Посвящается моей маме и отцу моих детей.

Покойтесь с миром.

Я вас люблю.

Данная книга является художественным произведением.

Все имена, персонажи, места и события выдуманы,

либо использованы условно.

Хмурым апрельским днем, продравшись на своей ласточке сквозь слепящий лобовое стекло снег с дождем, Игорь Морозов приехал в подмосковный, вплотную прилегающий к столице, городок знакомиться с молодой и очень самостоятельной студенткой.

Глядя на нее из окна своей машины, он, первым делом, оценил не внешность, а эмоциональный фон. Настроение у объекта наблюдения было хорошее и мысли, судя по ауре, светлые.

Забавно торчащие из-под шапки кудрявые каштановые локоны, заставили Игоря невольно улыбнулся. Любопытно, что именно такой он себе ее и представлял: живой, симпатичной, непримиримой.

Последнее качество будущей подопечной понравилось ему особенно сильно. Ее любовь к правде и справедливости, на его взгляд, станет залогом успеха предстоящей миссии. Но всему свое время. Впереди настоящая, очная встреча, объяснение и непаханое поле работы. Девушка ведь с характером. Просто, наверное, не будет.

А пока радовало то, что она не прошла мимо жестокости местной шпаны. Все спешили по своим делам и предпочитали не обращать внимания на творимое подростками безобразие. Сам Игорь вмешиваться не стал (права не имел), да и наблюдать со стороны иногда полезнее. Вот и сейчас один увиденный эпизод дал ощутимую надежду: довольно скоро он сможет по праву гордиться ее достижениями в деле борьбы со злом.

Только что будущая знакомая, не раздумывая, налетела на троих малолетних шалопаев, добравшихся с помощью пожарной лестницы до вороньего гнезда. Одинокая мать мужественно защищала свои темно-зеленые яйца от безмозглых разорителей, истошно крича по-птичьи и нападая на обидчиков поочередно. Но битва изначально была неравной. До тех пор, пока вороне на помощь не пришла неравнодушная девушка, которая в результате прогнала хулиганов. А затем, ловко перепрыгнув через грязный сугроб в легких, может быть, даже летних кроссовках, воительница сунула руки в карманы укороченных светлых джинсов и, сверкая голыми щиколотками, направилась к дому.

Проводив ее взглядом до двери, Игорь еще немного посидел, размышляя. Нет, ну, что за мода такая у современной молодежи?! На улице снег лежит, ветер до костей пробирает, в лицо морось плюется. А они ходят как воробьи подстреленные: в коротких курточках до талии, ежась и зябко втягивая шею. Хорошо хоть эта конкретно персона шапку носит. Не то застудит свою неординарную голову, лечи потом ее менингит.

Морозов по-доброму усмехнулся не свойственному ему обычно брюзжанию. Завел мотор и медленно тронулся в обратный путь. На душе было хорошо. Наблюдая сцену спасения птичьего семейства под пасмурным весенним небом, он буквально увидел идущий от девушки свет и ощутил давно не посещавшие его тепло и радость, искреннюю и неподдельную.

«Уму непостижимо! И надо же ему было до меня докопаться?!» Подбирающиеся ко мне нежные объятия Морфея в очередной раз спугнула незваная мысль, не дававшая покоя всю вторую половину прошедшего дня. Но день, нервный, трудный, закончился. И я очень надеялась, что, проснувшись завтра, буду воспринимать все по-другому.

Недаром мудрые люди говорят: «С этим надо переспать». А раньше, в старину, как красиво изъяснялись – утро вечера мудренее!.. Все с утра воспринимается иначе, потому-то и решать все нужно на свежую голову. Эмоции улягутся, мозг отдохнет, все разложит по полочкам и, может быть, то, что казалось важным сегодня, завтра будет совершенно незначительным.

