Генри прекратил мерить комнату шагами, остановился у стены и устало потер лицо ладонью. Мои заключения были не так уж и беспочвенны, но виноватой себя чувствовала снова я.

— И тебя не смутило то, как сильно бесила меня угроза потерять практику?

— Честно говоря, это тоже можно объяснить тем, что сваливание ответственности на меня пошло не по плану. Ты ведь пытался уйти из лаборатории до того, как Клубок приблизился к зельям. Как будто знал, что должно произойти.

— Я не знал! — рявкнул он. Да, злость была искренней. Я зря обвиняла его, обижая еще и этим.

— Хорошо, — тише и как можно более успокаивающе ответила я. — Спасибо, что рассказал хоть это.

— Не за что, — буркнул он. Собрал записи со стола, свернул в трубку и засунул в карман.

— Пошли отсюда. Не хватало еще попасться здесь снова. Или еще где-нибудь. Ночью мы создаем слишком много шума.

«Опомнился, когда самому удобно», — мысленно проворчала я и потопала к двери. Клубок около нее воодушевился, побежал мне навстречу.

Генри остановил меня на середине пути. Клубок, не дождавшись, приблизился сам, преодолев целый метр жутко опасной, по его мнению, территории, и принялся тереться о мою ногу. Генри развернул меня к себе, оказавшись совсем близко. Наклонился, почти касаясь моих губ своими. Я задержала дыхание, сердце замерло, а голова слегка закружилась…

Так, стоп!

Я с силой оттолкнула его от себя.

Глава 47

— Что ты сейчас сделал?!

Генри отступил на пару шагов, будто в самом деле готовился защищаться от меня, давая себе достаточно места для маневров. На его лице застыло искреннее удивление. Но только на лице.

— Хотел поцеловать тебя на прощание, пока нас точно никто не видит? — то ли пояснил, то ли спросил он. Будто с помешанной разговаривал, которую надо наталкивать на очевидные вещи, сама же не догадается.

— Нет, нет, нет, — повторяла я себе под нос. Принялась метаться по комнате, остановилась, указала в грудь Генри пальцем и для убедительности еще раз воскликнула: — Нет!

— Что именно «нет»? — уточнил он, усаживаясь на стул с видом обреченного, который хоть и понимает, что живым отсюда не выйдет, но вынужден готовиться к предшествующему казни допросу.

— Ты не хотел меня целовать! Ни капельки не хотел. Ты заставлял себя. Через вину и отвращение. Отвращение! Неужели ты правда решил, что я не почувствую?!

— Мира, послушай, — устало начал он, глядя на меня затравленным зверем, — мы едва не поругались, я просто не хотел заканчивать вечер на этом, вот и все.

— Отвращение, — процедила я.

— Тебе показалось.

Что-то вертелось у меня в голове. Гадкое, липкое, оно старалось обрести очертания, показать мне нечто важное. Нечто, до сих пор ускользавшее из виду.

Я видела это. Там, на крыше замка, час назад я видела этот поцелуй. Он уже был предопределен. Он должен — обязан — был случиться.

— Ты знал заранее! Ты знал, что поцелуешь меня?

— Конечно? — неуверенно уточнил он. — Что плохого в том, чтобы хотеть поцеловать девушку?

— О нет! — воскликнула я. — Ты точно знал, что сделаешь это. Еще до того, как мы «едва не поругались». Думал, что все пройдет легко, но как раз настроение все и испортило. Пришлось делать это через силу, раз уж должен, да? Какого Мрака? Зачем?

— Мира, ты не в себе.

— Еще как в себе, — огрызнулась я. — В ту ночь, когда установилась связь, я тоже видела! Видела себя в мокрой майке в твоих руках. А потом это произошло точь-в-точь так, как и должно было произойти. И тоже через час? Просто — зачем?

— Чтобы исправить ошибку, — тихо проговорил он.

Я моргнула.

— Я сказал тебе лишнего. Ты реагировала плохо. Нужно было это исправить. Пока все не полетело к Мраку.

— Как исправить?

— Стереть воспоминание обо мне.

— Стереть… что? — Я так опешила, что даже метаться от стола к стене перестала.

Впрочем, сейчас я была готова поверить во что угодно, даже в жизнь после смерти. Я ведь видела. Точно видела то, что должно было произойти.

— И как часто ты это делаешь? Как много моих ответов тебе не нравилось до этого дня?

Генри хмуро смотрел на меня.

