Ателл  взглянул на свою забрызганную кровью тунику и улыбнулся:  -  Я всегда хотел выступить на Арене. К счастью, мой отец любимец Императорского Двора. Он выкрутил несколько рук и сумел добавить меня в список программы.  Это довольно захватывающе, не так ли?  Шум толпы, ощущение меча в руке. Ничего подобного раньше не испытывал … -  Он весело покачал головой.  -  Должен сказать, что здесь, в Риме, гладиаторы  положили начало новой моде. Благодаря им богатые юноши Рима увлечены Играми.

Его слова заставили Паво похолодеть: -  Ты участвуешь по собственной воле?

- Конечно. Я просто принимал участие, чтобы немного развлечься. Я бы не опустился до того, чтобы стать настоящим гладиатором.

- Ты никогда не станешь им.  Только не тогда, когда ты позоря себя, убиваешь  беззащитных животных.

Ателлус рассмеялся:  -  Что ни говори, но я не могу дождаться, когда увижу лица моих приятелей по ужину сегодня вечером.  Они позеленеют от зависти!  -  Выражение его лица изменилось, и он прочистил горло:  -  В любом случае, я должен идти. Удачи тебе.

Паво смотрел, как своего друг детства, который  неторопливо пошел по коридору, свинцовое отчаяние отяготило его грудь. Его поразили острые воспоминания о прежней жизни, экзотической еде и жарких политических дебатах за кувшином хорошего  фалернского вина. Трагическая несправедливость всего этого  остро поразила его.

Влажная ладонь сжала его руку, и один из охранников  толкнул  его к открытым воротам.

- Иди вперед, ублюдок!  -  прохрипел охранник.

Повернувшись лицом вперед,  Паво глубоко вздохнул и вышел на Арену вместе с Амадокусом.

Насмешки обрушились на двух мужчин из теперь уже поредевшей толпы.  Паво отметил, что на галереях было несколько больших брешей.  Многим зрителям наскучила утренняя программа звериных боев, в которых принимали участие  десятки мужчин, одни охотились группами, другие бились поодиночке, сражаясь с ошеломляющим разнообразием животных, включая жирафов, гиппопотамов и пантер. К настоящему времени новизна экзотических зверей явно улетучилась, и группы зрителей временно покидали свои места, ныряя к выходам, чтобы пополнить свои винные кувшины в торговых прилавках вдоль улиц снаружи, перед полуденной программой распятий.  Паво не мог не заметить, что несколько оставшихся зрителей с трудом сдерживали зевоту, когда он вышел на песок.  Его поразило горькое осознание того, что ему даже не удостоится чести умереть на глазах у приличной толпы.

Когда Арена опустела почти на треть, он отчетливо слышал возбужденную толпу на верхних террасах, которая безумными голосами выкрикивала оскорбления в его адрес и в адрес его семьи. Несколько зрителей сделали в его сторону оскорбительные жесты руками, их голоса охрипли от многочасового пьяного пения.

Атласский медведь зарычал за противоположными воротами. Зловонный ветер пронесся по Арене, когда ворота со скрипом открылись, и через мгновение медведь выполз из портала на четвереньках, сопровождаемый небольшой группой дрессировщиков. Некоторые зрители, сидевшие на нижних галереях, наклонились вперед,  науськивая  зверя  атаковать бойцов. Когда медведь приблизился, Паво увидел, что на его шее был привязан поводок, и сбоку от него стоял дрессировщик и туго тянул этот  поводок, который чуть ли не душил  медведя.  Позади медведя стояла пара слуг, подталкивая его вперед  деревянными палками.  Четыре стражника преторианской гвардии дежурили у ворот, сжимая  ручки своих мечей на случай неприятностей.

- Как же нам справиться с этим монстром?  -  спросил Амадокус.

- Не знаю, - холодно ответил Паво.

Фракиец сердито повернулся к нему.  –  Но,  хоть что-то мы должны  сделать,  - пробормотал он. - Ты был полон блестящих идей против этого проклятого льва!  Ты же эксперт, придумай что-нибудь!