А я защитила диплом! Пожалуй, это победа. Теперь я – молодой специалист. С шумом перевернувшись на спину, остановила взгляд на окне. Плотные ночные шторы, призванные создавать кромешную тьму, не справлялись с этой функцией. Должно быть, сегодня полнолуние: такая неукротимая Луна бывает только три ночи за цикл. И, скорее всего, вербальная битва, развернувшаяся на защите, стала результатом именно эмоционально нестабильного состояния метеозависимых людей в период пикового роста Луны.

Но, как бы то ни было, и что бы ни явилось причиной, факт остается фактом – заведующий выпускающей кафедры и по совместительству наш декан посчитал мой проект сырым, недоработанным, расчет эффективности ошибочным, а мои доводы о том, что методика общепризнана, – неубедительными. И я вместо того, чтобы вежливо согласиться с главой экзаменационной комиссии, начала с ним спорить, подрывая его авторитет в глазах подчиненных и напрочь лишая себя шансов на успешную защиту. Декан негодовал. Да что там негодовал, он покраснел как вареный с лаврушкой рак, а к концу наших с ним дебатов и вовсе перешел на крик и начал брызгать слюной (в буквальном смысле слова).

Мне даже стало немного жаль убеленного сединами дедулю, вот так ни за что, ни про что выставить себя перед выпускниками и, что хуже всего, перед коллегами в самом невыгодном свете. Но по мне эта ситуация должна была ударить куда сильнее – так талантливо и уверенно перечеркнуть свой предполагаемый «красный» диплом, результат пятилетних стараний, могут лишь единицы. Я смогла. Это было равносильно самоубийству.

Конечно, защита диплома подразумевает, что оппоненты в лице квалификационной комиссии будут задавать вопросы, уточнять формулировки, ставить под сомнение выводы, сделанные студентом, но всесильный профессор, такое впечатление, поставил себе целью завалить меня. Похоже, слухи о его распрях с моей дипломной руководительницей возникли не на пустом месте. И, получив возможность насолить ей, он ничуть не смутился, что наносит удар не столько по своему врагу, сколько по ни в чем не повинной выпускнице. Впрочем, у нас всегда так: лес рубят – щепки летят.

– Такая эффективность в данном случае невозможна, – кипятился глава квалификационной комиссии. Выпучив глаза, он смотрел на меня и, похоже, ждал покаянной речи. Я молчала. Тогда декан перевел взгляд на преподавательницу, курировавшую мою работу над проектом, и издевательским тоном спросил:

– Вы хотя бы проверяли, что Ваши студенты собираются выносить на защиту?

– Разумеется, – тихо ответила она, смущенно посмотрела на меня и едва заметным движением рук подала мне какой-то знак.

Только совершенно непонятно, какой именно. Ее жест можно было трактовать как просьбу о прекращении спора с главой комиссии и одновременно как ободрение, поддержку и призыв продолжать в том же духе. Она хотела сказать: спокойно, все нормально… А дальше? Я успела подумать, что любимое тринадцатое число все-таки сыграло со мной злую шутку. Сколько раз мне на него везло! А сегодня…

Сегодня опять повезло, ведь в конечном итоге для меня все закончилось хорошо: неожиданно декана вызвал из аудитории представительный, незнакомый мне мужчина в сером с отливом костюме. Все замерли в недоумении. На двери ведь четко было сказано: «Не входить! Идет защита!» Вскоре наш профессор вернулся, и его словно бы подменили.

Он скомкано подытожил мою защиту и передал слово следующему студенту. Когда же все выступили и комиссия, посовещавшись за закрытыми дверями, выносила свой вердикт, декан подчеркнул смелость моего подхода и уверенность в своих силах. И безапелляционно заявил, что моя работа заслуживает наивысшей оценки и рекомендации в аспирантуру.

Вот тут-то я и попала в моральную западню. «На самом деле, он получил по заслугам, – убеждала я себя. – Меньше нужно было стяжательствовать и простых студентов гнобить». И все же получалось, что я нахамила профессору, который открыл мне дорогу в науку, и стала живым свидетельством позора доктора экономических наук, академика трех академий, ведь поставив мне пятерку, он фактически признавал, что был не прав в своих нападках.