– Это, конечно, полная жесть, – Лиа нахмурилась и постучала ногтем по столешнице. – Но я читала, что еноты не нападают первыми, и вообще они довольно безобидные животные. Я одно время очень хотела завести полоскуна… Может, у этого было бешенство? Тогда несправедливо из-за единичных особей убивать тысячи славных зверьков.

– На них объявлена охота вовсе не потому, что они такие злые – нападают на людей. Ты же знаешь, что еноты – всеядные хищники, хорошо адаптирующиеся к любым условиям жизни? Вот поэтому увеличение их популяции, а они плодятся в бешеном темпе, грозит экологическим дисбалансом. Они вытесняют других животных. Являются переносчиками многих болезней. Так ещё и умны: особенно хорошо их мозги развиваются в условиях городской среды.

– Знаю, что пристрастна, но мне их всё равно жалко.

– Их милые мордочки служат одним из важнейших инструментов для выживания, поскольку он направлен на одного из самых страшных хищников нашей планеты. – Прихватив добытые припасы, Нейл вышел из-за барной стойки. – Пойдём в место поукромнее, куда не заглядывает здешний сторожило.

Он направился в сторону лестницы, но, заметив, что Лиа так и не тронулась с места, обернулся и заинтригованно на неё посмотрел. Что-то в его беззастенчиво изучающем взгляде, приветливом выражении лица и расслабленных плечах её настораживало. И чем дольше она вглядывалась в ухмыляющееся лицо, тем сильнее убеждалась – дело в глазах, обладающих каким-то животным магнетизмом, перед которым ни у одной девушки не имелось иммунитета.

– Боишься меня?

– А должна? – Лиа всё же спустилась со стула и подошла к нему. – Ты уснул? Веди, куда собирался. Посмотрим на твоё укромное местечко.

– Я включу в тебе эмоции, – многозначительно пообещал он после затянувшейся паузы, а в его и без того загадочных глазах блеснул озорной огонёк, предвкушающий шалость.

– Это сделать гораздо проще, чем ты думаешь.

Выйдя на лестничную площадку, они преодолели ещё пару пролётов и остановились у невзрачной двери, ключ от которой нашёлся у Нейла в кармане.

Чердак – самый гигантский, что ей доводилось видеть, – завалили театральным реквизитом. К потолку возвышались горы мебели, среди которых можно было отыскать всё: от диковинных стульев на трёх изогнутых ножках до массивных двустворчатых шкафов фокусника-иллюзиониста. Отдельно расположились стеллажи с разнообразными фарфоровыми вазочками, старинными шкатулками и бронзовыми статуэтками; передвижные на колёсиках стойки для одежды, искусно сотворённой мастерами своего дела. Даже рыцарские доспехи приютились в углу в компании с настоящими затупленными мечами.

– Занятное местечко? – вполголоса спросил Нейл, приблизившись к её уху губами. И, прежде чем она успела как-либо отреагировать, отступил к противоположному стеллажу в проходе, заваленному маскарадными масками. – Я здесь раньше много времени проводил в перерывах и после работы, когда не хотелось возвращаться домой.

– Мартиша выглядит своеобразной женщиной, – задумчиво признала Лиа, вспомнив о его матери, как о возможной причине нежелания бывать дома.

– Мать раньше тут работала. Администратором в оперном зале, – уточнил он с отрешённым видом и небрежно опустился на маленький диван, разбросав вокруг себя украденные припасы.

Она ждала продолжения истории, а рассказчик замер. Перестал шевелиться, моргать, и, кажется, даже дышать. Прикидывался мёртвым? Или решил поиграть во «время остановилось», внезапно впав в ностальгию по детсадовским временам?

Тем не менее, решив подыграть ему, Лиа медленно приблизилась к дивану, склонилась над Нейлом и пригляделась к лицу, застывшему восковой маской со смотрящими в никуда пустыми, точно у трупа, глазами. Она пыталась уловить самое незначительное движение, будь то шевельнувшийся кадык или дрогнувшая ресница. И так увлеклась своим занятием, что едва не вскрикнула, когда глаза синхронно пришли в движение и устремили на неё взгляд, от которого пробежал холодок по спине.

Нейл улыбнулся, стоило ей отшатнуться, и совершенно беззаботно кинул, похлопав рукой по свободному пространству справа от себя:

– Падай.

