И — нарвался! И — угодил!

И ведь даже не прозевал очередной рывок противника, просто именно в этот самый момент переступал с ноги на ногу и среагировать на него не смог. Встретил Чумазого прямым правой, но кулак скользнул по скуле, бугай только головой мотнул и врезал в ответ. Небрежно вроде как — будто от надоедливой букашки отмахнулся. Я принял удар на приподнятое плечо, и руку отсушило, а в следующий миг Чумазый дотянулся до меня пятернёй!

Был бы в рубахе — пропал бы, ну а так вывернулся и отпрянул назад!

Увы, разорвать дистанцию не получилось. Раскрасневшийся бугай заработал кулаками, пришлось закрыть голову предплечьями и попятиться, ныряя корпусом то вправо, то влево, не позволяя противнику ни сблизиться, ни примериться и врезать в полную силу. Руки вмиг налились свинцовой тяжестью, а Чумазый всё молотил, молотил и молотил. Сипел надсадно, далеко не всегда попадал, а если попадал, то не слишком точно, зато лупил от души.

Вскоре он запыхался и вновь попытался меня облапить, я отшатнулся и сразу качнулся обратно, выкинув вперёд кулак. Хлюпнул рассаженный нос, а следом прилетело уже мне. По уху словно доской врезали! Голова пошла кругом, ноги подкосились, но — устоял.

Три минуты! Три!

Меня качнуло, под рёв зрителей я сделал несколько неуверенных шагов в сторону, лишь чудом восстановил равновесие и не завалился на усыпанный опилками пол, но и только. В голове плыл звон.

Звон, звон, звон…

Чумазый обтёр залитое кровью лицо, взревел и попёр на меня буром. Начать бы кружить вокруг него, да только на ногах едва держусь, тут не до танцев.

Небесная энергия?

Лихорадочным усилием я потянул её в себя, но вдохнул лишь воздух.

Три минуты? К чёрту!

Я шагнул навстречу Чумазому, толкнулся ногой, передал это движение корпусу, довернул его и выбросил вперёд руку, а попутно выплеснул из себя злость и страх, всё разом. Громила чуть запоздал с ударом, я поднырнул под его кулак и ударил вразрез, подловив противника на встречном движении, ещё и попал точно в подбородок.

Саданул изо всех сил!

Костяшки взорвались жуткой болью, голова Чумазого мотнулась, он налетел на меня и едва не сбил с ног, но это уже в падении. Хряснулся об пол громила так, что опилки подкинуло. Да я и сам лишь чудом рядом не улёгся. Кисть словно в шестерни какого станка затянуло — её ломало и крутило, едва сознание от боли и жжения не потерял.

А упасть — нельзя. Упаду в круге — присудят ничью.

Надо уйти! Уйти самому!

Миг тишины сменился гулом множества голосов, и тут же Добран пронзительно заорал:

— Куда пошёл⁈ Он сейчас встанет!

Я нехотя повернулся, и точно — Чумазый уже очнулся и даже силился подняться на четвереньки. Судья молчал.

Черти драные!

Под правым коленом вновь разгорелся уголёк жгучей боли, но злость придала сил, я дохромал до ворочавшегося на полу громилы и на шаге вперёд вколотил в его челюсть босую пятку. Брызнула кровь, полетели выбитые зубы, Чумазый затих.

Голову заполонила беспросветная серость, крики зрителей слились в неразборчивый гул, на негнущихся ногах я двинулся прочь из круга и вроде бы с него ушёл.

Сам ушёл. Не унесли.

4−1

В себя пришёл уже на улице. Там меня усадили на брёвнышко, прислонили спиной к стене какого-то сарая, сунули в руку глиняную кружку с пивом. В левую руку. Правая кисть мало того что нестерпимо болела, так ещё и сильно отекла, из-за чего стала напоминать свиную лыдку. Но пальцы вроде как шевелились.

— Пей! — поторопили меня.

Я послушно глотнул, тёплый напиток показался просто омерзительным на вкус, накатили рвотные позывы, и меня вывернуло.

— Не в коня корм! — заржал Комар, забирая кружку.

— Да ты видел, как ему по уху зарядили! — возмутился Лука. — Я б после такого точно не устоял!

Подручный Леха пожал плечами и хлебнул пива, после пошарил в кармане и ссыпал мне в руку полпригоршни медяков.

— Твой выигрыш.

Лука похлопал меня по плечу.

