Я лишь надеялась на то, что папа как можно скорее приедет к нам, и мы снова будем вместе… Даже если родители будут часто ругаться — всё равно хочу быть вместе, хочу быть семьёй.

Бабушка и тётя Лили встретили нас очень радушно, как обычно. Обнимали меня, как всегда, очень крепко, целовали в щёки и тискали, как полагается. Помогли маме с сумками и сказали мне идти в комнату, разбирать свои вещи. Потом мы долго сидели в маленькой кухоньке и пили чай. Бабушка с тётей как-то по-особенному смотрели на маму и словно ждали подробностей, а мама лишь говорила, что потом и взглядом указывала на меня. Мол, разговор должен быть без меня.

Я так хотела подслушать их разговор, но Лили зашла ко мне в комнату и стала разговаривать со мной о жизни, о моих любимых увлечениях и тому подобным, тем самым отвлекая меня от задуманного. В итоге я, конечно же, ничего так и не узнала.

Вернее, я узнала всю правду, но только позже. И при других обстоятельствах. И мне хотелось бы всё же таки не знать об этом, а просто теряться в догадках… То, что я узнала и увидела стало тем якорем, который зацепился за мою психику настолько сильно и глубоко, что это стало травмой на всю оставшуюся жизнь.

♡⁠♡⁠♡

Впервые в Бруклине мы вышли на улицу только спустя несколько дней. Я совершенно ничего не понимала и неизвестность от всей происходящей ситуации очень пугала меня. Я боялась чего-то, сама не зная чего. Я словно чувствовала, что приближается буря. Что скоро шторм сметёт всё вокруг и заберёт у меня что-то. И этим что-то стало самое дорогое, что у меня было. Мама.

С утра всё было хорошо и абсолютно ничего не предвещало какой-то беды. Я весело смеялась, пока бабушка насыпала мне кашу в тарелку, а Лили сидела рядом и смешила меня моей же игрушкой Бимкой. Она разговаривала за него и кусала меня за щеки, что сильно вызывало у меня смех. Мама в то время уже собиралась, ведь пообещала мне, что сегодня мы сходим в игрушечный магазин и купим одну куклу. Это её некие извинения за то, что мы так спонтанно уехали и все свои игрушки я оставила в том городе.

Я старалась не думать обо всём, что стало происходить в жизни, но вопросы, на которые мама так и не хочет давать ответы, крутятся в голове вихрем и не стихают. Я думаю о папе каждый день, особенно перед сном, потому что теперь мне приходится засыпать без его сказок… Думаю о том, вернёмся ли мы в наш родной город?

Часам к одиннадцати мы уже вышли с подъезда и направились в сторону метро, так как нам нужно было ехать в центр города. Спустившись вниз, мы зашли на нашу станцию — и мне резко стало холодно. Нет, не потому что в метро всегда прохладнее, нежели на улице. Мне стало холодно по другой причине. Я знала, что сейчас что-то произойдёт. Знала, что сейчас случится что-то настолько плохое, что сломает меня.

— Мам, а трамвай скоро приедет? — напугано спросила я, боясь своего предчувствия.

— Чего ты, Гномик? Скоро.

— Мам, может нам пойти на автобусную остановку?

— Эй… милая, — мама привычным жестом погладила меня по голове, — не бойся.

Всего через несколько минут наш трамвай уже выезжал из тоннеля. Я радовалась. Облегчённо выдохнула, понимая, что, скорее всего, во мне просто разыгралось детское воображение или я себя накрутила. Створки распахнулись, и я первая зашла во внутрь, как было всегда. Обернувшись, я хотела взять маму за руку, потому что меня чуть пошатнуло, но её не было внутри… Я посмотрела в окошко и увидела, что маму держит за руку какой-то мужчина, а потом переместил руку на шею. Я бездейственно стояла и смотрела. Не могла ничего сделать. Я хотела выбежать из вагона, но створки закрылись. А когда трамвай стал отъезжать… я увидела то, что изменило всё. Мужчина застрелил мою мать.

На моих глазах умерла мама. А меня не было рядом. Я не смогла помочь. Трамвай уже въехал в тоннель. И вот я, семилетняя девочка, оставшаяся полностью одна, еду в неизвестном мне направлении. Мои руки тряслись, а глаза были наполнены слезами. Вагон шатало, и я упала всё же на пол, но меня тотчас подняла какая-то женщина.

— Малышка, осторожнее, давай садись! — проговорила она, уступая мне место. Я просто молча села и начала плакать.