Проигнорировав предложение, Лиа обошла диван и выглянула в большое круглое окно. Сердце из груди не выскакивало, но в теле всё ещё ощущались практически неуловимые отголоски испуга. А вид узкой улочки, пусть даже и абсолютно безлюдной из-за дождя, её постепенно успокаивал.

С ним что-то не так. И с ней тоже. Но у неё хотя бы написано в медицинском заключении, что именно и как давно.

– Тебе бывает стыдно за родителей? – снова заговорил Нейл.

– Не припомню такого. Скорее им за меня. А ты… ты стыдишься её?

– Думаю, да. Когда я устроился сюда на подработку, она всё ещё здесь работала. Третий год. Поначалу ко мне не очень хорошо относились, особенно женщины, но я умею к себе расположить, – услышав её тихий смешок, он деланно возмутился: – Ты ещё познаешь моё очарование!

– Договорились. – Она развернулась и, облокотившись на спинку дивана, протянула руку. – Можно мне кусочек шоколада?

Нейл шустро распотрошил картонную упаковку и вложил в раскрытую ладонь одну треть отломанной плитки. Опрокинул голову на спинку, коснувшись затылком мягкой обивки, и дождался, когда Лиа откусит маленький кусочек, чтобы с довольной улыбкой объявить:

– Теперь ты официальная соучастница преступления.

– Я постараюсь как-нибудь ужиться с этой постыдной мыслью, – усмехнулась она и, сама того от себя не ожидая, игриво посмотрела на него.

Нейл больше не улыбался. Из его взгляда исчезло то наглое любопытство, с которым он бестактно исследовал её от пяток до макушки, красноречиво заявляя о своей увлечённости. Легкомысленные, ничего не несущие за собой заигрывания, ни к чему не обязывали, оттого и воспринимались проще. Теперь же от него исходил более глубокий интерес. И серьёзное выражение лица с лёгким шлейфом поволоки на глазах придали ему привлекательности совсем другого толка.

Смутившись, Лиа развернулась обратно к окну, громко кашлянула и спросила:

– Так почему Мартиша отсюда уволилась?

– Уволилась? Её позорно выперли. Сначала прибежала очередная оскорблённая жёнушка, оттаскала её за волосы, и начальство, не в силах больше терпеть постоянные интрижки с феерическим концом, велело писать заявление на увольнение. Она, конечно, и им скандальчик закатила, после которого лично я предпочёл уйти добровольно.

Запустив пальцы в длинные русые пряди, Нейл растрепал свою и без того взлохмаченную причёску. Вскочил на ноги и обогнул диван, встав около Лии. Как ни странно, но на его лице застыло до крайности беззаботное выражение, словно это не он рассказывал сейчас о своей матери то, чем не с каждым поделишься.

– Ещё шоколада? – спросил Нейл, протянув полоску вкусной молочной плитки. Он, мило улыбаясь, проследил за тем, как она взяла предложенное угощение, и снова заговорил: – Ну вот, после того как мы съели по половине краденой шоколадки и стали равноправными сообщниками, может, теперь скажешь, как тебя зовут?

– Лиа.

– Это полное имя?

– Мне не нравится полное имя, звучит слишком… высокопарно, – процедила Лиа сквозь зубы.

– И всё же? – не унимался Нейл и осторожно толкнул её плечом. – Я очень любопытный.

– Анналиа Лагвури.

– Не так уж всё и плохо. Я знал одного Эмилиана Кранк-Николсона – вот тут напыщенное имечко, особенно учитывая, что это был низкорослый, щупленький ботан с неправильным прикусом. Но мало того, что он шепелявил и картавил, так его ещё в детстве собака напугала, из-за чего он заикался.

Лиа не удержалась от улыбки, которую спрятала за поднесённой ладонью, якобы почесать нос. Глядя в окно на затихающий дождь, она вернула лицу невозмутимый вид и скорее утвердительным, нежели вопросительным тоном уточнила:

– На ходу придумал?

– Попытаться стоило, – лукаво подтвердил Нейл, тоже смотря в окно. – Кажется, дождь заканчивается.

За спиной звонко брякнул дверной колокольчик, и на Лию тут же устремили свои взгляды две пары глаз: Юна сидела в центре зала за столом, глубоко склонившись над листами с таблицами; а у стеллажей на первом этаже застыла коренастая девушка с коротко стриженными волосами.