— Молодец, Серый! Выручил! — Он облизнул рубец на губе и рассмеялся. — Яр на тебя червонец поставил. Живём!

Комар допил пиво и уточнил:

— Яр — это блондинчик, который с тобой до боя крутился?

— Ну, — настороженно подтвердил Лука. — И что с того?

— Ничего, просто он на Чумазого десять целковых поставил, не на Серого.

Мне и без того было худо, а после этих слов поплохело окончательно.

— Уверен⁈ — нахмурился Лука. — Да быть не может!

— Сам с ним разбирайся, — развёл руками Комар. — Бывайте!

Он кинул мне картуз и рубаху, а после отчалил.

— Бажен червонец от Истомы зажал? — спросил я, заранее зная ответ.

— Само собой! — подтвердил Лука.

Я выругался. Денег не заработали, ещё и десять целковых на ветер выбросили, а времени до конца лета всё меньше остаётся! Время как вода сквозь пальцы утекает!

Хотел было сказать, что насчёт этого выродка предупреждал, но к нам подбежал Хват.

— Лука… это… Яра нигде не видно!

— Так чего ты здесь забыл⁈ — рыкнул на него старший. — Бегом искать!

— Серый, красавчик! — похвалил меня Хват и умчался, только пятки засверкали.

Я поднялся с брёвнышка и навалился на дощатую стенку, пережидая приступ дурноты, потом кое-как натянул рубаху и огляделся. Мы сидели между рекой и лодочным сараем, от которого доносились крики разгорячённой толпы. Я соблазнился идущей от воды прохладцей, нахлобучил картуз и зашагал к берегу.

— Сам дойдёшь? — крикнул вдогонку Лука. — Я тогда белобрысого поищу!

— Беги! — разрешил я, опустился на корточки и сунул руку в воду.

Сразу стало легче. Увы, ненадолго.

Я умылся, поднялся на ноги и покачнулся, но переборол головокружение, постоял так немного и поплёлся в Гнилой дом. Пока шёл, то думал, что Яр не только лишил нас выигрыша, но и украл у меня победу.

Возвращаюсь один, будто побитая собака, в ухе звенит, голова кружится, пальцы не шевелятся, а кисть отекла, и всего навара — тридцать грошей, а не три десятка целковых!

Конечно, всё куда как хуже обернуться могло. Много хуже! Но так горько и противно на душе стало, что словами не передать. Когда пробирался через болото и вовсе накатило желание шагнуть в топкое место, чтоб уже с концами. Чтоб раз и навсегда отмучиться.

Это и отрезвило. Сроду подобных мыслей не водилось, теперь-то какая такая трагедия приключилась? Руки-ноги шевелятся, голова на месте, ещё и долгов не навесили.

Так чего раскис? Выгребу! Сам выгребу и Рыжуле помогу!

Вспомнил о девчонке и как-то даже воспрянул духом. И та не подвела. Стоило только подняться на второй этаж, Рыжуля вмиг оказалась рядом, выспросила подробности, поздравила и потрепала по волосам. Ещё велела принести холодной воды, так и сидел с рукой в ведре, снова и снова рассказывая мелюзге, как махался с Чумазым. Почти не привирал — мне и так-то не особо верили.

А вот пацаны вернулись ни с чем. Яр как сквозь землю провалился.

Если не дурак, больше на Заречной стороне не появится. А сунется в Гнилой дом — сгинет. Мы брёвнышки переместим — кто старой дорогой пойдёт, непременно в самую топь угодит.

Спал плохо. Снились кошмары, невыносимо ломило правую кисть. То и дело просыпался, прикладывался к глиняному кувшину с водой и долго-долго пялился в тёмный потолок, не в силах заснуть. Но как-то всё же проваливался в забытьё, чтобы очень скоро пробудиться вновь.

Снов не запомнил. От снов неизменно оставался один только липкий пот.

Встал на рассвете больным и разбитым. Не особо даже порадовала мысль, что Чумазому сейчас куда как хуже. Осознание того, что и сам мог лишиться половины зубов или даже распрощаться с жизнью, отнюдь не примиряло с дёргавшей руку болью.

Может, и вправду сглазили?

Неприятности-то валиться начали даже раньше, чем зарок не брать чужого нарушил!

Я беззвучно выругался и осмотрел кисть. Отёк за ночь нисколечко не спал, но все пальцы шевелились, а когда взялся легонько нажимать на ссаженные костяшки, то никаких особо неприятных ощущений не испытал.