Я понятия не имела, что мне делать в этой ситуации. Куда я еду? А как мне вернуться домой? Мне нужно связаться с папой или с бабушкой, или с Лили! Я хочу, чтобы меня кто-то забрал!

— Девочка, что такое? Ты одна? Куда едешь? — вновь спросила женщина.

— Помогите, моя мама… там… в неё выстрелили! Там, откуда мы зашли в трамвай!

В силу своего возраста я даже не могла толком объяснить, но она, кажется, все поняла. Мой испуганный вид, мокрое лицо и трясущиеся руки дали ей понять, что я не выдумываю. Как только трамвай остановился на первой же станции, мы вышли. Женщина держала меня за руку и вела на другую сторону, чтобы вернуться обратно.

Со всхлипами я плелась за ней, не отпуская её руки. Боюсь остаться одна, потеряться. Когда мы вернулись, там уже была полиция, которую кто-то вызвал. А на полу лежала мама. С дыркой во лбу, с которой сочилась кровь. В этот день моя психика сломалась. В этот день я потеряла, кажется, всё.

Я подбежала к ней и упала на колени. Легла ей на грудь и плакала со всей силы, сжимала её руку, наивно веря в то, что мама сможет прийти в себя. Я пыталась не терять надежду на то, что она жива. Я осознала всё лишь тогда, когда та самая женщина стала оттягивать меня от мамы. Когда дядя полицейский старался меня успокоить. Когда он нашел телефон мамы и позвонил Лили.

В тот день плакала не одна я. И тётя, и бабушка. Все пострадали в этот день. Я больше всех, поскольку в таком раннем возрасте увидела всё это собственными глазами.

Спустя несколько недель всё стало ясно, и меня, наконец, просветили во всём. Тётя Лили решила, что я должна знать правду, решила, что я уже взрослая для такого. Но я была не готова услышать такую правду. После смерти мамы… какое же это всё-таки страшное предложение… после её смерти я задавалась вопросом: где же папа? Почему он не со мной, почему же он не знает ничего?

Как оказалось, мой отец умер в тот день, когда мы уехали с родного города. Вот почему мама тогда плакала. Ей позвонили в тот вечер и сказали, что её муж был убит. А после, как выяснила полиция, ей прислали смс-ку:

«Это была месть за то, что твой муженёк не слушал нас и тянул время. Следующая — ты», — написали они.

Тогда мама собрала все вещи, и мы уехали, чтобы быть в безопасности, но… как оказалось, безопасности и здесь не было. После убийства полиция выловила этих людей и теперь они в тюрьме. Лишь тогда наступила безопасность.

Тогда я поняла, что у меня не осталось никого из родителей. Мама и папа мертвы. Как я буду без вас в этом мире? Почему вы оставили меня? Конечно, я осталась жить с тётей и бабушкой в Бруклине.

С того дня мне пришлось несладко. Но мне нужно быть сильной и продолжать жить. У меня началась новая жизнь, которую я назвала ужасом.

1 глава. Новая жизнь

Звон будильника гулом отдаётся в ушах, и я вынужденно открываю глаза, которые просятся закрыться обратно. Пересиливаю себя и отключаю будильник, дотянувшимся до тумбы пальцем. Шесть часов утра. Давненько я так не вставала… но сегодня важный день, как говорит тётя. А именно: я иду в новую школу. Первое сентября начинается в новой школе, потому что с прошлой меня выгнали за цирк, который я устроила, — так сказал директор. А я ничего не устраивала, я просто защищалась, но кому это докажешь, да?

Приподнимаюсь с кровати, принимая сидячее положение, провожу ладонью по взъерошенным волосам. Ныряю босыми ногами в мягкие тапки и иду на выход из комнаты. Лили сказала, что сегодня я должна быть красивой, улыбчивой, приветливой и что самое главное — дружелюбной. Ведь это первый день в новой школе, нужно произвести хорошее впечатление на всех!

А мне было плевать. Я настолько смирилась с травлями в предыдущих школах, что, переходя в эту, мне уже всё равно. И этим утром я решила: я больше не буду слабой. Буду сильной девочкой, которая сможет постоять за себя, которая сможет дать отпор. Хватит быть для всех козлом отпущения. А еще Лили сказала, что сегодня начинается моя новая жизнь. И так она говорила каждый раз, как я поступала в новую школу, будто бы всё должно было измениться за все эти переходы, но ничего не менялось. За все эти десять лет я меняла пять школ. И из каждой меня выгоняли за конфликты, но меня просто ненавидели, а я старалась защищаться, но получалось плохо.