– Побежали, сейчас ливанёт, – схватив её за запястье, спрятанное под длинным рукавом кардигана, Нейл кинулся наискось по непривычно пустой дороге. И плевать, что в любую минуту могла появиться машина, вынырнувшая из-за плотного ряда миниатюрных домов.

Город построили на сопках. Оттого, гуляя по узким улочкам, постоянно то взбираешься на гору, то без особого усилия летишь вниз. И только со стороны пляжа можно было полноценно насладиться чудесным видом. Видом, от которого чесались руки, предвкушая работу над картиной. Затерявшийся между высокими разросшимися деревьями городок заползал на сопку со множеством мелких перевалов и ступенчатых склонов. А серые и рыжие черепичные крыши зданий удачно разбавляли сочность ещё не тронутой осенью зелени.

На противоположном тротуаре они пробежали ещё несколько домов. Свернули к огромному на фоне остальных зданию и едва успели нырнуть под козырёк у двери заднего хода; дождь хлынул плотной стеной. Не найди они укрытия, промокли бы до нитки за считанные секунды.

Нейл достал из-под камня, спрятанного за цветочным горшком, ключ и открыл дверь, пропустив первой в тёмное и пыльное помещение недоверчиво озирающуюся назад Лию.

Она неуверенно шагала в кромешной тьме после того, как её лишили единственного источника света – открытого дверного проёма, и ожидала, что ногой вот-вот наткнётся на ступени или хотя бы стену. Но сколько бы она ни сделала мелких шажков, всё ещё оставалась в полном неведении, с медленно крепнущим чувством тревоги.

Однако мало того, что Лиа даже силуэтов не могла различить, так и слух ничего не улавливал, кроме собственных шаркающих шагов и глубокого дыхания. Нейл точно остался по ту сторону двери, бросив её один на один с одиночеством и тьмой, окружающей и внутренней.

– Далеко собралась? – сиплый шёпот опалил ухо горячим дыханием.

Вздрогнув, она круто развернулась и попыталась его оттолкнуть, но на деле получилось лишь махнуть в пустоте испуганно вскинутыми руками.

– Я смотрю, ты неравнодушен к шуточкам, пугающим других, – стараясь придать голосу безразличия, медленно произнесла Лиа, одновременно ощупывая вокруг себя пространство.

Наконец, кончики пальцев едва дотронулись скользящим движением до чего-то мягкого и гладкого. И она, словно боясь потерять нечто осязаемое в царстве мрака, прижала ладони к тёплой хлопчатой ткани. Но стоило ей нащупать под ней твёрдую мужскую грудь, тут же смущённо отдёрнула руки.

Лиа и пискнуть не успела, как в следующее мгновение Нейл подался вперёд, и она оказалась прижатой чужим телом к шершавой стене.

– Кто знает, к чему я неравнодушен, – хрипло произнёс он.

Клацнул выключатель, и флуоресцентные лампы, шумно мигая, постепенно зажглись, осветив длинный коридор, в начале которого они стояли.

Какое-то время потребовалось, чтобы глаза адаптировались к яркому свету после длительного пребывания в темноте. И первое, что она смогла отчётливо различить – растянувшиеся в плутовской улыбке ярко очерченные губы: верхняя тонкая, но выразительная, а нижняя – пухлая и слегка обветренная.

Нейл не сводил с неё взгляда гипнотически воздействующих глаз, до того бездонно-чёрных, что с трудом верилось в существование настолько тёмной радужки.

По щекам разлилось тепло; Лиа повернула голову, сгорая от желания спрятать предательски вспыхнувшее румянцем лицо за ладонями, и лаконично спросила:

– Линзы?

– А у тебя?

– Ну да, гетерохромия же нынче в моде.

Тихо усмехнувшись, он отступил на шаг и дождался, пока она, всё ещё борясь с признаками смущения, отстранится от стены, кинув на него быстрый взгляд – возможно, слишком красноречивый, тешащий его самолюбие. Но, увы, со стороны себя не увидишь.

– Пойдём, – Нейл засунул руки в оттопыренные карманы джинсов и направился вперёд по коридору.

Идти позади Лии нравилось куда больше, имея возможность незаметно разглядывать его со спины. От затылка с примятыми после сна волосами до протёртых до бахромы кончиков штанин, что прикрывали пятки кедов. С какой стороны ни глянь – он в её вкусе.

