— Быть милым?

— Нет, везде чувствовать себя как дома. Порой это бесит.

— Завидуешь?

— Еще как!

Он погладил меня по плечу, а потом повернулся и поцеловал в макушку.

— Но тебе хорошо.

— С чего ты взял? — возмутилась я для порядка.

— Я тебя тоже чувствую, забыла?

— Ага, только боль.

— Кто говорил, что только ее? — заговорщически прошептал он.

— Не может быть!

Я прикрыла глаза, наслаждаясь моментом. Удивляясь ему. Еще пару дней назад не поверила бы, что могу оказаться на этой крыше. И с кем!

Тепло делилось на двоих, обещая покой и счастье. Сейчас, когда вокруг не существовало никого, кроме нас, связь не казалась чем-то чуждым. Напротив, я будто приросла к этому парню всей душой, и так было всегда. Не тянула из него силы, а они сами стремились ко мне, принадлежали мне по праву.

Перед глазами у меня возникла картина. Все та же мамина лаборатория, стол и книги. Клубок на полу трется о мою ногу. Сердце замирает в груди, я задерживаю дыхание, когда Генри наклоняется ко мне и целует. По-настоящему. Я чувствую вкус его губ на своих. Кружится голова…

— Мира, смотри, — позвал Генри, и я распахнула глаза. Он показывал рукой куда-то влево. — Сейчас будет.

— Что? — не поняла я.

А потом увидела и сама. Алая вспышка мелькнула перед глазами. Почти как молния, такая же быстрая, но совсем не похожая на прорезающую темноту линию. Эта была широкой, будто половина неба на секунду стала алой. Кровавой.

— Что это?

— Не знаю, — лаконично ответил он. А я невольно прижалась к нему плотнее. Подумав, Генри добавил: — Но порождения начали пропадать, когда оно появилось. Всегда в одной стороне, а они уходят в другую.

— Бегут, — вспомнила я еще одно тревожное слово.

— Да, бегут.

— И предупреждают нас?

— Не уверен. Да и многие не уверены. Как я слышал, большинство поселенцев предпочитает считать, что они просто устали бороться с нами и признали территорию потерянной.

— Настолько ли они умны? — прошептала я.

— Некоторые — точно, — серьезно ответил он. — Вопрос в том, кто умнее сейчас: мы или они?

— Ты умеешь успокоить и напугать одновременно, — пожаловалась я.

— Разносторонние таланты, — усмехнулся Генри, снова целуя меня в макушку.

А я все не могла перестать представлять тот поцелуй, что привиделся мне перед алой вспышкой.

Глава 46

— Выкладывай! — приказала я, когда мы вернулись в лабораторию и «заперли» дверь, придвинув к ней стул. Свет включать не стали, ограничившись одной свечой. Чтобы записывать названия на лист, хватало и ее, а я не хотела рисковать, ожидая, пока кто-то еще заметит наше присутствие с улицы.

Явился сонный Клубок и улегся у двери охранять. Почувствовал, что ли, что мы вернулись.

— И не думай меня обманывать, — предупредила я. — Угрызения твоей совести я тоже чувствую.

Генри пожал плечами, улыбаясь:

— Знала бы ты, сколько человек считает, что у меня ее нет.

— Не могу их в этом винить, до недавнего времени я тоже была в этом уверена. Кто же знал, что внутри тебя существует что-то адекватное.

— Преувеличиваешь. Я никогда не относился к тебе плохо.

— Хорошо ты тоже не относился.

— Взаимно, — хмыкнул он.

— Не заговаривай мне зубы. Выкладывай все с самого начала.

— Я родился…

— Зараза!

— Не совсем. Обычно говорят, что дракон.

Я застонала. Смешить меня у него получалось, только в этот раз он так легко не отделается. Особенно сейчас, когда мы неожиданно научились нормально общаться. Даже немножко слишком нормально, но жаловаться мне пока не хотелось. Новое положение дел было куда лучше, чем обвинения в шпионаже, угрозы практикой без связи и предложения никогда не видеться, сдобренные злостью. Вот уж по последним я скучать точно не стану.

— И что же ты хочешь услышать?

— Просто скажи мне правду. Чего я еще не знаю? Почему тебя так бесила связь, а теперь, когда она есть, ты ведешь себя, будто все в порядке вещей.

