Реальность происходящего пугала, запутывала и забирала надежды. Сны, видения, галлюцинации – пучина, в которой каждый раз я тонула. Все повторялось снова и снова. Когда закончится – не знаю. Есть ли вообще конец в этой игре? Пока думала, глаза постепенно закрывались, погружая в знакомый лабиринт. На этот раз в нем было подозрительно тихо. Голоса не кричали и не звали, часы не отбивали время. Туман расстилался по земле, а холод щупальцами не выпускал из объятий. От каменных гигантских стен веяло сыростью. Я ни от кого и никуда не бежала, стояла босая в белой длинной ночной хлопковой рубашке. Мои движения и попытки посмотреть по сторонам были будто в замедленной съемке, словно невидимый груз мешал двигаться резко и быстро. Где-то впереди, в самой гуще темноты, слабо засверкал огонек. Заметив его, я, не раздумывая, последовала за ним. Он, как путеводитель, освещал дорогу и звал. Я не останавливалась и бежала долго, медленно. Лабиринт, казалось, не кончался, а растягивался, затягивал вглубь. Маленький огонек продолжал светить, ведя сквозь тьму и туман. Вскоре он потух, и я увидела старинную деревянную обшарпанную дверь, которая вот-вот готова упасть. Металлическая круглая ручка еле держалась. Я осторожно потянулась к ней, крутя вправо и аккуратно открывая. Я оказалась в новом туманном лабиринте, и меня окружило множество старых дверей и часов. Все выглядели одинаково, но что скрывалось за ними – понадобится целая вечность, чтобы узнать. Их было миллионы, как бы не ошибиться. Времени мало проверять и считать, поэтому вместо этого я потянулась к первой попавшейся двери слева. Открыв ее, я вошла в широкую, уютную и просторную детскую комнату, роскошную и оформленную под стиль барокко. В спальне находилось много нарядно одетых кукол. Возле окна стоял рояль, небольшой круглый детский стол с двумя стульями и шкаф в углу, заполненный книгами и игрушечными статуэтками. Напротив двери располагалась кровать с нежно-розовым балдахином. Оглядев спальню, я будто очутилась в прошлом. Комнату освещали свечи в золотом канделябре, стоявшем на комоде возле кровати, на которой под одеялом лежали две маленькие девочки лет пяти, похожие друг на друга. У обеих светлая нежная кожа, ямочки на щеках, карие, словно миндаль, выразительные глаза, излучающие тепло, и волнистые, темные, как сама ночь, длинные волосы.

Я смотрела на них и не могла понять одну вещь: почему, находясь здесь, рядом с близняшками и женщиной, что присела на край кровати, поправив одеяло, я чувствовала себя частицей всего этого? Все ощущалось родным и знакомым. Увидеть лицо взрослой незнакомки в алом платье с корсетом и кружевными рукавами не удалось, лишь спину и темные волосы, уложенные в высокую прическу. Женщина, как я поняла, была матерью очаровательных малышек. От нее исходила светлая аура, не вызывающая страха и волнения, как обычно это происходило в присутствии моей матери. Я прекрасно понимала, что спала, но просыпаться не хотелось. Странно, впервые нравилось находиться здесь, во сне.

– Расскажи сказку, мамочка, – попросила одна из дочек. Голос звучал так тихо, будто она боялась кого-то разбудить и испугать.

– И мне! – уже звонко и чуть громче добавила вторая.

Мне тоже захотелось вставить слово, но я воздержалась, продолжив молча наблюдать и слушать.

– Однажды злая королева разлучила принцесс-близняшек и отправила в разные миры, – начала рассказывать женщина. Ее голос звучал тихо, спокойно и нежно. – Одна попала в страну лжи и иллюзий, а другая оказалась в вечной тьме, скованная железными цепями, мучаясь и страдая от ран, которые не успевали заживать, а появлялись снова, когда принцесса пыталась что-то сказать. Злая королева не верила ее словам, поэтому наказывала ее снова и снова.

Я не могла поверить в то, что такое могла рассказать мать пятилетним девочкам. Это не самая подходящая сказка для малышек. Если бы у меня имелась возможность высказаться, то я с удовольствием сделала бы это.

