но пальцы легко вспомнили привычное занятие, которое сейчас немного успокаивает. Котёнок подходит ближе, пытается поймать свисающий край верёвки, прыгает, но на кровать залезть не получается. Вздохнув, цепляю мелочь и поднимаю к себе. Тот, покрутившись вокруг меня, наконец, укладывается под бок.
– Рыжий англичанин? – внимательно смотрю на котёнка, вспоминаю Аниного Дарси. – Будешь мистером Бингли. На мистера ты пока, конечно, не тянешь…
Слышу тихое мурчание, и боль, поселившаяся в груди в последние дни, немного отступает.
А на следующее утро меня вызывает к себе главврач и начинает заливаться соловьём. Он только что вернулся с какой-то очередной конференции и сразу велел явиться. Якобы доложить, что у нас происходит «на фронтах», пока высокое начальство отдыхать изволило. Вот только вместо этого завёл речь про очередное выступление, на которое у меня сейчас ни времени, ни сил.
– Никита Сергеевич, предлагаю вам подумать насчёт того, чтобы представить доклад на симпозиуме. Это великолепные перспективы…
Я даже почти не вслушиваюсь в разглагольствования, только поддакиваю в нужных местах. Понятно же, что он просто хочет поднять престиж больницы. Всё логично, но отдуваться за всех не хочу. Мысли, как и всегда в последние дни, возвращаются к Ане. Как она сейчас? Неизвестность вытягивает все силы, я медленно, но верно превращаюсь в невротика.
Рассеянно киваю на очередную фразу главного, и вдруг среди нагромождения пафосных слов слышу:
– …и, безусловно, нужно привлекать Анну Николаевну. Она, конечно, пока в отпуске, но вам ли не знать, как важен…
Дёргаюсь вперёд так резко, что на секунду сводит шею.
– В… отпуске?
Я совершенно точно ничего о ней не говорил!
– Да, конечно, – Александр Васильевич смотрит на меня нечитаемым взглядом.
– Ах, да, – я делаю паузу. Не знаю, что сказать, чтобы не выглядеть круглым идиотом.
Что я за заведующий, если не в курсе, где мои сотрудники? Поколебавшись, осторожно спрашиваю:
– Она ведь писала заявление, не помню, с этим были какие-то проблемы?
– Никаких проблем, – главврач пожимает плечами и машет рукой, – вон же оно, в стопке лежит.
Поднимаюсь и подхожу к столу возле стены, где разложены документы. Сразу узнаю знакомый почерк на листе сверху, беру его подрагивающей рукой. Да, заявление на отпуск, подписанное, завизированное. Дата… тот день, когда она не пришла на работу. Как?..
Кладу листок на место и краем глаза смотрю на главврача. Тот как будто занят делом, копается в бумагах на столе, но я замечаю кинутый искоса в мою сторону взгляд. Возникает абсолютно чёткое ощущение, что надо мной издеваются. Продуманно и спланированно. Не то чтобы я не заслужил, но… Как так вышло? И при чём здесь главный? Чувствую себя параноиком, на секунду кажется, что все вокруг в курсе чего-то, что я не знаю.
Сажусь обратно. Хорошо только одно – у моих мучений появляется конкретный срок. В написанном Аниной рукой заявлении указан отпуск на десять дней. Сегодня пятый. Половина. Не знаю, как я протяну ещё столько же. Но теперь у меня хотя бы появляется уверенность, что она вернётся. Ведь если речь просто об отпуске, ей же нужно будет выйти на работу?
Только надежда на это позволяет мне не сойти с ума в ближайшие дни. Соболевский не объявляется. То ли ещё не вернулся из санатория, то ли продолжает держать паузу. Если учесть, какая трёпка мне от него предстоит, я и сам не напрашиваюсь на разговор. Успеется.
Бингли, которого я для краткости стал звать Беней, повадился спать в моей постели. Попробовал было выселять его на кухню, но мерзавец так жалобно пищал под дверью, что сил это терпеть у меня не хватило.
Последние сутки из отведённых десяти тянутся как жвачка. Хорошо хоть, работа помогает справляться с ожиданием. По максимуму загружаю себя, а заодно и всех остальных. Отделение трудится в авральном режиме, и я уже краем уха зацепил разговор медсестёр, которые жаловались друг другу, что только Анна Николаевна в состоянии справляться с «этим чудовищем», которое всех уже замучило своими придирками. Так понимаю, речь обо мне.
Ну, что сказать. Они, в общем-то, правы. Вот только моя Белль сбежала, и даже когда вернётся – надежды на превращение в принца у меня стремятся к нулю. Я уже сотню раз пытался проигрывать в голове, как произойдёт наша встреча, но так и не могу представить, что будет.
Утром дня икс у меня всё валится из рук. Я разбиваю чашку с кофе, режусь осколками, чуть не спотыкаюсь о Бингли… У мелкого паршивца, похоже, есть тайная способность моментально материализоваться именно там, где его сейчас не ждут. Выругавшись, одеваюсь и приезжаю на работу чуть не в шесть утра.
Это какое-то сумасшествие, но я как будто чувствую момент, когда Аня появляется в отделении. Никто не заходит в кабинет, из-за двери не доносится голосов, но всё во мне просто кричит – она здесь! Поднимаюсь, выхожу в коридор, успеваю пройти чуть вперёд, но тут же резко останавливаюсь.
