— Я, вообще-то, тебя приглашаю, почтеннейший видом Михайло Потапыч, на семейное празднование. Годовщина у нас, — неожиданно тепло, совершенно по-человечески, а не змейски улыбнулся Серпент.

— Да? — удивился я.

— Да, — важно и змейски покивал Серпент.

— А… — начал было я, но сам себя прервал.

Первый вопрос, который просился на язык, был совершенно дебильным. На тему, с какого чёрта воевода Корифейства приглашает какого-то меня на свой семейный праздник, при этом не по видомской надобности. Дебильным потому, что при всех прочих равных, Серпент у меня выходил… ну хорошим приятелем, если разобраться, помимо всяких прочих моментов. Вражды или претензий к нему не было, скорее расположение, несмотря на змейскую природу. И, не менее очевидно, подколодный испытывал к моей почтенной персоне некоторое расположение. И приглашал по-дружески. Хм, может быть это коварным змейством? В принципе — да, но как-то не особо верится.

— А в связи с какой годовщиной проводится этот банкет… гулянка? — уточнил я. — Мне чтобы понять, что в дар преподнести.

— Да что преподнесёшь, то и будет, — отмахнулся воевода. — Второй десяток лет я с моей Эвтой живу, вот и празднуем. Танцов не будет, гостей тоже немного: посидим, водки выпьем, — подмигнул мне змей. — И потолкуем. Есть о чём… хотя посмотрим. В шесть пополудни, у меня. Будешь?

— А навь знает, буду или нет. Могу и заблудиться в Золотом — я, где твоё логово, не знаю, — честно ответил я, вызвав шипящий смешок.

— Значит, будешь, ждём. А особняк мой посолонь от ограды парка дворца. Снаружи парка, зелёный такой, — поизвивал он лапой, — не промахнёшься, — прошипел змей, залпом допил остатки водки из бутылки и, попрощавшись, уполз.

Ну ладно, схожу, навещу змеюка. В принципе, персонаж он небезынтересный, да и полезный. И, кстати, явно расположенный ко мне несколько больше, чем я считаю нормальным в текущих условиях. Непонятно почему, хотя, возможно, просто нравлюсь: в таком случае это полностью оправдывает миф о мудрости змей. Быть расположенным к моему почтенству — мудро.

И занялся, для начала — умозрительно, вопросом «стальных подкладок» и прочей возможной безопасности себя, любимого. Головной убор, кстати, в таких раскладах выходил не только средством маскировки и дорогими понтами, но и необходимостью. Какая бы прочная у териантропа башка ни была, вне оборота она не такая прочная, а учитывая алхимию… В общем — не помешает. А после умозрительных прикидок направился к Любиму. Готный имел несколько «иной профиль», да и как мастер Любим, всё же, поопытнее. Ну а к портному-скорняку идти с вопросом кольчужно-пластинного армирования вообще не по адресу: совсем другие знания и навыки нужны.

Старик меня принял, выслушал, поморщился-подумал. Стал черкать на бумаге, потом я у него отобрал стило и стал черкать сам. И не каракули, а этот… примитивизм, во! И мастер задумку понял, посулив через пару дней воплотить. Больше всего я валандался со шляпой: федора мне ни черта не подходила, с учётом оборота, так что выходил всё-таки сетсон, со средними полями и интегрированной каской, вдобавок к этаким зачарованным пластинам в этих самых полях. Самое приятное, что схему я накарябал (единственное, что не годилось в результаты детского утренника), а вот «сделать красиво» — было задачей Любима, что меня искренне радовало.

Ну а пару дней, кроме визита к змеюку, посижу дома, хотя… Задумался я, ну и заскочил на обратном пути в стражу. Пить со мной один из знакомцев не стал, но по интересующей теме просветил: видоки-наёмники мало того что есть, но имеют «место найма» в виде привратного трактира Золотого. Причём не только видоки — следопыты, телохранители, мордобойщики-отбойщики. И, к моему удивлению, товарищ главы городской стражи Ежец Трицеквинт, сообщил что в наёмничей стезе подвизаются не только одарённые.

— И владетели есть, почтенный, — солидно кивал он на мой удивлённо-уточняющий вопрос. — Кто из совсем захиревшего рода, когда силы прародитель даёт с гулькин нос. А кто в силе, но в дружину идти не хочет, а денег от рода и не имеет толком. В масках, обычно, но это так, — махнул дядька рукой, — для вида больше.