Генри, прохаживаясь по комнате, почесал затылок. Никогда не видела у него такого жеста.

— Я не смогу рассказать тебе вообще все, если это касается не только меня.

— Хорошо, рассказывай, что можешь, — смилостивилась я, хотя меня переполняли подозрения.

Ему ничего не стоило водить меня за нос, оправдывая любую ложь или недомолвки нуждами Империи. И все же я дала ему шанс. Повод показать, что ему вообще можно верить. Будто у меня была возможность как-то подтвердить или опровергнуть то, что он произнесет? Разве что и правда по его чувству вины и сожалениям…

— Устроит, если скажу, что переживал за тебя? Неизвестно, как бы на тебя повлияла связь со мной. А теперь стало легче, потому что ничего плохого не случилось.

— Не слишком убедительно, — честно ответила я. — Это первое, что приходит в голову.

— И поэтому не может быть правдой?

— Ты еще начни меня убеждать, что я тебе всегда нравилась.

— Начну чуть позже, — пообещал он.

Я со вздохом покосилась на него.

— Ладно, — ехидно улыбнулся Генри. — Ты могла оказаться моей истинной парой, а установка связи подтвердила бы это и привязала нас друг к другу. Разве я мог такое допустить. Как тебе такая версия?

Я громко фыркнула, усаживаясь на стул. Едва не погасила свечу, неловко махнув рукой.

— Ерунда. А третья будет?

Генри так грустно на меня посмотрел, что даже сумел вызвать маленькое подозрение.

— Нет, ты же несерьезно? — уточнила я.

— Нет, — махнул он рукой. — Действительно, ерунда.

Комок застрял у меня в горле от того, какое сильное разочарование я смогла у него вызвать. Не знаю, что чувствовал он со своей стороны связи, но, надеюсь, я не представала перед ним такой же… открытой. Я старательно отмахнулась от определения «голой».

— Ладно, — в который раз повторил он. — Просто не хотел, чтобы ты добралась до воспоминаний. Кажется, так звучит официальная версия?

Больше Генри не старался меня развлекать. Тема и впрямь стала ему неприятной. Гораздо более неприятной, чем она того стоила, ведь мы уже две недели знали о совместной практике, первый шок прошел и не осталось смысла срываться друг на друге. Только искать возможности успешно завершить ее.

— Что ты делал здесь? — прямо спросила я.

Генри поднял бровь, а вопрос я поняла и сама.

— Да все время. Сегодня. В прошлый раз. Тогда после вечеринки. Ты сказал, что тебе интересна моя работа? Какой прок Империи от нее?

Я прикусила язык, снова ругая себя за несдержанность. Ведь уже решила, что не нужно поднимать этот разговор. Впрочем, что если я ошибалась? Если сейчас мой единственный шанс выяснить правду, пользуясь своим встроенным «детектором лжи».

Вот Лавьер скажет, что давно передал все отцу, следил за мной, чтобы быть в курсе успехов, и как только у меня получится — начнется война. Я едва удержалась от того, чтобы спросить: а не проще ли было убить меня сразу, не дожидаясь результата? Нет, не своими руками, конечно, но разве наследник Империи не найдет, кому поручить грязную работу…

— Потому что мне нужно твое зелье, — просто сказал он, вырвав меня из потока стремительно мрачнеющих мыслей. Вот уж что я отлично умела, так это за минуту надумать всякого, обязательно развивая возможный ход событий в самом гадком направлении.

— Да что вам с ним делать? Порождений одомашнивать?

— Не нам, — тихо пояснил Генри. — Оно нужно мне.

— Зачем?

— А вот этого я тебе сказать не могу.

— Конечно.

— Пока не могу, — исправил он. — Придется поверить, что я здесь не для того, чтобы все испортить. Я правда хотел помочь тебе добиться результата.

Мне стало стыдно. Если он и не почувствовал по связи, то точно прочитал у меня на лице.

— Ты всерьез считала, что я специально устроил то происшествие в лаборатории?

— Ну… — виновато протянула я. — Согласись, диверсия пошла бы тебе на пользу. Никакой практики со мной, если правильно свалить вину. Да и ты хорошо разбираешься в зельях, легко мог подложить в свое что-то, что разозлило Клубка. Поэтому и стал делать отдельное.