Аарон говорил грубо, настойчиво, стараясь давить на нужные точки во мне. Но он не переставал меня касаться.

— Я не могу.

При мысли о том, что Лили всё узнает, у меня начинается паника. Самая настоящая, не выдуманная.

— Лаура… это нужно.

— Нет!

Я надавила на его плечи, чтобы встать, но Аарон не позволил. Он сжал мою талию и усадил обратно.

— Не будь капризной и не убегай от меня, Лаура. Ты знаешь, что это сделать нужно. Ты должна всё рассказать тёте.

— Не сейчас, Аарон…

— А когда? — громче спросил он, теряя терпение.

Я его понимала… Не винила…

— Не знаю, но не сейчас.

— Ладно.

Серо-голубые глаза посмотрели в сторону.

— Пообещай, что ты ничего не сделаешь и не скажешь, Аарон.

Парень молчал и лишь сжимал челюсть.

— Аарон! Пообещай!

Сглотнул.

— Обещаю.

42 глава. Мне пришлось солгать

Я солгал.

Мне пришлось обмануть самого дорогого мне человека — Лауру.

Любовь — это прежде всего забота.

Как говорят… ложь во благо? Наверное, это именно тот случай.

Я чувствую себя чертовски отвратительно, потому что мне пришлось соврать, прямо глядя ей в глаза. И это была моя самая первая ложь в жизни, от которой я испытываю страх и стыд.

Лаура доверилась мне, а я уверен, что подорвал это доверие. И пусть я знаю, что от того, что я сделал, всё может измениться в лучшую сторону, чувство того, что я поступил неправильно, не покидало меня.

Больше недели я мучил себя мыслями и различными вариантами исхода событий. Худший — Лаура перестанет со мной общаться. Лучший — это решит все проблемы, и мы, главное Лаура, будем счастливы.

Мне трудно представить, как будет вести себя Лаура. А еще труднее — её тётя. Я толком не проработал свой план, даже не толком, а совсем не проработал. Просто знал, что должен поступить так, должен всё рассказать.

От этого и вправду зависит едва ли не вся жизнь Лауры.

И чем дольше она молчит — тем больше обидчики вокруг неё начинают думать, что можно продолжать.

Несколько часов вчерашнего дня я посвятил продумыванию моего кривого плана. Мне было необходимо поговорить с Лили и в особенности с её мужчиной, чтобы он, как работник правоохранительных органов, смог помочь нам. Лауре.

Вчера вечером я позвонил тёте Лауры так, чтобы об этом не знала сама девушка. Я попросил сделать разговор приватным. Лили очень переживала — это было слышно по её натянутому голосу, который каждый раз ломался при упоминании того, что этот разговор касается Лауры.

Я нервничал не меньше. Теперь мне были ясны чувства Лауры. Рассказывать родному человеку о таком, даже понимая, что это очень нужно, почти невозможно. Горло сдавливает невидимой гарротой, полностью перекрывая дыхательные пути.

Но нужно всему поставить точку. Лаура должна перестать страдать.

Пусть она меня ненавидит после этой ситуации, пусть захочет убить, даже пусть она снова будет говорить о себе плохо. Я всё равно уже не отступлю, потому что всё зашло слишком далеко.

♡⁠♡⁠♡

Не обращая внимания на назойливый писк машины, я сдуваю с лица волосок, которого на самом деле там не было, я просто старался подавить напряжение, которое хотелось высвободиться. У меня болели руки оттого, с какой силой я сжимал руль, пока ехал.

Выуживая телефон с кармана, смотрю на время, чтобы убедиться в том, что я приехал вовремя.

Лили предложила встретиться рано утром пока Лаура ещё спит. Семь часов утра, солнце только-только начинает светить в глаза, выходя из-за серых облаков.

Магия утра сегодня обошла меня, будто знала, что сегодня никак мне не поможет.

Окно на кухне в квартире Лауры открыто на проветривание, и даже на улицу выходят ароматы утреннего завтрака.

В квартиру я попадаю тихо, благо, воспользовавшись дубликатом ключей. Прежде чем я зашёл на кухню, я приоткрыл дверцу комнаты моей девочки, чтобы убедиться, что её крепкий сон не пропустит в голову разговор, о котором она не должна знать.