Ну, положим, не для «вида», а для официального объявления окружающим, что занимаясь наёмным делом, владетель изволит быть инкогнито. Судя по всему — небогатые отпрыски многочисленых родов, которыми денежки нужны, пахать в дружине не желают, ну и продавать свои дыхательные и пихательные престарелым патронам — тоже. Или страшны, как смертный грех, так что на эти самые пихательные охотников не нашли, тоже вариант.

Короче, записал адресочек, поинтересовался расценками (которые мой собеседник знал весьма примерно, но всё же) и распрощался. План действий на ближайшие дни есть, а дальше буду смотреть, как и что. В Услугу вернулся несколько «на нервах», вращая башкой, высматривая опасность. Потап время от времени похрюкивал-похмыкивал, но обычных глупостей не трындел. А вот Динька, полезнейшая фейка, совершала облёт надо мной, предоставляя картинку и действительно помогая с контролем обстановки. Так что я даже усмирил на время паранойю, заскочив в ювелирную лавку и прикупил мелкой тоненький браслетик-бусы из хризолитов. Управляющий, смотря, как я подбираю и что покупаю, физиономию имел фигеющую, но потом ей просветлел. И, судя по его прощальному: «Здоровья и долгих лет отроковице вашей, уважаемый!» — пришёл к, в общем-то, логичному выводу, что я какой-то родственной спиногрызихе типа «дочка» или «племяшка» подбираю презент.

А Динька ликовала, прыгала и светилась. Довольна была чертовски, но видно — «перекармливать» мелочь такими подарками не стоит, а то оттащит на шкаф и начнёт над своими сокровищами чахнуть. И будет у меня не Динька, а Кощей Нашкафный.

Вернулся, поизучал всякое, отдохнул. Завалился спать и…

«ПА-А-АДЬЁМ!!!» — буквально подкинула меня с кровати жуткая по интенсивности мыслеэмоция Потапа.

— А, что, где враги… — закопошился я на полу, скатившись с кровати и начиная оборот.

«Везде», — ответствовал топтыгин. — «На охоту пора».

— Сволочь ты, Потап, — горестно вздохнул я, вникнув в суть беспросветного хамства. — И ле-е-ень же!

«А жить не лень?» — поинтересовалась мохнатая задница.

— Иду уж, иду…

Это сволочной топтыгин побудку на тренировку устроил, солнца-то еще толком не видно, блин! Но прав, как ни ужасно признавать: жить мне и вправду не лень. Почему-то.

Нацепил кирасу и, как дурак, попёрся заниматься физкультурой магического толка, как дурак. Что-то даже поймал, но сожрал сам, не особо обращая внимание, что это. Судя по копытам — не человека, и то хорошо. Хотя люди, конечно, разные бывают.

На обратном пути думал, что бы такое подогнать его змейской персоне на годовщину. Про супружницу его даже не думал: я её не знаю, как и то, кто она такая. Мысли были интересные, но несколько не вполне уместные: самозатягивающийся ошейник на Серпента или его змеиху. Или там арапник, кнут, или даже паддл какой, с крупными буквами: «Совет да любовь!» На рукояти или даже биле (последнее более символично, хотя надпись придётся инвертировать и делать порельефнее).

Но варианты, хоть и красивые, были отвергнуты: не поймут, дикари-с. Правда, идея, перекликающаяся с прошлым, да и с истреблением его змейством моих водочных запасов, заметно подняла настроение. Так что, даже не возвращаясь в Услугу, направился я в Товарищество. Для начала устроил небольшую ревизию: для дела полезно (хотя и не особо, недавно всё перетрахивал, перед судом), а главное — мне приятно. Рарин с языком на плече и выпученными глазами закидал меня макулатурой, клялся всем, чем можно и нельзя, что под клятвой даже тараканы и мухи на производстве в Товариществе не жужжат и не шуршат. Потому что без клятвы о сохранении технологических тайн жужжать и шуршать не можно!

Всё это весело, но заняло не более четверти часа. А потом я стал водить руками, на тему чего я хочу, как это должно выглядеть. Выплывший из пучин печали подвергаемого ревизии Готный оживился и начал отмазываться: мол, не ювелир он.