Вдруг по потолку поползла трещина, становясь все шире. Вскоре посыпалась штукатурка и попадали игрушки с книгами, а после и я провалилась в огромную черную дыру. Вся роскошь детской комнаты исчезла вместе с девочками и их мамой. Тело свободно падало вниз в кромешной холодной тьме. Я летела до тех пор, пока не приземлилась на свою родную кровать и не открыла глаза. Тяжело дыша, я вскочила с постели.

– Отлично! – буркнула, бросаясь обратно на постель. – Скоро начну разговаривать сама с собой при всех, резать вены, говоря, что так просит Бог, – раздраженно перечисляла, подходя к креслу и снимая пальто. – Что еще делают психи? Предсказывают будущее? Молятся невидимым существам?

«В отличие от большинства людей, они не носят маски и не прячут свою истинную сущность».

– И что ты предлагаешь? – озвучила я вопрос, вешая пальто на спинку кресла.

«До тебя до сих пор не доходит?»

Мне показалось или Голос произнес это со вздохом и разочарованием, будто я его подвела? Когда я собралась переспросить, мое внимание в окне привлекла заезжающая во двор серебристая машина дорогой марки. Автомобиль объехал вокруг клумбы роз и остановился возле входа. Спустя пару секунд из него вышла женщина, при виде которой я поморщилась. Кого мы сейчас видели: язвительную, высокомерную, грубую, саркастичную, чересчур остроумную стерву с зеленым, ядовитым, как у змеи, взглядом, которая не расставалась со своей лисьей шкурой на шее. Что привело в час ночи ее величество Елизавету Раевскую, новую лучшую подругу матери и постоянную клиентку? Если она приперлась, вряд ли Лили спала.

– Хм, интересно, как много я не знаю? – задумчиво протянула я.

Сон не приходил, а значит, пора выяснить, что тут происходит. Не зря я считала, что ночь – время откровений. Завязав волосы в тугой хвост, решила проследить и узнать, что за чертовщина творилась в особняке. Мое терпение закончилось. Больше не могу закрывать глаза и притворяться, будто все отлично, когда на самом деле ужасно.

По темному коридору оказалось идти непривычно в такое время, но со зрением у меня не было проблем, так что никакая тьма не остановит, тем более есть луна за окном. Свет Зои везде выключала. Умница. Только почему шторы не закрыла? Уже какой раз замечаю эту особенность в доме – закрывать на ночь не все окна, но зато на втором этаже держать на замке каждую дверь, кроме моей. Прежде чем спускаться по лестнице, я взглянула вниз: открылись двери, и вошла Елизавета. Маму пока я не видела, но ощущала присутствие где-то неподалеку на первом этаже. Ее темная аура чувствовалась даже на таком огромном расстоянии. Я проследила, как змея направилась к таинственной двери, куда мне вход был запрещен. Стало интересно, что или кого она там забыла. Аккуратно, бесшумно я пошла по мраморным ступеням, придерживаясь за перила. Дверь находилась совсем рядом. Думала, если мама подойдет именно сюда, навстречу Елизавете, можно без проблем подслушать их разговор. Так оно и вышло. Через несколько секунд раздались стук приближающихся каблуков и щелчок открывающейся двери. Я молилась, чтобы ее не заперли. Кажется, кто-то из женщин всего лишь ее прикрыл, поэтому пришлось чуть-чуть спуститься и, напрягая слух, замереть.

– Я все сделала, как ты и просила, где моя награда? – первым донесся язвительный и холодный голос Раевской.

О том, что женщина работала на маму, я давно знала. Все люди, которые присутствовали на праздничных мероприятиях или ужинах, состояли в организации Лили. Однако чем та платила им и что приказывала делать – мне неизвестно.

– Справилась в этот раз ты отвратительно, – отметила мама. – Я просила сделать это не на глазах у всего города.

– Что нам оставалось, когда змея пыталась сбежать?

Я усмехнулась про себя. Змеей здесь была, пожалуй, она, а не «та», о ком они говорили.

– Необязательно убивать, можно и пожалеть, – прокомментировала мама. Ее философия порой наводила на мысли: «Что принимала эта женщина?» – К сожалению, сегодня я не могу тебе заплатить, Лиз, но очень благодарна, что теперь в нашем кругу стало меньше лишних игроков.