Лаура обнимала Бимку — так звали собачку — игрушку её детства. Девушка подобрала под себя одеяло, а плечи были открытыми. Я вошёл внутрь, хотя этого не стоило делать, — вдруг проснётся.

Едва касаясь её плеч, я укрыл девушку тёплым одеялом до самых ушей, снижая риск того, что она замёрзнет или вообще — заболеет.

— Ты не завтракал, наверно? — негромко спрашивает мисс Лили, когда я вошёл на кухню.

— Нет, но я не буду, — наперед сообщаю женщине, зная, что она не сможет не предложить мне позавтракать вместе.

Лили выдвинула стул и села, постоянно смиряя меня волнительным взглядом. А я всё никак не мог начать из-за возникшего кома в горле.

Такое ощущение, будто… я сижу перед мамой и рассказываю то, что так долго скрывал. И от этой мысли меня охватывает дрожь.

Я бы хотел посидеть с тобой так же, мама. Интересно, ты гордишься мной, наблюдаешь ли за мной, рада тому, что я, наконец, обрёл счастье и смысл жить?

— Аарон, ради бога, не тяни… У неё что-то серьёзное, страшное, да? Во что она влипла? Знаешь… — Лили вздохнула и посмотрела на меня таким взглядом, каким обычно смотрит на Лауру, — заботливым и любящим. — Я уже давно понимала, что что-то не так: она пролечилась в психоневрологическом диспансере, потому что мы застали её за тем, как она наносила себе телесные повреждения.

На десять секунд в кухне повисла тишина. Женщине трудно давалась эта речь, а, предполагаю, картина, стоящая перед её глазами ежедневно, уже сводит с ума. И хуже всего, когда ты в неведении всего, что происходит с любимым человеком; когда ты абсолютно ничем не можешь помочь, ведь человек молчит и закрывается в себе, желая не мешать никому, а справляться с какой-либо ношей в одиночку.

— Она долгое время ходила к психологу, только недавно приняла решение, что ей это больше не надо, — продолжает она. — И я обрадовалась этому, ведь подумала, что это значит, что она во всём разобралась. Что моя девочка больше не страдает. А сейчас… ты приходишь ко мне с серьёзным разговором, который обрывает мою веру в то, что она поправилась.

— Мне жаль, мисс Лили, я лишь… — у меня дерёт горло изнутри. — Просто хочу, чтобы вы всё знали. То, что сейчас с ней происходит, точнее… вокруг неё — очень серьёзно. Здесь не справиться самостоятельно, нужна помощь.

— Говори, пожалуйста, — поторапливает меня женщина.

Губы дрожат от предстоящих слов. Но я начал. Я не собирался упускать никакой детали. От самого начала до самого конца. По крайней мере то, что знал сам. Кто знает, скрывает ли Лаура что-нибудь ещё?

Женщина сглотнула. Быстро заморгала.

Машет головой, спрашивая:

— Что ты сказал?

Повторять всю свою тираду я не мог. У меня саднило в душе, язык прирос к нёбу, не в силах ответить что-то.

— Боже, Аарон… нет, что ты сказал?

Не верящий тон, взгляд. Её тётя просто не хочет в это верить.

— Как давно ты знаешь это?

— Недавно узнал, — я отвожу взгляд, потому что врать в глаза — слишком трудно.

— Боже… почему же она ничего мне не рассказывала. Как же она с этим всем сама…

Женщина много бормотала, смотря по разным сторонам. А я просто ждал.

— Мне нужна помощь вашего… мужчины.

— Марка? Думаешь, он сможет в этом помочь?

— Он ведь упоминал, что работает в полиции, так ведь? Думаю, он единственный, кто действительно может помочь.

— Я поговорю с ним обязательно.

Столкнувшись взглядом с мисс Лили, я почувствовал, как сердце раздирает от боли. У меня действительно странное чувство. Я будто сижу не с тётей своей девушки, а с мамой. И эта иллюзия меня медленно убивает изнутри.

А женщина, словно прочитав эту мысль, поднесла ладонь к моей голове и ласково, по-матерински провела ею по волосам, добавляя:

— Спасибо, мой мальчик. Спасибо, что рассказал мне об этом.

Шорохи в коридоре заставили женщину подорваться с места. Я повернул голову к дверному проёму, в котором в ту же секунду показалась Лаура.