Паво сокрушенно покачал головой:  -  Боюсь, что без оружия   у нас нет шансов. Этот медведь убьет нас.

Амадокус  уже собирался ответить, когда его прервал гортанный крик, донесшийся с другой стороны Арены.  Медведь резко остановился и встал,  боясь  шелохнуться.

- В чем дело? - спросил Амадокус.

- Не уверен, - ответил  Паво.  - Но, похоже, медведь запаниковал.

Дрессировщики дернули за цепь и стали тыкать в зверя  палками. Медведь упрямо отказывался двигаться и издавал глубокий вой.   Разъяренный демонстрацией неповиновения животного,  дрессировщик сильнее дернул за поводок, пытаясь заставить его продолжить движение к Паво и Амадокусу.  Ему удалось только разозлить зверя.  Медведь яростно дергался на поводке, натянув  цепь.  Почувствовав, что ситуация выходит из-под контроля,  один из дрессировщиков  позвал на помощь дежурных.  Его товарищи  стали бить медведя дубинками. Зверь с пренебрежительным фырканьем отмахнулся от них.  Когда они отступили на безопасное расстояние, медведь застонал и рухнул на землю.

По галереям  прошелся  горячий ропот.  Хозяин медведя  в замешательстве повернулся к Имперской ложе.  Паво поднял голову и увидел, что Паллас свирепо смотрит на Мурену, а помощник имперского секретаря вскочил и яростно махнул преторианской гвардии, дежурившей у ворот, призывая их помочь устроителю.   Приступив к действию, двое охранников поспешили по песку. Один из них размахивал легионерским мечом. Он вонзил  кончик  меча в медведя, а затем отпрыгнул назад. Толпа заликовала. Медведь завыл.  Сквозь шерсть заблестели капельки крови. В неуловимом движении животное повернулось к дрессировщику и вцепилось лапой в его поводок.

В этот момент зритель с одной из нижних террас  бросил в медведя свою глиняную чашку. Зрители закричали в знак одобрения, когда чашка разбилась о голову зверя. Медведь зарычал и развернулся лицом к зрителю, бросившему чашку. Все взгляды обратились на мужчину.  Паво проследил за их взглядом и увидел тучного патриция, из-под тоги которого виднелся идеально круглый живот, сидевшего на ближайшей к  песку  Арены  террасе.  Дрессировщик сильно потянул за поводок,  пытаясь отвлечь  медведя от зрителя.  Развернувшись, медведь набросился на дрессировщика,  полоснув его по животу своими длинными когтями.   Хозяин медведя  вскрикнул. Его кишки вывалились из раны на песок, и, когда он рухнул, поводок выпал из его слабой хватки.

Освободившись от натянутого поводка, медведь развернулся к стене Арены и бросился на патриция в молниеносной комбинации  силы и скорости. Цвет тут же сошёл с лица мужчины, когда медведь поднялся на задние лапы и встал прямо перед ним.  Вытянутый во весь рост, он стал выше короткого перепада между террасой  и песком Арены. Он протянул лапу и вцепился когтями в онемевшего патриция.  Патриций вскрикнул, когда когти впились ему в грудь. Он повернулся, пытаясь перебраться в безопасное место, но медведь, все еще стоявший прямо, тут же сомкнул челюсти вокруг его руки и сорвал его с места.   Патриций взвизгнул, когда медведь дернул головой в сторону, оттаскивая его с террасы,  провисший поводок бесполезно болтался у него на шее. Затем он расслабил челюсти и швырнул патриция вниз, на песок. Медведь развернулся и встал на четвереньки, когда патриций, спотыкаясь, поднялся на ноги. Он повернулся, чтобы бежать, но сделал это слишком  медленно.  Зверь рубанул его лапой, яростно царапая когтями его лицо и грудь.  Крики мужчины резко оборвались, когда медведь оторвал ему голову от пухлых складок на шее.