Опрятность в одежде, консерватизм в причёске и прямая осанка давно утратили свою популярность в кругах молодёжи. Им на смену пришла искусственная неряшливость и беспечная небрежность в движениях. Возможно, она была типичным продуктом своего времени, укутываясь в безразмерные свитера да кардиганы, сочетая несочетаемое: шифоновое платье в цветочек с грубыми берцовыми ботинками, от которых у матери нервно подёргивалось веко, – но у неё уже сформировалось своё чувство прекрасного.

Однако, в отличие от Кейлы, она не стремилась никому навязывать свои вкусы. Не косилась с презрением на девушек и женщин, что натягивали на себя настолько короткие платья, что те едва прикрывали трусики, и не смотрела свысока на аккуратно одетых отличников в идеально выглаженных и застёгнутых до последней пуговицы рубашках. Она уважала чужой выбор. И ждала того же по отношению к себе.

Притормозив у двери, Нейл приоткрыл её и выглянул через небольшую щель. Распахнул пошире и шёпотом произнёс:

– Постарайся не шуметь.

Он клацнул по другому выключателю; все лампы в коридоре потухли. Снова по-хозяйски схватил за запястье и потянул Лию к огромной мраморной лестнице.

Вопреки ожиданиям, они не стали подниматься до самого верха. Нейл привёл её в огромный зал с высокими арочными окнами, заставленный дорогими на вид деревянными столами, мягкими стульями, вельветовыми креслами и диванчиками. Неподалёку от входа расположилась длинная барная стойка, пустующая линия раздачи и шкафы с открытыми для товара полками – именно к ним он и двинулся.

– Я так понимаю, законностью твои действия и не пахнут? – равнодушно поинтересовалась Лиа, присаживаясь на высокий стул у барной стойки.

– Они пахнут риском и весельем, – не оборачиваясь, ответил Нейл, усердно роясь на полках с шуршащими пакетами. – Совсем не будоражит происходящее вокруг? Так флегматично себя ведёшь, будто подобные вылазки для тебя – обычное дело.

– А должно?.. Если нас поймают – прикинусь заложницей.

– Хитро. Но нас вряд ли поймают. Видишь ли, по средам тут законный выходной, и никого, кроме охранника на первом этаже, во всём здании нет. Видеокамеры установлены только перед центральным входом, а обход старик делает редко.

– Что это за место? Всё вокруг такое дорогое и роскошное. На потолке разве лишь лепнины не хватает.

– Главный культурный центр нашего региона, – выпрямившись, Нейл положил на столешницу пару банок с газировкой и большую плитку молочного шоколада с ягодной крошкой. Посмотрел на Лию и с игривой улыбкой пояснил: – Грубо говоря, первые четыре этажа разделены на два огромных зала: справа – театр, слева – опера. Что-то из этого интересует?

– Не особо. Ты раньше тут работал?

– Ага, летом как-то подрабатывал.

– И всем плевать, что ты подворовываешь у местного кафе? Да и вообще, никаких замков… У вас, должно быть, очень мягкие законы.

– Ну, как сказать. Если сравнивать с другими странами, то у нас намного ниже уровень преступности. Ограбления случаются настолько редко, что многие люди, особенно в провинции, даже не запирают входные двери. Насилие и убийства тоже явления нечастые. Правда, иногда люди пропадают без вести, но ты и сама видела – вокруг леса, моря. Либо утонули, либо дикие животные сгрызли. Обычно остатки тел кто-нибудь находит.

Услышав о животных, она встрепенулась:

– А какие хищники в ваших лесах обитают?

– Всякие. От куниц и лис до рысей и медведей. Но конкретно в нашем регионе таких крупных хищников, как медведи, нет. Стаи волков держатся поодаль от города – не приближаются. Зато рыси иногда забредают. Есть даже одомашненные, которые регулярно являются за подачками от любителей подкормить дикую живность свежим мясцом. Есть ещё еноты, на которых у нас полномасштабная охота идёт, а их популяция даже и не думает редеть.

– Бедные еноты. За что вы с ними так?

– Еноты – известные вредители. Ко всему прочему, встречаются слишком сообразительные мастаки по части пробираться в чужие жилища. Притом не боятся ведь никого: ни людей, ни домашних животных. У нас в городе в прошлом году случился один инцидент: окно в детской на первом этаже мать оставила открытым, и, как следствие, пробегающий мимо енот счёл это за приглашение. На крики новорождённого ребёнка она прибежала не сразу, а к тому моменту, когда у него уже отгрызли нос и верхнюю губу.