— Говори, раз начал, — потребовала я. — Больше я тебе все равно не дамся.

— Согласие не нужно.

— О, так ты меня еще и силой заставишь?!

— Нет, — тяжело вздохнул он. — Просто поясняю, как это работает.

— Что — это? Заклинание?

Он криво усмехнулся:

— Дар. С рождения. Проклятие темного, если хочешь. Во мне такой отпечаток Мрака, что новые способности могут появиться в любом возрасте. Даже здесь подтвердили. В моем отце был чистый яд порождения после укуса. Это не прошло бесследно.

— Как часто? — повторила я.

— Довольно часто, — признал он. — С тех пор, как я узнал о твоих ночных изысканиях.

Я схватилась за голову, растрепав и без того вставшие дыбом волосы.

— Раз или два в неделю, — вслух вспомнила я слова Нессы. — Раз или два в неделю.

Заметила, что дверь приоткрылась, и бросилась закрывать ее. Видимо, Клубок пытался улизнуть, чтобы его не втянули в разборки, но так и не решился.

— С тобой, предатель, мы тоже поговорим, — пригрозила я ему. — Вот почему ты проникся к нему такой любовью? Потому что он с нами каждый третий вечер проводит, а я даже не в курсе?!

Клубок свернулся, спрятав голову под крыло, а я снова повернулась к Генри.

— Ты! Ты! — задыхалась я от возмущения, грозя ему пальцем. Должно быть, выглядело комично, но никак иначе не получалось выразить то, что бушевало у меня внутри. — Ты использовал меня!

— Сначала.

— Конечно! Стихии и Мрак, как я вообще могла подумать, что ты способен на что-то другое! Да чего еще от тебя было ожидать, с твоей-то великолепной родословной! А ведь меня предупреждали все. Первое! Первое, что я услышала от отца, когда сообщили о твоем прибытии: это наш враг!

— Но лишь потому, что твоя работа жизненно важна для меня. А потом я помогал. Вместе у нас получалось лучше и быстрее.

— Вместе? Вместе! Вот только мне об этом забыли сообщить.

— Несколько раз я рассказывал тебе.

— Да неужели?

— Реакция была похожей, — виновато улыбнулся он. Так странно. Я вдруг подумала, сколько раз в действительности ему приходилось терпеть мои вопли? Если он не солгал.

— И ты собирался скрывать от меня это вечно?

— Нет, только пока мы не добьемся успеха.

— Понимаю, — прошипела я. — Иначе я бы нашла способ избавиться от тебя. Но ты не мог лишиться того, что требовалось тебе.

— Жизненно важно, — напомнил он, а меня окатила волна сожаления, боли, смертельной тоски и вины. — А мое отвращение было к себе.

— Не дави на жалость, Мрак тебя побери! — истерично взвизгнула я.

Замерла, будто напугала саму себя. Но связь работала. Сбивала весь мой гнев! Еще бы, ведь его ощущения для меня были как свои.

— Мы продолжим работу, — процедила я сквозь зубы. — Но не потому, что тебе что-то нужно от меня. А потому что ты мне должен! Из-за тебя я оказалась во всем этом дерьме! Из-за твоего существования! После — не хочу тебя больше видеть. Никогда! Но сначала мы отвяжемся друг от друга, а общаться будем только в присутствии Нессы.

— Отлично. Тогда могу тебя поздравить — скоро одно твое желание исполнится. Думаю, я вспомнил все, что нужно для воспроизведения прошлого «успеха». Даже проверил, тут в шкафу найдутся все ингредиенты…

Яд так и сочился из каждого его слова, а вот по связи передавалась только одуряющая боль.

Скрипнула дверь. Генри вскочил со стула, я резко развернулась к ней. Клубок шарахнулся в сторону, словно сделал что-то недозволенное.

— … кроме обычной паутины порождений третьего типа, — закончил Лавьер.

Глава 48

— Нет никаких гарантий, что, если мы надышимся этим дерьмом снова, оно сработает верно и все исправит…

Я лежала на большом столе посреди лаборатории и смотрела в серый потолок, местами покрытый пятнами, происхождение которых лучше было не знать. Когда-то давно тут проводили эксперименты над порождениями, с чем последние категорически не соглашались. Прошло несколько лет, прежде чем это признали неэтичным. Теперь довольствовались тем, что добывала охрана и поселенцы, то есть тем, что оставалось после отражения нападений или могло просто найтись на земле.